— Вот представь: упадет лампа, разобьется, горящее масло потечет по деревянным просмоленным доскам, вот тебе и нет кораблика. Смекаешь? — ответил старик, усмехаясь.
— Смекаю, — понятливо кивнула девушка и благополучно забыла об этом наставлении.
Тина приподнялась на локте, посмотрела на черную лужицу и поблагодарила стихию за то, что та разбила лампу раньше, чем пленница успела ее зажечь. Тут же пришла мысль, что Ржавый над ней поиздевался, сунув книгу. А потом подумалось, что это была попытка заботы и пират просто не подумал о том, как девушка будет сидеть в темноте, занятый мыслями о надвигающемся шторме.
А потом мыслей не было, ни одной, они все растворились в разрастающемся ужасе перед стихией, набравшей силу. До Тины уже почти не доносились мужские крики с палубы, только рев одичавшего ветра, хлесткие удары волн о борт бригантины и шум дождя, сливавшиеся в единый пугающий до леденящей паники голос шторма. Мадемуазель Лоет зажмурилась с такой силой, что темнота наполнилась цветными пятнами, и молилась.
«Зарю» мотало по взбесившимся волнам, словно щепку, и вместе с ней мотало Тину, уже несколько раз слетевшую с койки, несмотря на то что держалась она изо всех сил. У нее уже болели пальцы и мышцы от напряжения. При попытке встать на ноги девушку снесло очередным взлетом корабля, покорного воле ярящегося моря. Она ползком добралась до койки, чувствуя, что внутренности просятся наружу, но укатилось ведро и теперь громыхало где-то в стороне от нее. Пришлось искать пропажу, сдерживая порыв неимоверным усилием воли.
Ведро девушка нашла, но на койку уже не вернулась. Она сидела, держась за ножку стола, прикрученного к полу, сжав ногами ведро, и давала волю своему желудку, исторгавшему, казалось, саму душу.
— Ох, маменька, — сдавленно просипела Тина, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Как там папенька? Помоги им, Всевышний… и нам. Ох, выжить бы-ы-ы, — простонала она и снова согнулась над ведром.
Вопреки подозрениям Ржавого, мадемуазель Лоет ни разу не завизжала, не закричала, требуя ее выпустить, и на дверь не кидалась. На палубе ей было нечего делать, разве что дать волнам смыть себя, но это было бы дуростью даже для порывистой Тины. Поэтому девушка терпеливо ждала, когда все закончится, продолжая молиться и давая Всевышнему клятвы, что больше никогда, никогда-никогда не будет сквернословить и поминать нечистого. А еще станет приличной молодой особой и забудет о море и приключениях навсегда, честно-честно.
И, когда болтанка уменьшилась и послышались шаги за дверью, Тина, измученная уже не столько штормом и страхом, сколько спазмами, подняла взгляд покрасневших глаз на звук отпираемого замка и просипела, глядя на мокрого насквозь пирата:
— Гарпун тебе в печень, Ржавый.
— Очень мило, — усмехнулся пират. — Я ей жизнь спас, а она меня гарпуном, да в святое.
— Дьявол тебя дери, — закончила мысль мадемуазель Лоет.
— Мелкая хамка, — хмыкнул Урсус и прошел в каюту, с интересом разглядывая Тину, любовно обнимающую ведро. — Потроха на месте?
— Проверь. Если не плавают, значит, еще в брюхе, — она протянула ему ведро, и пират отшатнулся, насмешливо склонив голову.
— Благодарю покорно, но, пожалуй, я недостоин такой чести.
— Твое право, — прохрипела девушка, поднимаясь на ноги.
Ржавый успел придержать пошатнувшуюся мадемуазель за плечо.
— Я хочу на воздух, — откашлявшись, сказала Тина.
— Идем, выведу, — Урсус приобнял девушку за талию, но она скинула его руку, подняла ведро и гордо задрала нос.
— Не дитя.
Пират с интересом наблюдал, как пленница доковыляла до двери, тяжко вздохнула и продолжила свой путь, поскрипывая ручкой ведра. Ржавый последовал за ней. Уже на палубе, когда под рукой исчезла опора и бригантину подкинуло на невысокой волне, мадемуазель Лоет все-таки не устояла. Она непременно завалилась бы, расплескав содержимое своего ведра, если бы пират не успел поймать ее и утвердить в вертикальном положении. Тина полуобернулась и хотела сказать спасибо, но, должно быть, разум еще не до конца вернулся на прежнее место после пережитого страха и болтанки, и девушка изрекла:
— Хозяйство лишнее?
— Эм-м… — задумчиво протянул Ржавый.
— Что эм? Спасибо, говорю, — мадемуазель снова протяжно вздохнула, освободилась от хватки пирата и добрела-таки до борта, подняла ведро, и оно благополучно погибло в морской пучине, выпущенное ослабевшими руками. Тина проследила за его полетом и пробормотала: — Хорошо пошло…
— По миру меня пустить решила? — невозмутимо полюбопытствовал Урсус.
— Да, нехорошо получилось, — согласилась девушка, подняла взгляд, оглядывая морские просторы, и тут же резко обернулась. — Какого дьявола?
Она бросилась к другому борту, забыв о собственной слабости и мути в голове. Вцепившись в перила, мадемуазель Лоет вертела головой и наконец воскликнула:
— Где «Счастливчик»?!
Она обернулась к Ржавому, оказавшемуся снова за ее спиной. Мужчина смотрел странным задумчивым взглядом, потирая гладкий подбородок.
— Где бриг папеньки? — дрожащим голосом повторила вопрос Тина.
— Штормом отнесло, наверное, — ответил пират равнодушно. — Не до брига было, знаешь ли.
— И что теперь делать? — мадемуазель Лоет смотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых плескалась паника.
— Карта у меня, идем к острову, — пожал плечами Урсус. — Лоет сам нас найдет, он же знает, что ты на «Заре». А если не найдет… — Пират склонил голову набок. — Ты ведь скажешь мне, что написал Биглоу?
— Мы так и не сумели найти послание, — вздохнула Тина, привычно сутулясь, как делала это сотни раз, уверяя родителей в своем раскаянии. — Папенька говорил, что будем равняться на обстоятельства.
Ржавый поджал губы, оценивающе глядя на девушку. Мадемуазель Лоет поняла, что он отыскивает на ее лице следы вранья, но уж в показной невинности Тина поднаторела за восемнадцать лет своей жизни и теперь даже радовалась, что стала мастером в этом деле. Пока пиратам был нужен капитан Лоет и его бриг, девушка была в относительной безопасности. Но уверься они, что все, что им нужно, уже на борту, что стали бы они делать? Ценность пленницы, конечно, осталась бы, но исчезла бы потребность в «Счастливчике», как исчезли бы и договоренности, которые связывали Варда и Лоета. Тина хоть точно и не знала, но прекрасно понимала, что папенька не мог не опутать Ржавого своими условиями игры, поэтому выдавать секрет Беса не собиралась ни при каком условии.
— Жаль, — искренне расстроился Урсус. — Это могло бы сильно упростить дело. Значит, придется ждать Одноглазого.
— Папенька меня не оставит, — уверенно кивнула девушка.
— Отдыхайте, мадемуазель Лоет. Это ведь ваш первый шторм? — он снова перешел на светский тон.
— Первый, — ответила Тина и вновь отвернулась, глядя на все еще неспокойное море.
