А ведь это важнейший государственный документ. Куда делся он? И не было ли в нем названо имя наследника? Скажем, великого князя Петра Алексеевича, при условии регентства над ним, до его совершеннолетия, Анны Петровны. Не претензий ли на регентство, согласно этой бумаге, со стороны Анны Петровны будет опасаться Меншиков, когда, после смерти Екатерины I, станет выпроваживать из России голштинскую пару? Не этот ли документ позже выкрадет из бумаг Анны Петровны, хранившихся в Киле, Бестужев?
Так и видится: смертельно больной, теряющий сознание и речь, Петр I противится желанию Екатерины Алексеевны завладеть престолом. Не мог он не чувствовать, не предугадывать этого.
И прусский посланник Мардефельд свидетельствует (депеша от 8 февраля 1725 года), что при жизни Петра I, помимо его воли, вопрос о престолонаследии был решен в пользу Екатерины: «За несколько дней пред тем он простился с своим семейством и с офицерами гвардии, хотя и был до того слаб, что уже не мог говорить… Ненависть нации к императрице достигла своего предела… Как только царь простился с гвардейскими офицерами, Меншиков повел их всех к императрице. Последняя представила им, что она сделала для них, как заботилась об них во время походов и что, следовательно, ожидает, что они не оставят ее своею преданностью в несчастье. На это поклялись они лучше согласиться умереть у ее ног, чем допустить, чтобы кто-нибудь другой был провозглашен».
При последних минутах жизни Петра I, Екатерина находилась у его постели, заливаясь слезами и делая вид, будто ничего не знает о том, что только недавно произошло.
Сквозь всхлипывания произносила она слова молитвы: «Господи, прими душу праведную».
Петр I умер 28 января, в пять часов утра.
Феофан Прокопович поклянется пред собравшимся народом и войсками, что государь на смертном одре сказал ему: одна Екатерина достойна следовать за ним в правлении. Вслед за тем Екатерину провозгласят императрицей и самодержицей и принесут ей присягу.
Она окажется на престоле не по праву наследства, не по воле супруга, а велением Меншикова, помощью Феофана Прокоповича и тайного советника Макарова.
Говорить о правах великого князя Петра Алексеевича на престол отныне будет считаться уголовным преступлением.
И все же он взойдет на царство…
II
Оказавшись на престоле, Екатерина I поспешила оградить великого князя от влияния бояр Лопухиных и австрийской императорской четы.
В частности, сурово обошлась с Евдокией Лопухиной — своей давней соперницей.
Из глухого Воскресенского монастыря, волею Екатерины I, родная бабка великого князя Петра Алексеевича была переведена под стражею 200 человек в Шлиссельбург, где содержалась в строгом заключении.
«В 1725 году, обозревая внутреннее расположение Шлиссельбургской крепости, — вспоминал голштинский камер-юнкер Берхголц, — приблизился я к небольшой деревянной башне, в которой содержится Лопухина. Не знаю, с намерением или нечаянно, вышла она и прогуливалась по двору. Увидя меня, она поклонилась и громко говорила; но слов за отдаленностью нельзя было расслышать».
Что касается венского двора, душой которого была императрица Елизавета — родная тетка великого князя, то достаточно привести высказывание прусского короля Фридриха I, содержащееся в письме к посланнику в России Мардефельду от 10 марта 1725 года:
«Мы ясно предвидим, что злейшим врагом правления Императрицы (Екатерины I. — Л.А.) окажутся венский и королевско-польские дворы».
Любопытны последующие строки его письма: (венский двор) «намереваясь покровительствовать молодому Великому Князю и поддерживать мнимое право его на престолонаследие, замышляет послать в Петербург особого посла для этого дела».
Впрочем, граф П. А. Толстой, дабы дети царевича Алексея Петровича (Наталья и Петр) и впредь не могли домогаться престола, озаботился включить в манифест о восшествии на престол государыни слова о том, что ей одной принадлежит державное право назначать себе преемника или преемницу.
После гибели отца, в 1718 году, великий князь Петр Алексеевич и его сестра остались сиротами.
Мать — кронпринцесса Шарлотта-Кристина, умерла еще ранее — в 1715 году, через десять дней после рождения сына, так и не переменив лютеранской веры. Малыши остались под надзором гофмейстерши Роо, родом немки.
Роо на посту надзирательницы сменили две вдовы — портного и трактирщика. Чтению и письму Петра обучал танцмейстер Норман.
В 1719 году, в апреле, скончался сын императора и Екатерины Алексеевны царевич Петр Петрович — надежда и любовь отца. Едва ли не эта смерть и сломила Петра Первого.
Из мужчин в роду Романовых, кроме государя, оставался его внук.
В те дни в Петербурге произошло одно событие, о котором стоит рассказать.
28 апреля 1719 года П. А. Толстому донесли, что 26 апреля Степан Лопухин — троюродный дядя великого князя Петра Алексеевича, явился вечером в Троицкую церковь, где собрались для встречи тела умершего царевича Петра Петровича люди разного звания. (Лопухин питал к государю чувство неприязни и даже вражды. Не мог простить гибели царевича Алексея и начавшихся гонений членов семьи опальной царицы).
Став у клироса, Лопухин переглядывался с двумя знакомыми и про себя посмеивался. Один же из тех его знакомых говорил другому: «Для чего ты с Лопухиным ссорился: еще де ево, Лопухина, свеча не угасла, будет ему, Лопухину, и впредь время». При допросе выяснилось: «свеча, которая не угасла — великий князь Петр Алексеевич» и пока он жив, надежда на возможность возвышения для Лопухина не пропадет. В судьи по этому делу привлекли именитых царедворцев. Лопухин говорил, что и в мыслях не имел радоваться царскому горю, а в церкви смеялся оттого, что знакомые его — соперники по земельной тяжбе, и их совместное появление в пьяном виде на вечерне в церкви рассмешило его. Судьи ему не поверили, а решили, что он «смеялся якобы радуясь такой прилучившейся всенародной печали», за что приговорили «учинить ему наказание, вместо кнута бить батоги нещадно и сослать его с женою и детьми в Кольский острог на вечное житье». Что и приведено было в исполнение.
Забегая вперед, скажем: Лопухин станет камергером императора Петра II и будет, пожалуй, единственным, кто мог бы рассказать правду о причине его смерти. Но об этом позже.
Великому князю Петру Алексеевичу шел десятый год, когда Екатерина I воцарилась на троне.
Ничем он не обещал походить на деда.
Душою и обликом напоминал более мать, обладавшую нежным характером и добротою. Народу были по душе его великодушие и снисходительность, свидетельствовавшие, что у вероятного наследника престола есть все качества, необходимые для примерного государя.
В правнуке Алексея Михайловича видели надежду на воскрешение былого.
Время было тревожное.
То тут, то там арестовывали простых людей, которые отказывались присягать императрице-иноземке, напустившей «порчу» на своего супруга. Поговаривали, что Петр Первый «вручил свое государство нехристианскому роду». На иностранцев нападали на улицах, сводя с ними счеты.
