– Пророк?
– И Пророк тоже, но я сейчас про эмира. Мало того, что вместо нормального броневика вернул нам нашу же машину, так еще и на сухпай пожлобился. Нам тут, считай, на раз. И сейфа с золотом тоже нет…
– Ты что, всерьез думал, что он в точности выполнит все, что ты ему сказал?
– Нет, конечно, ну а вдруг? Мечтать не вредно, именно мечты ведут нас от звезды к звезде. Мечты о богатстве, власти, красивых женщинах у наших ног…
Каталина посмотрела на его одухотворенное лицо и рассмеялась. Чуть истерично, чуть сдавленно, ребра все еще болели, но рассмеялась. Костин тоже улыбнулся:
– А что, повод для подвига не хуже любого другого. И вообще, мужчины идут на подвиги ради дам. А ради не дам не идут. И не красней так, пора уже привыкнуть к моим шуткам.
Впрочем, Каталина и не думала краснеть. На этот раз цвет лица ее и впрямь поменялся из-за отблесков костра. Она откинулась на спину, благо было сухо, и посмотрела в небо. Звезд здесь наблюдалось раза в три больше, чем на ее родной планете, и вид черного, покрытого сияющей россыпью купола над головой завораживал. Немного помолчав, она спросила:
– Одного не могу понять: почему он сразу не приказал тебя убить? Ведь хотел, я же видела. И все равно, ты ему хамишь, а он терпит…
– Потому что боялся, – Костин с восторгом вгрызся в куриную ногу. – Элементарно, Ватсон…
– Боялся? Тебя?
– Не меня, разумеется. Я, конечно, имел некоторые шансы успеть свернуть ему шею до того, как меня пристрелит охрана, но как раз об этом наш эмир не знал. Нет, не меня он боялся, а империи за моей спиной. Боялся изначально, до дрожи в коленях.
– Вы так страшны…
– Ой, вот только не надо сарказма. Просто очень многие пробовали разбудить медведя, имена тех, кому это удавалось, давно канули в Лету, а империя все еще жива, здорова и в ус не дует. Знала бы ты, сколько таких шейхов и эмиров украсили собой колья вдоль дорог… А конкретно этот не имел информации о том, что известно или не известно тем, кто меня послал. Вот и боялся на всякий случай.
– Его… убили бы?
– И всю его семью, до седьмого колена. Без суда, он в таких случаях не предусмотрен. Достаточно волевого решения любого офицера в ранге не ниже майора.
– Но это ведь противозаконно!
– Почему? Согласно нашим законам все предельно ясно, понятно и юридически грамотно. А международные понятия… Понимаешь, законы Российской империи для нас стоят выше международных. И именно поэтому ситуации, когда мы прибегаем к жестким мерам, очень редки. По статистике, империи действительно приходится кого-то наказывать в восемь целых и две десятых раза реже, чем, к примеру, в Альянсе. И почти в шестнадцать раз по сравнению с вами.
– В ответ начнутся взрывы в ваших городах. Вы об этом подумали?
– С нами это не проходит.
– Но… как?
– А у нас персональная ответственность, – пожал плечами Костин. – Переходящая в коллективную, если надо, и наоборот. Все эти шейхи, эмиры и прочая шелупонь знают: произойдет, к примеру, взрыв, без разницы, где, один из них умрет. Страшно умрет. А вот кто – это уж как упадет кубик.
– Какой?
– Игральный. И даже если они не причастны – все равно кто-то из них умрет, к примеру, упав в мясорубку. Живьем. Это уже бывало, и с тех пор у нас нет терроризма.
– Кх… – девушка закашлялась. – Ну, вы даете.
– Имеем возможность, мы достаточно сильны.
– Ох, и ненавидят же вас за эту силу…
– Да и пускай, – лейтенант посмотрел на куриную кость в руке, подивился, как лихо под разговор успел ее обглодать, и продолжил: – Тут ведь понимаешь, в чем дело. Соседи с завидной регулярностью полагали, что спихнули нас в яму. А на проверку каждый раз оказывалось, что мы просто залезли в окоп. И выковырять нас из него будет им стоить чересчур дорого. Но ни разу они не подумали о том, что будет, если мы вылезем из него сами и возьмем в руки большую дубину. А стоило бы подумать, чес-слово. Ведь голова человеку как раз и дана, чтобы думать. А мозги – чтоб соображать.
Каталина рассмеялась, искренне, но не очень весело. Потом вздохнула:
– Знаешь, ты вроде нормальный, но… Глядя на тебя, создается впечатление… В общем, не зря мне говорили, что вы там, в Империи, все поголовно страдаете манией величия.
– Мы не страдаем, мы наслаждаемся, а что?
Каталина рассмеялась, на сей раз вполне искренне. Костин же, закончив наконец с несчастной курицей (из-за разговора процесс затянулся, и она успела подостыть), взял реквизированную у боевой подруги железяку и вновь поворошил ей угли. Для этих целей она подходила идеально.
Вообще, интересно. Пародия на тесак, которую девушка честно сперла у эмира, оказывается, называлась фальката и вроде бы имела испанское происхождение. Костин честно полагал до сегодняшнего дня, что родом из Испании только и исключительно наваха, а все остальное – производные типичной для Европы оружейной школы. Как оказалось, все не так просто.
Больше всего непонятная фальката походила на классический турецкий ятаган, отличаясь разве что рукоятью. На взгляд непривычного к такому оружию Костина, чертовски неудобная штука. Правда, выглядит необычно и грозно, человеку, от войны далекому, в темной подворотне покажи – тот мигом энурез с метеоризмом заработает. А так… В общем, Костин ее попробовал крутануть в руке и едва не оттяпал себе кусок мяса чуть пониже колена.
Как ни странно, Каталина с этой железякой обращалась куда лучше него. Говорила, что у отца такая имелась – тоже, блин, коллекционер экзотических кривулек. Потому и забрала, кстати, что фальката напомнила ей о детстве. Ладно, чем бы дитя ни тешилось, тем более, хоть и новодел, а сталь отменная. Пусть таскается, не жалко.
– Слушай, я тебя все хотела спросить…
– Спрашивай, – Костин отложил фалькату и, в свою очередь, откинулся на спину. Все тело болело и говорить особо не хотелось, но лежать молча не хотелось еще больше. Тем более, все равно скоро спать, так что под этим благовидным предлогом разговор, если он почему-то окажется неприятным, можно свернуть в любой момент.
– А скажи, ты и впрямь взорвал бы там все?
– Только если не нашел бы другого варианта.
– Но… тебе и впрямь не страшно было?
– Еще как страшно, – вздохнул лейтенант. – Но куда деваться?
– И как тебе удается вот так, запросто преодолевать страх?
– Удается вот, – усмехнулся Костин. – С трудом, честно говоря. Просто надо всегда помнить, что Россия превыше всего. Это помогает.
– Тебе не кажется, что это уже было? Дойчланд юбер аллес. Чем все кончилось – напомнить?
– Надо же, образованная, – усмехнулся Костин. – Большинство ваших об этом забыло… Или постаралось забыть, а зря. Между прочим, очень хороший девиз, мы с ним согласны. Для немцев превыше всего Германия, для тебя – Испания, для нас – Россия. Главное, не доводить расклад до бездумного абсурда, а то извратить можно любую идею.
