Сколько же было этих аристократов, могущественных, но поставленных под контроль городской коммуны? В 1338 году насчитывалось, по данным хроники Джованни Виллани, около 1500 глав семейств, что дает, вместе с женами и детьми, от пяти до шести тысяч человек, при общей численности населения города 100 тысяч человек. Среди самых древних консортерий, названных Данте (Рай, XVI, 46 и след.), две наиболее могущественные состояли из десятков и даже сотен человек, учитывая, как обычно для той эпохи, слуг, дальних родственников и свойственников. Так, Висдомини в 1323 году представляли собой консортерию из тридцати пяти семей, а Тосинги — из тридцати девяти. Относящийся к тому же году официальный документ о консортерии Висдомини находит в ее составе 94 представителя мужского пола и отмечает наличие у нее значительной собственности.
Знать, сколь бы многочисленна и состоятельна она ни была, утратила политическое значение, но еще долго не оставляла надежды на реванш. В 1301 году судьба дала ей шанс — Корсо Донати. Типичный представитель родовой аристократии, необузданный, воинственный, властный и самоуверенный, Корсо не смирился с политическим унижением, которым для него и людей его круга были «Установления справедливости». Кроме всего прочего, он был не намерен безропотно терпеть то, что в республике торгашей ни в грош не ставили немалые услуги, оказанные им и другими аристократами на полях сражений, где решалась судьба Флоренции (особенно в 1289 году на Кампальдино, где он сыграл решающую роль).
Ввязавшись в кровавые распри между белыми и черными гвельфами, он после поражения черных гвельфов в 1300 году оказался среди изгнанных из Флоренции. Данте занимал тогда должность приора. Позднее, в ноябре 1301 года, когда помощь папы Бонифация VIII и французского принца Карла Валуа позволила его группировке прийти к власти, Корсо возглавил черных гвельфов и в течение недели осуществлял террор против белых гвельфов. Но этот жестокий и мстительный человек столкнулся с еще более жестокими и мстительными людьми, чем он сам. Начались преследования, длившиеся годами, но в 1308 году наступила развязка. Гонения со стороны его бывших союзников, ставших врагами, вынудили его спасаться бегством. Не сумев уйти от погони, не в силах снести унижение и не дожидаясь жестоких пыток, он бросился с лошади, чтобы умереть. О трагической судьбе Корсо Донати поведал Данте, живописно изобразив, как волочилось по земле привязанное к хвосту лошади тело (Чистилище, XXIV, 82–87).
Из всех привилегий родовой знати («дворянства шпаги») не осталось ни одной, которая не лишилась бы прежнего блеска — все прерогативы перешли в руки буржуазии. Что стало, например, с древней привилегией посвящения в рыцари, о которой с нескрываемой гордостью вспоминал Каччагвида, прадед Данте, рассказывая, что рыцарское достоинство было пожаловано ему самим императором Конрадом III во время Второго крестового похода (1146–1148) (Рай, XV, 139–141). Во времена Данте эта некогда исключительная привилегия родовой знати становится достоянием нуворишей, представителей торговой буржуазии. Позднее войдет в обычай жаловать ее каждому, кого разбирала охота носить титул dominus, мантию, отороченную беличьим мехом, золотые шпоры, шпагу с серебряным эфесом и пользоваться правом быть изображенным верхом на коне в церкви, где этот самый dominus обретал вечное упокоение.
Хотя, ради некоего уважения к иерархии, различали четыре разновидности рыцарей (рыцари из знати имели некоторое предпочтение перед рыцарями коммуны), Республика в конце концов дошла до того, что титул покупался шутами и жонглерами. Государство торговцев и банкиров столь бережно хранило ностальгические воспоминания о феодальных порядках, что в 1378 году, в самый разгар восстания чомпи, флорентийского пролетариата,
[76] на площади перед Дворцом синьории состоялось коллективное посвящение более шестидесяти человек в рыцари коммуны,
[77] среди которых были поденные рабочие и мелкие ремесленники.
«В ходе этой эволюции рыцарство итальянских коммун лишилось всех изначально присущих ему свойств; оно потеряло свое юридическое и моральное значение, лишилось своего аристократического и военного характера».
[78] Не за горами время, когда новоявленные рыцари станут предметом насмешек, как, например, в «Декамероне» Боккаччо или, в еще большей мере, в «Трехстах новеллах» Франко Саккетти (конец XIV века). Данте, заставший деградацию рыцарства, вспоминал героев классической античности (Парис, Ахилл) или рыцарских романов (Тристан), но имел в виду «дам и кавалеров былых времен» (Ад, V, 71).
Буржуазия
К тому времени, как Данте появился на свет, Флоренция уже лет пятнадцать находится под властью предпринимательских слоев пополанства. Несмотря на некоторые задержки, его неодолимое возвышение все ускоряется, и Данте довелось стать свидетелем глубоких социальных и политических перемен. Над этими переменами он будет размышлять в изгнании, огорчаясь и осуждая их как зло в трактате о власти («Монархия») и в «Божественной комедии», где, наряду с прочими, бичует выскочек и высмеивает их идеалы:
Ты предалась беспутству и гордыне,
Пришельцев и наживу обласкав,
Флоренция, тоскующая ныне!
(Ад, XVI, 73–75)
Еще при жизни Данте к власти во Флоренции пришли несколько видных семейств нового правящего класса: Альберти, Аччайюоли, Альбицци, Альтовити, Черретани, Перуцци, Питти, Строцци, которые позднее заняли место на социальных верхах.
[79] О численности новой верхушки можно лишь строить предположения. Примем гипотезу специалиста: «Семьи, занимавшиеся крупной коммерцией в рамках первого из старших цехов (Калимала), насчитывали в своем составе по меньшей мере 2500 человек. Если предположить, что шесть остальных старших цехов, менее значительных, все вместе включали в себя не больше, то получается около пяти тысяч человек, то есть 5 % населения Флоренции, разделявших в 1300 году буржуазную этику».
[80] Этот показатель возрастал, и, если верить хронисту XIV века, в 1343 году пополанов, пользовавшихся политическими правами, насчитывалось 20 тысяч человек (против примерно тысячи представителей родовой знати), более одной пятой населения города.
Само собой разумеется, что деловое бюргерство не было однородным. Следует различать, как поступали его современники, бюргерство крупное (popolo grasso) и мелкое (popolo minuto). Но, в отличие от Венеции, где олигархия замкнулась в себе, для Флоренции были характерны социальная мобильность и открытость этого слоя. Благодаря постоянному движению снизу вверх, заключению браков с представителями родовой знати, буржуазия интегрировалась в состав аристократии (параллельно, как мы видели, обуржуазивалось рыцарство). Бюргеры старались подражать аристократическим манерам, образу жизни знатных людей, одеваясь, как они, и возводя такие же, как у них, дома (в городе и деревне — в контадо, где деловые люди становились крупными землевладельцами) и даже перенимая их культурные запросы (вкус к любовной и лирической поэзии, пришедшей из Прованса и Франции), чисто феодальные обычаи (поединки, турниры, любовные ухаживания) и титулы (мессир, сеньор: messere, dominus).
