Смерть Петра Феодосий воспринял как освобождение от тяжкой службы. И тогда свойственные ему безмерное честолюбие, заносчивость, грубость, склонность к интригам и другие малоприятные черты всплыли на поверхность. Участились ссоры Феодосия с сенаторами, черная кошка пробежала между ним и его некогда ближайшими друзьями, высокопоставленными петровскими палачами – руководителями Тайной канцелярии П.А.Толстым и А.И.Ушаковым. Наконец, 19 апреля 1725 года произошел инцидент на мосту возле дворца, после которого звезда Феодосия покатилась вниз.
Дело в том, что еще при Петре был издан особый приказ, запрещавший горожанам ездить по мосту возле царского дворца, когда государь почивал после обеда, дабы стуком лошадиных копыт и экипажа не тревожить монарха в его конторке. Специально поставленный часовой останавливал всех, забывших постановление. Оно не было отменено и после смерти царя. Но когда часовой потребовал от проезжавшего через мост Феодосия выйти из кареты и дальше идти пешком, тот устроил громкий скандал. Капитан Преображенского полка Бредихин, дежуривший в тот злосчастный для Феодосия полдень, докладывал во дворце, что Феодосий вышел из кареты, «махал тростью и говорил: «Я-де, сам лучше светлейшего князя»», потом прошел во дворец, кричал там: «Мне-де, бывал при Его величестве везде свободный ход, вы-де боитеся только палки, которая вас бьет, наши-де палки больше тех, шелудивые-де овцы не знают, кого не пускают». В ответ на вежливое замечание дворцового служителя, что к императрице пройти «не время», то есть нельзя, зарвавшийся иерарх, гласно протоколу следствия, «на самую Ее величества высокую особу вознегодовал и вельми досадное изблевал слово, что он в дом Ее величества никогда впредь не пойдет, разве неволею привлечен будет, что после и делом показал».
Гофмаршал Матвей Олсуфьев, приехавший вечером пригласить Феодосия на обед во дворец, вероятно, поразился немыслимой дерзости подданного, заявившего, что не может приехать во дворец, так как там он был бесчещен, и при этом «желчно заупрямился и не пошел». Через три дня Феодосий, вероятно, одумался, но было уже поздно – ему запретили приезжать ко двору. Тогда он самовольно явился в Адмиралтейство, где в присутствии Екатерины спускали линейный корабль «Не тронь меня». Поступок архиепископа был уже воспринят как оскорбление чести Императорского величества. Через два дня Феодосия арестовали.
Бывшие его друзья-товарищи из Тайной канцелярии дружно взялись за расследование. И тут стало всплывать все, что до поры, благодаря огромному влиянию главы Синода, оставалось на дне. Все его сотоварищи по Синоду – иерархи Русской православной церкви – Феофан, Феофилакт, Феофил, – а также светские чиновники, подчиненные и знакомые стали с охотой и поспешностью вспоминать все «непристойные» высказывания Феодосия как о Петре, так и о Екатерине. О Петре Феодосий выражался в том смысле, что Бог наказал великого грешника, губителя церкви, тирана и распутника, о Екатерине высказывался крайне пренебрежительно, чем и решил свою участь. Никакие раскаяния, лепетания, что все это он говорил «от малодушия, а не от злобы», «от глупости», конечно, не помогли – суд, проведенный 28 апреля, был скор и суров. За «необычайное и безприкладное на высокую монаршую Ея величества государыни нашия императорскую честь презорство» Феодосий был приговорен к смертной казни, замененной заточением в монастырской тюрьме. Женщина, сидевшая на престоле, показала всем, что власть остается властью и пренебрегать ею не следует.
Конец Феодосия, лишенного архиерейской и иерейской мантий и превратившегося в простого старца холмогорского Корельского монастыря Федоса, был ужасен. 11 сентября 1725 года капитан-лейтенант граф П.И.Мусин-Пушкин, посланный в Холмогоры, получил инструкцию: Федоса «в том монастыре посадить в тюрьму, а буде тюрьмы нет, сыскать каменную келью наподобии тюрьмы с малым окошком, а людей бы близко той кельи не было, пищу ему определить – хлеб да вода». Согласно этой инструкции, Феодосий (человек пожилой) был «запечатан» – замурован – под церковью монастыря. Дверь была заложена кирпичом, было оставлено лишь узкое окошко для подачи пленнику скудной еды. В холоде, грязи, собственных нечистотах прожил строптивый иерарх до конца 1725 года. Понимая, что узник не выдержит архангельской зимы и замерзнет, подведя тем самым начальство, местные власти перевели его в отапливаемую келью, которую также «запечатали». В начале февраля часовые встревожились: Федос «по многому клику для подания пищи ответу не отдает и пищи не принимает». Архангелогородский губернатор Измайлов приказал вскрыть келью – Федос был мертв…
Прелестная полонянка и ее босоногая родня
Важно заметить, что ссоры и скандалы в стане победителей происходили на виду у побежденных. Никто из «бояр» не пострадал после воцарения Екатерины, не был лишен званий и должностей, за исключением А.И.Репнина, как уже сказано выше, передавшего власть над Военной коллегией Меншикову. В целом можно сказать, что с конца января 1725 года существование родовитой оппозиции, группировавшейся вокруг великого князя Петра, становится важнейшим фактором внутренней политики правительства Екатерины. Меншиков, хотя и амбициозный, но трезвый политик, понимал, что с «боярами» следует жить мирно, не обостряя отношений, и даже – при необходимости – учитывать их позицию. На свадьбе Анны Петровны подарки и награды получили не только победители – князь М.М.Голицын, как уже сказано выше, стал генерал-фельдмаршалом, причем указ о присвоении нового чина объявил ему лично Меншиков. Старший брат фельдмаршала Дмитрий Михайлович, а также В.Л.Долгорукий и П.М.Апраксин были пожалованы действительными тайными советниками (а именно эти четверо были инициаторами плана воцарения великого князя Петра). Еще задолго до роковых событий весны 1727 года, когда светлейший ради власти и сжигавшего его честолюбия пошел на открытый союз с родовитой оппозицией, он начал с нею игры. Первый раунд таких игр состоялся в начале 1726 года, когда обсуждались идея и состав нового органа власти – Верховного тайного совета.
Но прежде чем перейти к этому важному эпизоду, необходимо несколько подробнее рассмотреть сложившуюся к тому времени систему власти.
На престоле восседала императрица Екатерина I Алексеевна, унаследовавшая от мужа не только трон, но и безграничную самодержавную власть.
Откроем некоторые страницы «личного дела» Екатерины I Алексеевны – она же Марта Скавронская, она же (возможно) Екатерина Рабе, она же Екатерина Крузе, она же Екатерина Трубачева.
В науке бесспорным считается тот факт, что до появления в русском стане Екатерина являлась подданной шведского короля. Но далее начинаются расхождения. По мнению русской исследовательницы начала XX века НАБелозерской, отцом Екатерины был квартирмейстер Эльфсбергского полка шведской армии Иоганн Рабе, а матерью – дочь рижского государственного секретаря. Девочка родилась в 1682 году в Швеции и после смерти отца перебралась вместе с матерью в Ригу, где вскоре осиротела. Вот тогда она и попала в дом пастора Глюка, жившего в Мариенбурге (ныне Алуксне, Латвия). Накануне взятия русскими войсками Мариенбурга, 25 августа 1702 года, она вышла замуж за шведского драгуна Иоганна Крузе и затем попала в плен к русским.
По мнению других историков – а их большинство, – все было гораздо проще: Екатерина – точнее, Марта – принадлежала к бедной и многодетной лифляндской (латышской) семье Скавронских, находившихся в крепостной зависимости у одного польского помещика. Девочка родилась в 1684 году, попала на воспитание и службу к пастору Глюку в Мариенбург, где и была взята в плен русскими солдатами.
