Меня гложет одна мысль, но высказать ее вслух я не хочу. Впрочем, судя по тому, как Влад смотрит на меня, его эта мысль тоже посетила. Ходы между стенами, конечно же! Труп не нужно было далеко тащить, достаточно было втащить между стен и замыть кровь. А это значит, что со временем труп даст о себе знать — это во-первых, а во-вторых, в доме есть еще кто-то, кто знает секрет дома. И это не мстительный призрак, а вполне осязаемый человек.
Убийцы просто слетаются на меня, как самолеты на родной аэродром.
Вопрос в другом, и тут Лиана права: зачем нужно было убивать Людмилу здесь, когда убийца точно знал: в доме полно народу? С другой стороны, это умный ход: чтобы полиция начала подозревать всех, кроме собственно убийцы, которого никто из нас не видел. Но тогда логично было бы оставить тело там, где оно лежало, и не таскать его туда-сюда, не заморачиваться с замыванием крови… В общем, нелогично все это.
А еще мне не дают покоя рояль и мячик.
— Так, это все очень странно. — Лиана явно чувствует себя не в своей тарелке, и тут я ее понимаю. — Я думаю, нам надо убираться отсюда как можно скорее. Вы как хотите, а я сваливаю.
Если Другим Кальмаром она не была, то самой умной крысой — точно. Наш «Титаник» не просто начал тонуть, он наполовину в воде, уже залило среднюю палубу, и Лиана права, пора валить. Вопрос в другом — узнать, что мы здесь были, несложно, к тому же, хотя я уверена во всех присутствующих, они все будут держать языки за зубами, даже Янек, несмотря на Итон, только полоумная Августа полностью портит картину, нивелируя наше единство.
Видимо, Алекса посетила та же мысль.
— Августа…
Она испуганно смотрит на Алекса, и я понимаю, что она сдаст нас, сдаст просто потому, что она трусливая мышь, всю жизнь прячущаяся за своими видениями, чем бы эти глюки ни были, даже если ничем. Она сдаст нас, потому что боится Городницкого, боится жить, боится мира вокруг, и она сделает все, чтобы вернуться в свой уютный кокон мнимого или настоящего безумия. Алекс вытащил ее на люди, желая каким-то образом вырвать сестру из одиночества, но дело в том, что ей это одиночество было необходимо.
А теперь Августа вдруг стала огромной проблемой.
— Я… я никому не скажу.
— Скажешь. — Пауль недобро смотрит на Августу. — Я знаю таких, как ты. Как только мы выйдем отсюда, ты побежишь к папаше или в полицию, даже если тебя никто не спросит и не заподозрит, что ты можешь быть в курсе дела, ты сама расскажешь.
— Нет, я…
— Расскажет, да. — Алекс с сожалением смотрит на сестру. — Она всегда это делала. Что-то узнает — и бежит к отцу, а тот по головке ее гладит — умница какая, папе все рассказывает! Ну а нам с Яниной попадало потом, иногда изрядно попадало, у отца рука тяжелая.
— Он что, бил тебя?! — Я просто поверить не могу, ведь Городницкий не алкаш какой-то, не маргинал… Впрочем, я всегда считала, что он больной на голову, просто хорошо это скрывает. — Почему ты это терпел?
— Не говори об этом в прошедшем времени. — Алекс горько улыбнулся. — Он и сейчас продолжает, вот только младшенькую не трогает, потому что она всецело хорошая дочь, хоть и с мозгами набекрень. А Янка сбежала замуж, какая там любовь — просто сбежала, лишь бы от отцовского «воспитания» избавиться. Ну, отец-то не сразу понял, что власть над ней потерял, и однажды на семейных типа посиделках по старой привычке попытался Янку проучить по-свойски, когда она в каком-то разговоре ему возразила, но у ее мужа тоже есть деньги и хорошая охрана, и они слегка помяли отца, даже Андрей ничего сделать не смог. С тех пор Янку в нашем доме не упоминают.
— Тогда зачем ты притащил с собой эту полоумную? — Лиана с презрением смотрит на Августу. — Сидела бы дома.
— Дело в том, что она услышала кое-что. — Алекс вздохнул. — Эта мелкая моль всюду бродит, незаметно так, все подсматривает, подслушивает, а потом доносит отцу. Ну а он… В общем, Янина как-то неделю на улицу выйти не могла, так лицо распухло, а теперь ее нет, под рукой только я, и все родительское внимание достается мне одному. И угораздило меня неосторожно по телефону поговорить, глядь — сестрица любимая стоит в дверях, уши растопырила. Ну, я и взял ее с собой сюда, чтоб не успела отцу настучать.
— Вот же дрянь! — Я жалею, что не превратила Августу в пугало, а ведь могла бы. — И зачем ты это делаешь, деточка? Спрашиваю так, из интереса. Просто любопытно, чем руководствуются подобные люди.
Янек отвернулся и делает вид, что не понимает моих намеков, но я знаю: все он понимает.
Августа сжалась в кресле, затравленно глядя на нас. Мне хочется надавать ей затрещин, и это желание настолько сильное, что даже рука сжалась. Когда-то я не смогла сдержаться, но сейчас дело того не стоит.
— Я… — Августа нервно сглотнула. — Я… я больше не буду, клянусь!
— Будет. — Пауль отставил в сторону бокал и поднялся. — Другое дело — кто ее станет слушать, ведь она совсем дурочка.
— Если Людмила не появится, Городницкий будет ее искать. — Я уверена, что в очень скором времени. — И когда он станет это делать по-своему, мелкая сопливая дрянь всех нас сдаст.
— Нет, я…
— Расскажешь. — Алекс зло смотрит на сестру. — Ты именно это всегда делаешь, так с чего тебе менять свои привычки?
— Леш, я обещаю, что…
— Ей верить нельзя. — Лиана смотрит на Августу, и в ее глазах решимость. — Но что делать?
— Ответ, по-моему, очевиден. — Пауль недобро ухмыльнулся. — Тем более участок здесь большой, и кладбище где-то тут уже имеется, скучно ей там не будет. Кто знает, что она здесь?
— Никто. — Алекс, похоже, тоже решил разом покончить с внутрисемейными конфликтами. — В этом-то вся красота момента.
— Вы что, все с ума сошли? — Янек в ужасе пялится на нас. — Что вы собираетесь делать?
— То, что давно надо было сделать. — Алекс злобно прищурился. — А потом мы просто обо всем забудем и станем жить как жили. А иначе нам покоя не даст полиция, выясняя подробности смерти Людмилы и куда делось ее тело.
— Тела-то как раз нет, и ничто, кроме наших возможных показаний, не указывает на то, что здесь произошло. — Янек пытается сохранять самообладание. — Ну, допустим, Августа расскажет твоему папаше. Вряд ли она побежит с этим в полицию, просто расскажет папе, как привыкла. И дальше — что?
— Отец… Он такой, что…
Алекс заметно в ужасе от такой перспективы.
— Ладно, папаша надает тебе колотушек. — Я считаю, что жалеть Алекса глупо, ему пора становиться мужиком. — Ну, стерпишь. Или дашь наконец сдачи… Хотя нет, весовая категория не в твою пользу, так что отравишь папу мышьяком. Потом отравишь, суть не в этом. Суть в том, что в полицию он тебя уж всяко не сдаст, сам повоспитывает, а в полицию не сдаст, тем более что трупа нет и следов никаких.
— Неважно. — Алекс неожиданно обрел спокойную уверенность, и это хуже всего. — Рано или поздно она разболтает еще кому-нибудь.
