Однако Альен Литин не задал ни одного вопроса, которых Тина боялась как огня. Вместо этого молодой человек взял в руки исписанный лист и вчитался, все больше хмурясь. Пока Альен изучал новости, принесенные Сверчком, мадемуазель Лоет терялась в догадках, заподозрили в ней девицу или же испытующий взгляд нанимателя имел какое-то иное значение. Пока она размышляла, Литин взял перо, и вскоре Тина прочла: «Достань карту».
Она тут же полезла за пазуху, но опомнилась и отвернулась, на всякий случай. А когда вновь посмотрела на Альена, он уже сидел на стуле и повторно перечитывал то, что написала Тина. Девушка не стала рассказывать про проклятье и то, что все хозяева карты непременно гибнут, решив, что это лишнее… пока лишнее. Зато рассказала про скрытое послание и про то, что клад Биглоу баснословен. Должно быть, Литин почувствовал подвох в том куске сыра, что ему подсовывала хитрая девица, потому лицо его вновь стало мрачноватым, и во взгляде появился огонек сомнения.
Забрав из рук своего слуги футляр, Альен сам достал карту и перевернул ее обратной стороной. Желтоватые и бурые пятна на ней наводили на мысли о том, что карта много раз бывала в переделках. Молодой человек бросил на Тину скептический взгляд и постучал пальцем по бурым пятнам, давая понять, что ей не провести своего наниматели.
— Ты должен рассказать мне все, — негромко произнес Альен. — Твоя история пестрит белыми пятнами, как эта карта — пятнами крови. Пиши, что утаил.
— Хозя…
— Пиши, Сверчок, пиши, — не пожелал слушать слугу Альен.
Возмущенно сопя, мадемуазель Лоет все-таки решилась рассказать все, что узнала от Мартеля. В общем-то, у сомнений господина Литина имелись основания, Тина это признавала. По карте было отлично видно, что путь ее оказался долог и тернист. И раз уж никто до сих пор не нашел сокровища Биглоу, значит, не все так радужно и просто, как пыталась рассказать об этом девушка.
— Это след от огня, — Альен указал на небольшое черное пятно. — Ее держали над свечой, пытаясь увидеть скрытое послание. Похоже, оно так и не проявилось.
— Или исчезло вновь, — прошептала Тина, отрываясь от своего занятия.
— Проверим, — кивнул Литин, зажигая свечной огарок.
Он некоторое время держал карту над огнем, под встревоженным взглядом мадемуазель Лоет, а затем разочарованно задул маленькое пламя.
— Ничего. Может, нет послания? Или карта ненастоящая.
— Настоящая, — не согласилась Тина. — Там и подпись стоит. И вон какая старая.
— Не факт, — пожал плечами Альен. — Ты знаешь руку того, кто это чертил? Вот и я не знаю. Да, бумага старая, но подделку могли составить много лет назад и выдать за оригинал. Мог и сам… хозяин составить намеренную фальшивку, если уж он был такой скупердяй.
— Он был с принципами и всегда держал свое слово, — вновь возразила Тина.
— И все-таки, Сверчок, — молодой человек присел на край своей койки, — представь, что это все одна — большая шутка, и мы сейчас лезем в петлю из-за миража.
— Дьявол меня дери, хозяин, если я поверю в это, — жарко возразила девушка. — Это подлинник!
Альен усмехнулся и вернул Тине карту, забрав у мадемуазель Лоет ее небольшую письменную работу. Прочитав то, что написала девушка, он окинул ее мрачным взглядом и кивнул на дверь.
— Иди, мне нужно все это обдумать.
— Много думать — голова разболится, — проворчала мадемуазель Лоет и направилась к двери, на ходу пряча карту.
— Ты, наверное, вообще головной болью не страдаешь, — усмехнулся Альен Литин, и Тина наградила его тяжелым взглядом перед тем, как скрыться за дверью.
Что бы тогда ни думал господин Литин, но картой после этого он интересовался еще несколько раз. А не так давно два заговорщика попросили разрешения у капитана посетить его каюту и посмотреть карты. Господин Верта был немного удивлен, но все-таки отказывать не стал. И Тина с Альеном углубились в изучение местоположения острова, таящего в себе несметные богатства Ларса Биглоу.
— Я ничего толком не понимаю, — признался Альен. — Ты понимаешь?
— Понимаю, — кивнула Тина. — Ах, кабы сюда господина Бержара или па… пару других географов, — пробормотала девушка после небольшой заминки, которую Литин заметил, но не показал вида. — Так, значит, нам нужно сюда, — ее пальчик скользил по карте капитана, — потом… дьявол, нужна более подробная карта.
Пока они занимались просмотром еще нескольких карт, появился сам капитан, и Литин заговорил господину Верта зубы, рассказывая о том, что Сверчок пытается доказать, что он не неуч.
— Да, — подхватила Тина. — Хозяин не верит, что я знаю больше, чем местоположение соседней деревни.
— Устраиваете мальчишке экзамены, — понятливо усмехнулся капитан. — И как?
— Названия по карте читает хорошо, — насмешливо ответил Альен. — А вот без карты… Можешь без карты?
— Могу, — насупилась Тина.
Но экзамен так и не состоялся. Капитана позвали на палубу, и пара авантюристов решила последовать за ним. Мадемуазель Лоет называла страны, какие ей приходили в голову, Альен кивал и кидал на спину капитана досадливые взгляды. Он рассчитывал, что Сверчок догадается назвать те государства, которые находятся рядом с предполагаемым местом нахождения острова Биглоу, и Верта сам найдет нужную карту для сверки, после чего маленький слуга мог бы сунуть в нее нос под любым предлогом.
Впрочем, Альена Литина занимали не только сокровища. Личность его второго слуги интересовала молодого человека не меньше. Наблюдать за Сверчком стало одним из любимых занятий Альена. Ради этого младший Литин теперь проводил времени на палубе гораздо больше, чем в каюте, отложив в сторону книги. Перед ним был ребус куда как интересней.
Вскоре Альен отметил, что Сверчок никогда не посещает гальюн на носу корабля, как другие матросы. Мальчишка приспособил себе для личных нужд ведро, честно украденное у команды в первый же день плавания. Справлял свои нужды Сверчок без свидетелей и выливал в море импровизированный горшок под смешки команды с невозмутимым видом.
Чистоту парень старался соблюдать, обзаведясь ковшом, который с вечера наполнял водой, но опять же старался приводить себя в порядок, когда команда была на палубе. Одевался неизменно в рубашку и наглухо застегнутый жилет, и даже в жару, когда команда обнажалась по пояс, не изменял своим привычкам. А однажды мальчик, не боявшийся высоты и обожавший море, отказался искупаться вместе с остальными, когда капитан разрешил своим людям освежиться. Парень с нескрываемой завистью смотрел на мужчин, прыгавших прямо с борта, но так и остался стоять на палубе. Более того, увидев, что двое матросов полностью обнажились, стыдливо покраснел и отвернулся, рассматривая горизонт.
Но самое примечательное произошло дней пять назад. Настроение мальчишки стало часто портиться, он сидел, болезненно морщась и поглаживая живот. На вопрос о самочувствии раздраженно ответил, что с ним все хорошо, а живот болит потому, что съел что-то не то. На возмущение кока огрызнулся и ушел с палубы, а на месте, где он сидел, осталось небольшое красное пятнышко. Альен тут же наступил на него, скрывая от случайного взгляда, и попросил Рени, немного оклемавшегося, принести вина. Получив желаемое, Литин «случайно» пролил его себе под ноги, виновато растер ногой, извинившись за свою неуклюжесть, а вечером Сверчок перебрался в отдельную каюту. Альен договорился об этом с капитаном, объяснив заботой о приболевшем мальчишке. Следующие несколько дней паренек не спешил выходить на палубу, пользуясь положением больного, а вчера появился как ни в чем не бывало, довольный жизнью и собой.
