Уже после освобождения Ростова-на-Дону выяснилось, что в период оккупации в городе оставалось 2754 члена и 344 кандидата в члены ВКП(б). При этом 1096 членов партии и 172 кандидата в члены уничтожили свои партийные документы. В ходе проверки от каждого коммуниста потребовали представить в первичную партийную организацию « письменное объяснение об обстоятельствах, при которых он остался в городе, занятом немцами, если он уничтожил партбилет, то и об этом ». Первичная партийная организация свое решение передавала в райком ВКП(б), затем материалы передавались в горком и обком ВКП(б). К 25 февраля было рассмотрено всего 118 дел на 101 члена и 17 кандидатов в члены ВКП(б), при этом 34 члена и 15 кандидатов исключили [232] .
Оккупация Ростова-на-Дону в самом конце осени 1941 г. продлилась всего восемь дней, но стала тяжелым испытанием для многих жителей города, а также отставших от своих частей бойцов и командиров РККА, не успевших перейти на спасительный левый берег Дона. От артиллерийских обстрелов и боевых действий пострадал целый ряд зданий, было разграблено имущество ряда учреждений и предприятий, погибло немало жителей. Но и для всех остальных пребывание на оккупированной территории на всю жизнь осталось темным пятном в их биографии, которое обязательно требовалось указывать при заполнении анкетных данных.
На освобождение донской столицы
Освобождение Ростова-на-Дону представляло собой достаточно трудную задачу, прежде всего из-за природных и метеорологических условий. Высокий правый берег Дона, занятый немцами, господствовал над широкой пойменной долиной левобережья, давая визуальный обзор на 10–12 км, а с использованием оптики – и гораздо дальше. Отсутствие лесных массивов, крупных населенных пунктов и других маскирующих передвижения и места сосредоточения войск и боевой техники укрытий, слабая сеть дорог в болотистой, топкой открытой местности еще более усложняли выполнение боевой задачи. Лед на Дону и Мертвом Донце только что встал, и его толщина не превышала 8—10 см. Это полностью исключало переправу по льду артиллерии, автомашин, танков. В то же время ширина ледового покрова рек в черте города и пригородных поселков составляла 450–800 м, что лишало атакующую пехоту возможности скрытно подобраться к переднему краю противника. Система многослойного стрелково-пулеметного огня из-за каменных укрытий, скрытых огневых точек, пристрелянные огневые рубежи минометных и артиллерийских батарей, противопехотные минные поля вдоль правого берега Дона и Мертвого Донца обрекали стрелковые подразделения 56-й Отдельной армии на истребление. На тонком льду невозможно было ни зарыться в землю, ни укрыться в воронке от прицельного огня. Но советское командование требовало освободить донскую столицу.
22 ноября в 5.30 Ставка ВКГ отдала директиву № 005061, адресованную главкому Юго-Западного направления, в которой говорилось: «Противник, понеся большие потери, занял Ростов. Наступление Южного фронта развивается медленно. Ставка Верховного Главнокомандования приказывает ударной группе Южного фронта повести решительное наступление с целью ударить по тылам группы Клейста, занявшей Ростов. Потеря Ростова не отменяет Вашу задачу удара по тылам Клейста, а, наоборот, усиливает необходимость занятия Вами Таганрога. Потребуйте от войск решительных энергичных действий» . Через три часа, в 8.50, последовала новая директива Ставки ВГК № 004997, в которой указывалась основная задача 56-й Отдельной армии: «удерживая за собой район Новочеркасска, оборонять южный берег р. Дон от станицы В. Курмоярской вниз по течению р. Дон до устья и далее по южному берегу Азовского моря до Приморско-Ахтарская включительно» [233] .
Ф. Н. Ремезов 22 ноября 1941 г. провел в Батайске, вместе с командирами оперативного управления штаба 56-й Отдельной армии, занимаясь наведением элементарного порядка в перемешавшихся частях и соединениях, отступивших на левый берег Дона. Из головы не выходил глуховатый голос начальника Генерального штаба маршала Шапошникова: « Город Ростов должен быть удержан при всяких обстоятельствах. Драться до последнего бойца!» И все же город оставлен врагу… Вечером, пробираясь на эмке по запруженному людьми и техникой Батайску на командный пункт армии в селе Самарское, Федор Никитич вспомнил, как на рассвете 12 июля он выехал из небольшой рощи у железнодорожной станции Чаусы, битком забитой людьми, автомашинами и повозками. За сутки до этого в рощу перебрался штаб 13-й армии Западного фронта. Вместе с командармом и его адъютантом в машину сели два командира оперативного отдела – майор В. И. Светличный и старший лейтенант Ф. М. Потапов.
У деревеньки Давидовичи, на пути в Червоный Осовец, на командный пункт 45-го стрелкового корпуса, немецкие мотоциклисты-автоматчики из 10-й моторизованной дивизии в упор обстреляли машину командующего «несчастливой армии». Только хладнокровие водителя, заложившего сумасшедший вираж, да клубы непроницаемой белорусской пыли спасли Ремезова и его спутников. Но пять пуль прошили бок и ногу генерал-лейтенанта. Спутники, сами получившие легкие ранения от осколков стекол и пуль, быстро перевязали командующего и доставили его в медсанбат 148-й стрелковой дивизии. Затем его самолетом отправили в Москву.
После операции Ф. Н. Ремезов находился на излечении в военном госпитале – бывшем санатории высшего комсостава РККА в Архангельском. В середине августа комиссар госпиталя ознакомил раненых старших командиров с содержанием приказа Ставки ВГК № 270 о предании суду военного трибунала генералов Качалова, Понеделина и Кириллова и с приговором Военной коллегии Верховного суда СССР от 22 июля о расстреле бывшего командования Западного фронта. После этого старший батальонный комиссар вместе с неразговорчивым особистом заставили каждого из прослушавших командиров написать «ознакомлен» и поставить личную подпись. Складывая в папку листочки бумаги, военком госпиталя угрюмо проворчал: «Мотайте на ус, товарищи. Воевать надо лучше! Иначе, сами понимаете…»
В госпитальных палатах вечером не было слышно разговоров. Каждый на своей койке обдумывал услышанное. А еще через две недели, с едва затянувшимися ранами на ноге, опираясь на массивную палку, генерал-лейтенант Ремезов прибыл в Ростов-на-Дону командовать СКВО. После получения 16 октября директивы о сформировании 56-й Отдельной армии на правах фронта, маршал Шапошников в ходе переговоров по Бодо предупредил нового командующего: «Ваша основная задача, батенька, держать ворота на Кавказ на замке. На прочном замке!» Теперь замок был сломан и немецкие танковые дивизии вошли в Ростов. Требовалось немедленно отбить город обратно…
Едва наведя мало-мальский порядок в частях армии и установив связь с командованием Южного фронта, Ремезов вечером 23 ноября подписал боевой приказ о наступлении на Ростов-на-Дону, получивший № 037:
«Противник, овладев Ростовом, обороняет южную окраину Ростова. Начал выдвижение из Ростова танков и мотопехоты в направлении Грушевская, Каменный Брод, угрожая флангу и тылу 9 А.
Справа 9 А ведет успешное наступление на Ростов.
56 А ударом справа в направлении восточной окраины Ростова и слева, в направлении северо-западной окраины Ростова, с утра 25.11.41 г. содействует наступлению 9 А армии и овладевает Ростовом.
