Осада продвигалась медленно, но верно. Было сооружено 6 батарей и расставлены мины вдоль Бетля и Ашилты. Был найден более короткий путь в Шуру через Унцукуль и Гимры. Издавна имелась тропа между этими двумя враждебными друг другу аулами. Она была разрушена в том месте, где проходила под скалами, нависшими над Авар-Койсу. Граббе послал роту пехоты, чтобы починить и расширить ее, но это было столь трудно, что занимались этим с 27 июля по 21 августа. В этот период жизни Шамиля жители Гимр мало чем помогли ему. Пока сообщение по Анди-Койсу было возможно, они поддерживали его, а некоторые даже присоединились к нему, но большая часть жителей избегала активных действий. К концу, когда Граббе назначил Уллу-бека командовать ими, они подчинились его власти и разрешили беспрепятственное сообщение с Шурой.
Глава 21
1839
Продолжение осады Ахульго. – Взята крепость Сурхая. – Провал общего наступления. – Осада возобновлена. – Успех русских. – Шамиль выдает своего сына. – Решающее наступление и взятие Ахульго. – Бегство Шамиля. – Экспедиция Головина. – Ее результаты
Новый Ахульго был связан со скалой Сурхая так же, как Старый Ахульго – с террасами Ашилты, а именно мостом столь узким, что по нему мог одновременно пройти только один человек. Работы по установлению осады постепенно продвигались, так что однажды ночью под прикрытием темноты русские заняли удобную позицию на самом краю этого хребта, и таким образом скала оказалась окруженной со всех сторон. Однако храбрые защитники крепости каждую ночь продолжали спускаться к реке Бетль за водой, и, поскольку ни на какие решительные действия нельзя было и надеяться, пока держался этот ключ ко всему укреплению, Граббе решил атаковать его. На заре 29 июня 3 батареи открыли огонь по башне Сурхая, но без особого результата, так как сами здания прятались за скальными породами. Западная батарея со своей позиции напротив Старого Ахульго смогла вести огонь только по возвышенности, которая была слишком высока, чтобы можно было причинить какой-либо серьезный урон врагу. На восточной же стороне находилась лишь пара очень легких горных орудий, неспособных причинить серьезный вред укрепленным стенам крепости.
«В 9 утра, – писал Милютин, – два батальона Курийского полка направились к подножию скалы; добровольцы смело ринулись вверх по крутому склону (под углом 45 градусов) и, несмотря на град камней и деревянных чушек, обрушенных на них горцами, быстро сумели взобраться по нему. На вершине горы находилась огромная глыба, нависшая над склоном. Тем не менее смельчаков не остановило даже это. Карабкаясь по плечам друг друга, они один за другим взобрались на вершину. Однако каждый, кто попал в поле зрение защитников под самыми стенами крепости, заплатил за свою смелость жизнью. Тем временем атакующие попали под огонь защитников крепости с левой части крепостной стены, которую наша артиллерия не смогла уничтожить.
В надежде облегчить задачу штурмующих батареи время от времени возобновляли огонь. Каждый залп вызывал падение обломков скалы, камней и деревянных плашек – и падало все это на головы атакующих. Однако густые клубы пыли, поднимающиеся над крепостью, на некоторое время скрыли фигуры отчаянно сражавшихся мюридов. В тот момент, когда наши добровольцы вновь бросились на склон горы, горцы выскочили из крепости и под дикие крики вновь обрушили на них град камней. Бой длился уже несколько часов; одна рота сменяла другую. А в четыре дня вперед пошли два батальона Кабардинского полка; однако все усилия оказались тщетными. Только с наступлением темноты и по приказу командира наши части отошли от обагренной кровью скалы. Наступление, длившееся целый день, провалилось и стоило нам трехсот человек, из которых убиты были 3 офицера и 34 рядовых. Тем не менее надо воздать должное героизму наших солдат».
В общей сложности было ранено 3 офицера и 165 рядовых, а контужено – 15 офицеров и 96 рядовых. Причем у многих контузии были нетяжелыми, и они скоро вновь вернулись в строй.
Потери же Шамиля были гораздо серьезнее, поскольку был убит отважный Али-бек вместе с большей частью своей сотни. Впоследствии русские извлекли пользу из преподнесенного им урока.
Тарасевич, уже в звании майора, со своим батальоном, сопровождавшим транспорт с продовольствием и амуницией, шел от Шуры. В ожидании его прибытия была выстроена новая батарея на восточной стороне скалы. Там были установлены мощные полевые пушки. 4 июля крепость была вновь обстреляна, а поскольку орудия занимали лучшую позицию и были большего калибра, крепость скоро превратилась в груду развалин, под которыми были фактически погребены ее героические защитники. Когда нападающие попытались добраться до самого верха, бесстрашные мюриды вновь забрались на обломки стены и стали забрасывать их камнями. Не желая жертвовать жизнью добровольцев, которых набралось 200 человек, солдат отвели в укрытие и приказали ждать наступления ночи.
Тем временем батареи продолжали обстрел, и скоро большая часть оборонявшихся погибла под развалинами; немногие оставшиеся в живых поняли, что дальнейшие усилия бесполезны, и под покровом темноты попытались добраться до Нового Ахульго сквозь линии русских. Их заметили часовые и начали стрелять, но нам неизвестно, каков был результат. Наконец атакующие пробрались на руины крепости и нашли там лишь нескольких раненых. Потери русских составили 12 человек убитыми, включая одного офицера, и 95 контужеными
[100].
Теперь задача атакующих стала гораздо легче, так как им больше не угрожал огонь с крепостных стен, и они могли действовать в разных направлениях, особенно в направлении Нового Ахульго, и подтянуть ближе свои линии нападения. Были возведены очередные батареи, откуда даже горные орудия могли вести обстрел вражеских укреплений. Верхняя часть хребта напротив скалы Сурхая была занята целым батальоном с двумя пушками; еще один батальон с двумя свежими батареями занял позиции ближе к Койсу, а между Бетль и Ашилтой разместились два батальона с новой четырехпушечной батареей.
Самая большая трудность заключалась в прокладывании дорог к новым позициям, особенно к хребту напротив скалы. В двух местах было необходимо ставить лестницы, а в третьем – там, где перепад высот составлял 40 метров, – использовались снасти, по которым спускались пушки и люди в корзинах. Все это время неприятель, пользуясь темнотой, совершал вылазки, для сдерживания которых применялась артиллерия. 12-го из Южного Дагестана пришло подкрепление, и, дав людям три дня на отдых, Граббе, решив, что осада подошла к той стадии, когда можно начать штурм Ахульго, отдал соответствующий приказ. Он укрепился в своем решении, получив сообщения шпионов, судя по которым гарнизон Ахульго находился в самом плачевном состоянии. Малочисленный, изнывающий под летним солнцем, не имеющий скота из-за отсутствия фуража, лишенный возможности готовить еду из-за отсутствия топлива, вынужденный скрываться от обстрелов в пещерах, измученный усталостью гарнизон Ахульго, кажется, не мог оказывать сколь бы то ни было серьезное сопротивление. Вроде бы даже сам Шамиль думал о побеге. Однако дальнейшие события показали, что и русский командир, и местные шпионы недооценили мужество и решимость врага.
