Вся проблема толстяков в том, что им не идет ничего.
В любом прикиде, с любой прической, с макияжем или без они выглядят просто толстяками, а хуже всего это смотрится на пляже, где оплывшие, как индейки, тетки в монументальных купальниках и смешных панамках натирают себя кремом для загара. Зачем? Какой в этом смысл, если они все равно выглядят уродливыми целлюлитными жабами, хоть в загаре, хоть так? Да просто жрите на полведра меньше, и будет вам счастье!
И вот Людмила ввалилась на вечеринку в своем экзотическом прикиде, и я мысленно начала примерять на нее разные наряды, и по всему получалось, что никаких нарядов ей носить невозможно, а я в этом разбираюсь. Ей не подходит никакая одежда из всего, что создано цивилизованным человеком, хотя в куске мамонтовой шкуры она, пожалуй, смотрелась бы вполне органично — жаль только, что мамонты давно вымерли, а Людмила так сильно опоздала.
Нет, вы не подумайте, что я чокнутая снобка — избави меня, боже, осуждать сограждан за их слабости или недостатки, неблагодарное это дело. Конечно, люди изменились с течением времени, но изменились не слишком и не в самом главном. По-прежнему одни люди убивают других из любви к Богу, и это очень странный мотив. «А, ты не любишь моего бога, который завещал любить ближних как себя и вообще крутой могущественный чувак? Н-н-на тебе в дыню, и покойся, блин, с миром, земля тебе стекловатой, чтоб знал, что такое смирение, благость и любовь к ближнему».
И по-прежнему люди убивают друг друга просто так, или из плохого настроения, или из-за денег, а чаще вообще по пьяной лавочке. И хотя в целом ситуация улучшилась, по крайней мере, там, где есть цивилизация, но средняя температура по больнице осталась прежней, как ни крути, потому что базовые потребности тоже остались прежними и тяга среднестатистического человека к уничтожению себе подобных и не слишком подобных все так же высока. Я думаю, если за нами, например, наблюдает какой-то внеземной разум — с целью решить, годимся мы для контакта или нет, то мы ему кажемся сборищем дикарей. Какой там контакт с кем-то, мы и между собой-то диалога наладить не в состоянии, чтобы не передраться.
— Ой, тетя Люда! — Августа повернула к Людмиле тревожный взгляд. — Вы побудете с нами?
— Нет. — Людмила недовольно смотрит на собравшихся. — Алеша, нужно поговорить.
Нет, я не пойду слушать, что говорит Людмила Алексу. Он покорно идет за Людмилой, которая на остальных собравшихся даже не взглянула.
— Гутик, а кто это? — Лиана любопытна, как всякая сплетница. — Жуткая тетка…
— Это тетя Люда, сводная сестра нашей покойной мамы. — Августа, не отрываясь, смотрит на портрет Линды. — Наверное, она Лешку будет ругать за то, что мы сюда, не спросясь, явились. Она еще здесь…
Последнюю фразу девчонка прошептала, но все услышали, даже я.
— Кто — здесь?
— Эта женщина… — Августа сжала кулачки, прижав их к тому месту, где у большинства женщин размещается грудь. — Она была здесь все время и сейчас здесь. Не ушла, как все уходят…
— Жуть какая! — Лиана испуганно оглянулась. — Давайте уйдем отсюда.
— Не слушай ты ее! — Пауль неодобрительно покосился в сторону Августы, что не идет на пользу его внешности. — Она сумасшедшая, несет что-то непонятное, насмотрелась ужастиков и привлекает к себе внимание. Янек, дружище, ну хоть ты поддержи меня. Зачем нагнетать жуть, не понимаю!
— Это настоящий портрет Линды Ньюпорт. — Янек рассматривает портрет очень внимательно. — Судя по всему, портрет выполнен с натуры.
— И она очень похожа на твою сестру. — Пауль засмеялся. — Только у этой дамы в глазах огонь и обещание, а твоя сестрица недотрога и очень деловая девка, но лицо, волосы, фигура — все практически идентично.
Значит, Людмила в близком родстве с Городницким, даже если и через детей — сестра матери, хоть и сводная, а все равно, шутка ли! Вот откуда золотая кредитка и прочее. И с таким счастьем она сидит на пыльном складе и занимается… Ну, я точно не знаю, чем занимается Людмила, но ее там все слушаются. Даже директор, которого я видела как-то раз, и то в компании Людмилы. Они стояли на крыльце и о чем-то говорили, и мне еще тогда показалось странным, что директор вроде как признает Людмилу если не главной, то равной себе по статусу.
Я умею читать язык тела, и тогда мне это просто бросилось в глаза, но я моментально забыла… Ну, не то чтоб забыла, поймите меня правильно, я никогда ничего не забываю, я запоминаю и засовываю информацию куда-то в дальний ящик памяти, а когда приходит время, просто достаю это и пускаю в дело. Но память — это не ящик, это жесткий диск огромной емкости, нужно просто им пользоваться, а не глушить разную дрянь, убивая клетки мозга. Да, блин, я жутко презираю тех, кто употребляет разную шнягу!
— Откуда ты знаешь, тут она или нет? — Янек мягко смотрит на Августу. — Ты ее здесь видишь? Ты видишь призраков?
— Иногда вижу, но чаще ощущаю. — Августа обхватила себя тощими руками за плечи. — С самого детства… Отец меня даже лечить пробовал, но потом один очень хороший врач объяснил ему, что некоторые вещи нужно просто принять. А потом появилась Валерия, и отцу стало не до нас. Для меня данное обстоятельство оказалось благом, так что я теперь даже выхожу иногда. С некоторых пор я научилась блокировать свое видение, но здесь это все очень сильно ощущается.
— Бред!
— Подожди, Пауль. — Янек жестом усадил косоглазого обратно в кресло. — То есть ты думаешь, что можешь слышать мертвых?
— Да, похоже на то. — Августа улыбнулась. — И я знаю, о ком ты хочешь меня спросить — о своей матери. Давай это отложим. Потому что здесь и без нее достаточно тех, кто хочет поговорить.
Они отошли от портрета и двинулись вдоль стены, движения их вдруг обрели странную идентичность. Они сели на что-то, что находится прямо под отверстием в стене, через которое я наблюдаю за комнатой. Помнится, вдоль стены там стоят диваны. Я вижу только их головы, но мне достаточно, потому что я теперь отлично слышу их разговор, а говорят они очень тихо.
— Ты видишь еще кого-то? Ну, с кем тут поговорить, в смысле. Кто-то здесь есть еще?
— Например, маленькая девочка в белой ночной рубашечке и с розовыми бантиками. — Августа смотрит куда-то в сторону. — Она здесь с того момента, как мы вошли. Она ничего не говорит, но очень внимательно смотрит… И я не думаю, что она была здесь раньше. Она пришла за кем-то, кто находится здесь.
— Девочка? — Янек заметно обеспокоился. — Черноволосая, кудрявая, с очень синими глазами?
— Да. — Августа оживилась. — Ты тоже видишь ее?
— Сейчас — нет, но раньше видел, и я знаю, кто это и за кем она ходит вслед уже много лет. — Янек отстранился от Августы и огляделся. — Она и сейчас здесь?
— Была здесь. — Августа вздохнула. — Но когда мы начали о ней говорить, она ушла.
У меня просто земля из-под ног уплыла. Черноволосая кудрявая девочка в рубашечке с розовыми бантиками.
