Неделей раньше, в конце октября был издан специальный приказ, подписанный начальником политического отдела армии бригадным комиссаром Пинчуком. В нем отмечалось, что части действующей армии стойко сдерживали « натиск фашистских банд, неся потери убитыми и ранеными ». Далее указывалось: «Долг каждого начальника – это своевременный вынос с поля боя всех раненых, отправка их на медпункты и полевые госпитали. В этом деле наблюдается большая неорганизованность. Зачастую раненые бойцы и командиры следуют в полевые госпитали самостоятельно, без средств транспорта. Еще хуже обстоит дело с выносом с поля боя и организации похорон погибших в бою бойцов, командиров и политработников. Имеются факты, когда трупы отдельных товарищей оставляются на поругание врага, погребение трупов не организовано, если и проводится, то без оказания соответствующих воинских почестей, без соблюдения правил, указанных в приказе НКО № 138» . Приказ содержал требование к комиссарам соединений и частей « взять под свой контроль организацию выноса раненых и убитых с поля боя, не оставляя ни одного трупа на поругание врага ». Требовалось организовать соответствующим образом и похороны убитых: красноармейцев и младших командиров – в братских могилах, каждую из которых следовало зафиксировать в списке и отметить на карте, командиров и политработников – в отдельных могилах: «Места для могил избирать с участием медработников, немедленно сообщать родственникам, заранее проверять наличие медальонов» [168] .
Но издание указанных приказов в реальности мало что меняло. Через месяц в приказе по тылу 56-й армии № 037 от 6 декабря 1941 г. снова отмечалось: «За последнее время грубо нарушается приказ НКО № 138 от 15 марта 1941 г. о погребении трупов убитых бойцов и командиров во время военных действий. Трупы своевременно не убираются, правила погребения не соблюдаются…» В целях исправления ситуации в каждом полку требовалось немедленно создать команды, « на обязанность которых возложить розыск трупов, сбор и доставку их на дивизионные пункты погребения» . Для доставки трупов погибших на дивизионный пункт сбора и погребения в братской могиле – « назначать необходимый транспорт с наличием брезентов для покрытия трупов при перевозках » и впредь « погребение трупов производить строго в соответствии с приказом… не допуская никаких отступлений » [169] .
Однако проверка, проведенная в 181-м и 185-м кавалерийских полках 62-й кавалерийской дивизии в середине декабря, в очередной раз выявила эти, а вместе с ними и другие недостатки: «Учет потерь и трофеев не ведется, конский состав размещен в конюшнях и сараях под крышами, кони все время под седлом, не расседлывались с момента выступления из Азова, подстилки нет, навоз не убирается, стоя в грязи, окна не закрываются, в конюшнях сквозняк. Собранное от убитых оружие и конское снаряжение не чищены» [170] .
Справедливости ради стоит отметить, что нарушения в сфере учета личного состава, как и в организации похорон погибших боевых товарищей, имели массовый характер во многих советских частях и соединениях в годы войны, особенно в ее начальный период [171] . Поэтому приказы носили скорее декларативный характер, а требования навести порядок в данной сфере не сопровождались строгими санкциями для его нарушителей.
Ноябрьская трагедия
Не сумев разгромить в начале ноября части 9-й армии и взять Ростов-на-Дону ударом с северо-востока, немецкое командование решило нанести удар по городу с запада и северо-запада. Высокая мобильность танковых и механизированных войск позволила генералу Э. фон Клейсту быстро осуществить перегруппировку 1-й танковой армии. В середине ноября 1941 г. 14-я танковая и 60-я моторизованная дивизии вермахта были переброшены в район Волошино и Кутейниково. Две танковые и моторизованная дивизии вермахта, а также моторизованная пехотная бригада СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» должны были прорвать советский фронт в направлении села Большие Салы и поселка Орджоникидзе, расчленить новочеркасскую и ростовскую группировки, захватить Ростов-на-Дону, окружить и уничтожить прикрывавшие его войска РККА. С севера ударную группировку Клейста прикрывали 16-я танковая дивизия, моторизованная дивизия СС «Викинг» и 49-й горнострелковый корпус.
В свою очередь, советское командование решило разгромить и уничтожить 1-ю танковую армию Клейста. 13 ноября был утвержден план наступательной операции Южного фронта. Главный удар во фланг и в тыл группировке противника в направлении слободы Большекрепинской наносила вновь созданная 37-я армия генерал-майора Антона Ивановича Лопатина в составе 6 стрелковых дивизий, 3 танковых бригад, 4 тяжелых и 4 противотанковых артиллерийских полков, 2 гвардейских минометных дивизионов, 3 бронепоездов и 3 инженерных ба тальонов. 12-я армия в составе 3 стрелковых дивизий и 2 артиллерийских полков удерживала занятый рубеж, не допуская прорыва противника в направлении Артемовска и Серго. 18-я армия из 4 стрелковых и 2 кавалерийских дивизий, сводного погранотряда, артполка и дивизиона «катюш», а также 9-я армия из 3 стрелковых и кавалерийской дивизий, танковой бригады, артполка и бронепоезда частью своих сил продолжали удерживать позиции, а частью переходили в контрнаступление. Кавалерийский корпус и мотострелковую бригаду НКВД планировалось бросить в тыл группировке противника в направлении Ровеньки – Куйбышево – Артемовка.
Задачи 56-й Отдельной армии были поставлены в директиве Ставки ВГК № 004851 14 ноября 1941 г.: «Прочное удержание Ростовско-Новочеркасского района. При успехе наступления Южного фронта и отвлечения тем на себя части ударной группы противника 56 отд. армия обязана коротким контрударом содействовать Южному фронту в достижении общего поражения противника» [172] . К концу 16 ноября войска 56-й Отдельной армии занимали следующие позиции: 68-я кавалерийская дивизия оборонялась между станицей Грушевской и хутором Каменный Брод, далее, до хутора Буденного – сводный полк 1-го Ростовского артиллерийского училища, от Буденного до Генеральского – 317-я стрелковая дивизия, от Генеральского до Султан-Салы – 353-я стрелковая дивизия, между высотами 69,3, 105,7 и станцией Хапры – 343-я стрелковая дивизия. 31-я стрелковая дивизия и 6-я танковая бригада находились в армейском резерве на северо-восточной окраине Ростова. 347-я стрелковая дивизия прикрывала переправы через Дон между станицей Аксайской и Батайском. 70-я кавалерийская дивизия располагалась между курганом Три Брата и Новочеркасском, 64-я кавалерийская дивизия – между станицами Багаевской и Манычской, 62-я кавалерийская дивизия – в устье Дона, между станцией Хапры и селом Кагальник.
В понедельник, в 9 часов утра 17 ноября войска Южного фронта перешли в наступление. Но ровно за час перед этим 3-й моторизованный корпус 1-й танковой армии начал свое наступление на Ростов-на-Дону. Командование 56-й Отдельной армии совершенно не ожидало этого. Об этом свидетельствует оперативная сводка № 050 штаба армии на 20.00 от 16 ноября 1941 г. В ней говорилось: «Перед фронтом армии противник продолжает производить перегруппировку и вести разведку по северному берегу р. Тузлов» . Утренняя сводка № 051 на 8.00 от 17 ноября 1941 г. также полна спокойствия: «Противник активных действий не проявлял. ВВС армии днем 16.11 атаковали мотомехгруппировки противника в его ближайшем тылу. Бомбардировали аэродром Мариуполь. Погода – ясно, температура – минус 6–7 по Цельсию» [173] .
