— Вы так много говорили, — проворчала девушка.
— Тогда собери все воедино и рассмотри свое поведение столь пристально, словно ты глядишь на себя сквозь увеличительное стекло. Вспомни все, что говорили тебе твои родители, прибавь к моим словам, и будем надеяться, что разум одержит победу над взбалмошностью и эгоизмом.
Закончив свою речь, его сиятельство развернулся и направился к дверям. Он уже взялся за ручку, когда до Тины донеслось:
— Как же Вэйлр это допустил? Он ведь всегда был умным мальчиком…
А спустя четверть часа, когда Тина, не отягощенная размышлениями о словах деда, уже собиралась отправиться на поиски брата, к ней вошли две служанки, неся платье из гардероба, привезенное из дома. Платье было приведено в порядок и готово к использованию.
— Его сиятельство одобрили это платье, мадемуазель Адамантина, — сказала одна из женщин, приседая в книксене. — Через час будет подан ужин, но господин граф предлагает вам переодеться и пройти в гостиную, где соберутся гости, заранее.
Хмуро кивнув, девушка приняла предложение и вскоре уже была облачена в свое самое нелюбимое бордовое платье, и на волосы ей надели сеточку, украшенную жемчужинками, закрепив ее заколками с рубиновыми цветами. Жемчужное ожерелье с похожим рубиновым цветком плотно обхватило шею, напомнив этим бархотку. Оглядев результат своих стараний, служанки умиленно сложили руки на груди и вздохнули.
Тина перевела мрачный взгляд на зеркало, пару минут рассматривала отражение, а после махнула рукой, оставшись равнодушной к виду смотревшей на нее юной красавицы с яркими чертами лица, не требующими что-либо подчеркнуть или выделить. Изящные дуги бровей сошлись к переносице, носик шмыгнул, а губы поджались в тонкую упрямую линию.
— Вам не нравится? — изумилась одна служанка. — Вы так хороши, мадемуазель Адамантина!
— Невероятно хороши! Вы даже выглядите немного старше, совсем невеста…
— Что?! — гневно воскликнула Тина. — Даже слышать этого слова не желаю! Никогда и ни за что я не выйду замуж! Никто в целом мире не сможет изменить моего решения.
И, гордо вздернув нос, она направилась к дверям, думая, что Сверчок бы обалдел, если бы увидел ее такой. Тине очень хотелось надеяться, что закадычный дружок не обозвал бы ее кривлякой и светской дрыгалкой, как они называли всех этих модниц и задавак, которые без устали стремились перещеголять друг друга своими нарядами. Однако выбирать не приходилось, и девушка направилась в гостиную, где собиралась ее высокородная родня, в сопровождении приставленного к мадемуазель лакея.
Глава 5
И вновь Тина оказалась первой. В большой, но на удивление уютной гостиной еще никого не было. Это не расстроило девушку. Она прошла к креслу с высокой спинкой, уселась в него и устремила взгляд в окно. Взор мадемуазель Лоет подернулся мечтательной пеленой, и мысли понеслись далеко-далеко, промчались мимо Кайтена и догнали одинокий корабль, паруса которого надувал трудяга ветер. А ведь они со Сверчком могли бы плыть на нем…
Ах, как же было бы хорошо сейчас очутиться на палубе резвого корабля! Смотреть на волны, чьи пенные гребни лижут бока парусника. Видеть косяки рыб, чешуя которых поблескивает в солнечных лучах, стоит им только подняться ближе к поверхности. Ощутить запах просмоленного дерева и моря! Тина прикрыла глаза и протяжно вздохнула. Ей вспомнились морские прогулки, которые устраивал папенька, когда начинал скучать на берегу. «Счастливчик», старый бриг капитана Лоета, расправив паруса, словно птица крылья, летел над волнами, ударяясь о них деревянным брюхом. Тина стояла на носу этого маленького кораблика, брызги летели ей в лицо, и беспредельное счастье заполняло ее сердце.
А как преображался в эти минуты капитан Лоет! Он будто молодел, и здоровый глаз папеньки сиял от удовольствия. Если маменька отправлялась на морскую прогулку вместе с мужем и дочерью, то лицо ее озарялось внутренним светом и взор становился мечтательным. Папенька, обняв маменьку за плечи, прижимал ее к своей груди, и на губах его играла чуть загадочная улыбка, смысл которой Тина вроде бы и понимала, но чувствовала, что знает о прошлом родителей далеко не всё. И тогда ей до зубовного скрежета хотелось узнать все их тайны.
Девушка слышала, что маменька и папенька познакомились, когда мадам Адалаис Ламбер ступила на борт «Счастливчика». Знала, что папенька влюбился в нее без памяти и сошел на берег ради маменьки. Однако никто не рассказывал, каким образом благовоспитанная дочь банкира взошла на борт пиратского брига, куда направлялась и с чем ей пришлось столкнуться в этом судьбоносном плавании команды «Счастливчика». Маменька отшучивалась, что гналась за сказкой, но она оказалась ближе, чем мадам Адалаис могла рассчитывать. Папенька же ничего не говорил или отвечал, что Всевышний послал к нему своего ангела, чтобы подарить то, о чем он не смел и мечтать.
Одно Тина знала точно, что даже для женщины в море есть место, коли уж маменьку полюбила команда брига. И лучшим доказательством тому служило их восклицание при встрече:
— Наш Ангелок!
Тине тоже хотелось, чтобы на нее смотрели с симпатией и уважением и чтобы суровые мужчины считали честью пожать ей руку. Но Адамантина Лоет оставалась дочкой капитана и Ангелка, и с этим ничего нельзя было сделать. Вздохнув, девушка подтянула колени к подбородку, забывая вовсе, где она находится, прижалась к колену щекой и снова представила, каково это — путешествовать.
Самым далеким местом, куда несколько раз заходил «Счастливчик», был Тригар. Папенька навещал там своего друга — лекаря со странным именем Тин Лю Бонг. Девочка долго и с нескрываемым любопытством рассматривала смуглого мужчину с узкими глазами. Он чем-то пугал ее и в то же время притягивал, а его лукавый взгляд заставлял смущаться и прятаться за папеньку. В такие минуты Вэйлр Лоет всегда посмеивался над стыдливым румянцем, разливавшимся на лице дочери.
У этого лекаря в доме жило много гадов, которых Тина рассматривала с приоткрытым ртом, стучала пальчиком по большим банкам, в которых они сидели, и с писком отпрыгивала, если жуткие создания смотрели на нее. Но больше всего потрясло маленькую мадемуазель Лоет то, что руку Бонга обвивала змейка, яд которой мог убить мгновенно, но лекарь нисколько не опасался своей подопечной, как и она не стремилась причинить вред хозяину. А на плече у него, словно эполет, сидел огромный страшный паук, которого маменька брала на руки без всякого омерзения. Паук попискивал от удовольствия, когда изящные пальчики мадам Лоет поглаживали его спину, а маменька вздыхала, вспоминая какую-то Оли, давшую жизнь целому выводку этих ужасных тварей. Впрочем, Тина тоже решилась погладить паука, но, когда он хотел забраться на нее, убежала с визгом и слезами, призывая папеньку в защитники. А вот Ланс паука не испугался.
Были они на Тригаре всего раза три, а после Бонг покинул его, отправившись на свою далекую родину. Папенька говорил, что враги лекаря больше не управляют той страной, откуда когда-то бежал господин Тин, и Бонг решил, что краше родной земли ничего нет, хоть в Тригаре у него дела шли как нельзя лучше. Родители были опечалены расставанием, но желали своему другу только хорошего. А когда Бонг уехал, от него пришло последнее послание, которое папенька читал вслух. Впрочем, там была всего одна строчка, которая озадачила обоих родителей: «Не стоит предавать забвению прошлое, однажды оно вернется и станет настоящим». Вот и все. Маменька и папенька некоторое время пытались толковать, как они сказали, последнее предсказание лекаря, но так и не определились с точным значением.
