Тина зачарованно взирала на красоту морского заката. Рядом с ней стоял Дин, выполнявший просьбу девушки. И хоть легенда оказалась красивой и закат придавал ей особое очарование, но, спроси мадемуазель Лоет, о чем рассказал горастанец, она бы не вспомнила ни слова. Мысли девушки витали вокруг Альена. Она терзалась любопытством. Что он хотел сказать? Тина ругала себя: к чему было проявлять упрямство? Ведь можно было выслушать, а не хватать Дина, чтобы утереть нос Литину. И как теперь узнать, зачем он приходил? Опять идти к нему и шмыгать носом? Но так она будет и вовсе тряпкой. А она не тряпка! Она дочь капитана Лоета, и этим все сказано!.. Но как же хотелось узнать, что собирался сказать ей Альен!!!
— Ты не слушать, — донеслось до девушки.
— А? Что? — Тина обернулась к принцу, взиравшему на нее с улыбкой и укором.
— Ты меня не слышать, — повторил он.
— С чего бы это? — не согласилась мадемуазель. — Я все слышала.
— Повторить? — Дин прищурился.
— В прекрасных горах, чьи снежные верхушки сверкают на солнце, жил великий и могучий дракон, — начала девушка, вспоминая то, что успела услышать и запомнить. — Чешуя его сверкала, как вода в чистых горных озерах… А-а-а, — протянула Тина, понимая, что больше ничего не запомнила. — Ну-у-у…
— Ну-ну, — подбодрил ее принц, улыбаясь.
— Что ну? Жрал он много, — буркнула мадемуазель, краснея.
— Что жрал?
— Все, что не приколочено, дьявол его дери, — вдруг начала сердиться Тина. — Потом обожрался, раздулся и лопнул на сто тысяч ящериц.
— И какова же мораль сей поучительной истории? — послышался насмешливый голос папеньки, появившегося на палубе и некоторое время слушавшего разговор дочери и принца.
— Мораль такова: жрать нужно в меру, — проворчала Тина, не глядя ни на Дина, ни на папеньку.
Лоет встал с ней рядом, поглядел на солнце, почти исчезнувшее в море, и усмехнулся:
— Вот и Умник сегодня так же. Весь ушел в разгадку послания Беса. Ничего не видел и не слышал. Складного ответа добиться было невозможно. Вроде отвечает, а мысли далеко. Знавал я такого господина. Пока до конца дело не сделает, подходить бессмысленно, все равно не заметит. Наверное, Умники все такие.
Капитан скосил на дочь глаз, сверкнувший лукавством, и покинул палубу. Тина некоторое время осмысливала слова папеньки, осознала и охнула.
— Так Альен даже не понял меня… — а через мгновение над палубой прокатилось восклицание: — Послание Беса! Он сумел увидеть его?
— Да, — кивнул принц. — В тот день, когда вы гулять с Альеном на острове, а капитан и его люди убивать пиратов Ржав… Ржа-вы-ва на «Алиани».
— Что? — сдавленным шепотом переспросила Тина.
И перед девушкой вдруг открылось страшное: вокруг нее заговор, в который вовлечены все. Все!!! И ведь никто даже не обмолвился о том, что происходило вокруг нее. Накидали конфет, чтобы ребенок был занят, а все интересное и важное осталось за бортом! Негодяи!!!
— И ты знал и молчал! — воскликнула Тина, с гневом взирая на его высочество.
— Ты не спрашивать…
— И папенька! И Самель, и Кузнечик, и господин Ардо, и Альен! Да как… как вы смели?! Вы… вы все… вы… Вы! Это же я нашла карту, это же я, все я! А вы! У-у-у, — потрясла девушка кулаками и сорвалась с места.
Она промчалась по бригу, подобно урагану, испепеляя каждого встречного возмущенным негодующим взглядом. Наконец добралась до кают, открыла дверь в капитанскую и увидела того, кого искала. Альен сидел со своими листками и задумчиво выводил что-то на клочке бумаги. Мадемуазель Лоет стремительно пересекла каюту, бухнулась на свободный стул и успела увидеть, что клочок исписан ее именем. А в следующее мгновение Альен смял его и сунул в карман, вопросительно глядя на девушку.
— Альен Литин, ты негодяй, — возвестила мадемуазель Лоет.
— Как скажешь, — усмехнулся Альен.
— И я с тобой не буду разговаривать никогда в жизни. Никогда-никогда, хоть на коленях стой.
— Запомнил.
— И что бы ты ни сказал, я все равно тебя не прощу.
— Твое право.
— Как ты мог?!
— Мог что?
— Все! Как ты мог так поступить со мной?!
— Э-э-э…
— Да-да, я все знаю, и тебе нет оправдания! Ты ужасный, гадкий, отвратительный! Ты…
Девушка вдруг выдохлась и взгляд ее остановился на лице молодого человека, в глазах которого сейчас сплелись усталость и ирония.
— Я не буду с тобой разговаривать, — повторила Тина уже менее воинственно.
— Я понял.
— Рассказывай.
Альен изломил бровь, и девушка тыкнула пальцем в листы бумаги.
— Ты же со мной не разговариваешь, — напомнил Литин.
— Но это не мешает тебе разговаривать со мной, — пожала плечами мадемуазель Лоет. — Рассказывай. Как обнаружили послание, и что оно гласит… И почему ты сегодня был сам не свой… А ты меня совсем не слышал? То, что я говорила тебе, пока ты метался между картой и своими бумагами.
— Ты меня ненавидишь, — невесело усмехнулся Альен и потер лицо.
— Только это?! — изумилась Тина. — А то, что я сказала раньше? — Молодой человек отрицательно покачал головой. — Совсем-совсем?
— В такие минуты я свое имя забываю. Матушка пыталась бороться, насильно вытягивая меня из моего увлеченного состояния, но выходило только хуже, и домашние меня просто оставляют в покое, пока сам не вернусь к ним. Вот такой я несовершенный, — Альен развел руками. — А что ты мне говорила?
— Я с тобой не разговариваю, — тут же задрала нос мадемуазель Лоет. — И не заговаривай мне зубы. Рассказывай все-все-все.
Альен спрятал улыбку, заметив, как расправились плечи девушки — похоже, ее удовлетворил первый ответ, но упрямство и вредность, присущие Лоетам, никуда не делись. Молодой человек снова улыбнулся и начал свое повествование.
Глава 31
Ночь была… сказочной! Да-да, кто бы и что ни вкладывал в это выражение, но Тине прошедшая ночь показалась настоящей сказкой. Во-первых, папенька, заглянув в каюту и обнаружив неугомонную дочь в компании молодого человека, молча поиграл бровями, погрозил пальцем, пообещав обоих выкинуть за борт, и… ушел. Нет, он, конечно, еще появился после этого, и не раз, но спать не прогонял, надолго не задерживался, а если и задерживался, то только для того, чтобы перечитать те вариации послания Биглоу, какие выходили у молодых людей, и после уходил, усмехаясь себе под нос.
А во-вторых… Во-вторых, они с Альеном поругались за эту ночь, кажется, сто тысяч раз, ни разу всерьез не поссорившись. А все дело было в расшифрованном послании, в котором господин Литин пытался разобраться с порядком следования слов. Тина, выслушав повествование обо «всем-всем-всем», поворчав и пофыркав, замерла с благоговейным уважением, следя за возобновлением работы над шифром. Но, когда заметила, что Альен вновь погружается в то странное состояние исследовательского безумия, не пожелала с этим мириться.
