У католиков были деньги, оружие и технологии, у исламистов – куча полуграмотного, обнищавшего народа, который требовалось или пристроить к делу, или каким-то образом… утилизировать. Иначе может случиться… всякое, бывали, знаете ли, прецеденты. Так что две ослабевшие, но, несомненно, родственные организации нашли друг друга. Вначале осторожно прощупали на предмет возможных подвохов, а после на полном серьезе принялись решать судьбу нескольких сотен обитаемых миров, заселенных представителями человеческой цивилизации.
Планы наполеонов от Церкви поражали воистину недетским размахом. Они хотели, ни много, ни мало, учинить нечто вроде религиозной войны, новой эпохи крестовых походов. Взлетит авторитет католической церкви, а на волне «защитим наших детей от нашествия неверных» объединится и исламский мир. Короче, интересная, вдобавок имеющая некоторые шансы на успех задумка. Правда, насколько смог понять Костин из рассказа пленного, ее поддержали далеко не все. Тот же Папа Римский предпочел дистанцироваться. Но, не поддержав, и активного сопротивления никто не оказывал. В результате процесс довольно быстро сдвинулся с мертвой точки, и начался этап подготовки к Большой Авантюре, включающий, помимо прочего, обкатку технологий управления сознанием, проверку реакции соседей и создания некоего прецедента, от которого можно будет отталкиваться в будущем. Нюансов, вроде того, зачем этот самый прецедент надобен, Пророк, конечно, не знал, все же он был простым исполнителем высокого ранга. Не стратегом (ну, или кем-то мнящим себя таковым), принимающим решения, имеющие принципиальное значение, а практиком, решающим вполне конкретные вопросы. Но уж со своей задачей он, надо сказать, справился неплохо, благо с внедрением и отыгрыванием роли Пророка вожди исламистов ему здорово помогли. Остальное же, как говорится, дело техники. Имеющий огромный организационный и кое-какой военный опыт, отец Иммануил работать умел и не халтурил. Так что, ни появись здесь ни с того ни с сего, русский корабль, все могло и получиться.
Операция началась уже давно, если конкретно, более пяти лет назад. Костин попал сюда, можно сказать, к самому последнему, силовому этапу. А так… В общем, требовалось, чтобы было нападение на европейскую планету, имеющее оглушительный успех. И с бухты-барахты оно вряд ли получилось бы – все же фронтир остается фронтиром. Плюс неожиданно нарисовавшийся на орбите крейсер, с которым тоже что-то надо было делать. И если с боевым кораблем вопрос решался достаточно просто, всего лишь дополнительным усилением ударной космической группировки и концентрацией сил, то получить в тылу пару-тройку миллионов партизан… В общем, никакой Наполеон с таким не справится, во всяком случае, быстро.
Наполеон не справится, а вот монахи справились. Тем более, как раз они-то на традиционно лояльной Ватикану испанской планете были вне подозрений. Как тараканы, они расползлись по Малой Севилье, и задачей их было не только внедрение в органы власти и всевозможные СМИ (это-то как раз понятный ход), но и испытание новой аппаратуры подавления и контроля сознания. Кстати, его вполне стоило признать успешным.
В общем-то, здесь все было просто. Системы, позволяющие контролировать сознание человека аппаратными методами, были известны давно. С ними научились бороться, а главное, распознавать, быстро и практически безошибочно. Аппаратура Ватикана действовала несколько иначе. Пользоваться ей – удел терпеливых, но зато если уметь ждать… В общем, решили попробовать, благо времени хватало, а терпения Святому Престолу было не занимать.
Основным ноу-хау метода священников считалась его растянутость во времени. Там, где для традиционного воздействия требовались дни, а то и часы, здесь процесс шел годами. Зато и обнаружить аппаратуру, а тем более раскопать, как и на кого она воздействует, не представлялось возможным. И результат был вроде бы и незаметным, но в то же время тем самым, которого добивались ее хозяева.
Техника Ватикана не подчиняла сознание полностью, даже не управляла ходом мыслей. То, что она творила, выглядело безобидным… на первый взгляд. Подавлялась агрессивность – не зря на планете в последние годы снизился уровень преступности, связанной с разного рода насилием. А помимо этого исчезала инициативность, плюс еще кое-что по мелочи. В последние дни перед вторжением процесс был скачкообразно усилен, благо новые команды на «старые дрожжи» ложились просто идеально. Неудивительно, что когда на планету свалился вражеский десант, сопротивление ему оказывали лишь те, кому по должности положено этим заниматься, да и то вяло, без огонька. Остальные же сражаться попросту не захотели.
Нет, разумеется, не все прошло гладко. Нашлись и исключения, попросту нечувствительные к такого рода воздействию. Тот же господин Сенатра, папаша Вероники, сумевший не только уверенно преодолеть чужое воздействие, но и, вдобавок, пинками вдохновить на подвиги некоторое количество народу. Та женщина в деревне, возглавившая партизанский отряд. Как там ее? Костин с удивлением и легким раздражением понял, что напрочь забыл имя гостеприимной хозяйки… Изабелла, девочка, готовая за сестру порвать любого. Или экипаж «Конкистадора», даже не почувствовавший давления на психику просто в силу кратковременности попадания под удар чужой аппаратуры – они все же большую часть времени сидели на орбите. Но все это были мелочи, никак не влияющие на конечный результат, и планета оказалась захвачена в рекордные сроки.
Ну вот, собственно, и все. Ах, да. Еще «Посейдон», окромя не по чину мощных двигателей, был оснащен первоклассными радарами, которые позволили обнаружить «Стилет» и навести на него истребители. А еще, корабли исламистов сопровождал, охраняя от неизбежных в космосе случайностей, флот Святого Престола. Вот откуда современные корабли в системе! Правильное решение, кстати, арабы – паршивые пилоты, это у них врожденное. Вон, даже рейдер толком завалить не смогли. Остальное – мелочи, не стоящие сиюминутного внимания, пускай их контрразведчики уточняют, им это по должности положено. Например, открытым оставался вопрос, почему к Малой Севилье все еще не явился испанский флот. Нет, ясно, конечно, что здесь без происков Ватикана не обошлось, но кто, как и, вообще, откуда у Церкви агенты влияния в самых верхах испанского правительства, Костина сейчас интересовало мало. Куда важнее был совсем другой момент: а что же ему, собственно, делать дальше?
Пока лейтенант предавался мрачным раздумьям, Каталину заботили совсем иные вопросы. И, после того, как они заперли отца Иммануила в одной из пустующих кают, девушка тронула рукав спутника, привлекая внимание, и спросила:
– Ты ему веришь?
– Как ни странно, да. Ему, как человеку, вполне. Хотя обычно… В общем, не верю я Церкви.
– Это почему?
– Да просто любой вокзал видел больше искренних поцелуев, а больницы слышали больше искренних молитв, чем все священники вместе взятые. Впрочем, это сейчас не слишком важно. Мне куда интереснее, что мы со всем этим будем делать.
– Ни за что не поверю, что ты все это уже не продумал, причем заранее.
Костин посмотрел на девушку, наморщил лоб, а потом вдруг искренне, весело рассмеялся и неуловимо быстрым движением взлохматил ей волосы. Это было столь неожиданным, что Каталина вернулась в реальность и фыркнула, словно кошка, с опозданием в пару секунд. Впрочем, особого недовольства при этом не прозвучало.
