На сей раз, Костин не стал соблюдать особой конспирации. Просто открыл дверь, вошел и хлопнул ладонью по выключателю. Яркий свет залил комнату, в которой обнаружился искомый эмир всей своей арабской рожей, помятой ото сна. Болезненно щурясь спросонья, он закрывал глаза ладонью от бьющего с потолка режуще-белого цвета. А рядом с ним, на полу…
Как ни удивительно, следующее действие Костина было вполне рассудочным. Шаг вперед – и удар, надолго погрузивший эмира в беспамятство. Тяжелее всего было сдержаться и не сорвать ему башку с плеч – сил бы вполне хватило. Однако быстрая смерть – чрезмерно роскошный подарок для этого урода, только осознание этого и позволило сохранить контроль. Тем не менее, челюсть эмиру он наверняка сломал. Ну и хрен с ней!
Урод! Великий Космос, какой же он урод! Костин наклонился над лежащей. Совсем девчонка, лет двенадцать от силы, одежда порвана, в крови, связана… Урод! Двумя быстрыми движениями лейтенант перерезал веревки.
– Идти сможешь?
Девочка удивительно спокойно кивнула, встала – и упала. Костин едва успел зажать ей рот, иначе своим воплем она перебудила бы все окрестные коттеджи. А может быть, и нет, наверняка они вечером еще и не такого наслушались. Костин склонился над ребенком, выругался сквозь зубы. На перелом не похоже, лодыжка, скорее всего, просто вывихнута, но и это паршиво. Но не бросать же…
Наверное, Каталина была удивлена, когда он появился в дверях. На плече девочка, левой рукой за шиворот тащит все еще пребывающего в отключке эмира. Однако сказать ничего не успела, потому что Костин лишь зло мотнул головой, прорычал сквозь зубы «Рви нахрен!» и, не скрываясь, направился прочь. А еще спустя минуту полыхнуло!
Костин не собирался отпускать живыми людей эмира. Им было сделано предложение – они его приняли, но решили обмануть благодетеля. Что же, кто не с нами – тот против нас, девиз христианства подходил для нынешнего случая идеально. Однако и воевать против толпы вооруженных до зубов укурков занятие неблагодарное. Именно поэтому прежде, чем идти с визитом к эмиру, он заложил возле всех коттеджей мины, компактные, но мощные. И сейчас Каталина всего лишь нажала на кнопку пульта, активируя заряды.
Это было зрелищно. Больше всего со стороны происходящее напоминало новогодний фейерверк, только почему-то сработавший на земле. На какие-то секунды поселок охватило море огня, а когда пламя осело, остались лишь разбросанные там и сям чадящие головешки. В один миг остатки армии эмира перестали существовать.
Как ни удивительно, но в этом аду кто-то еще ухитрился выжить. Во всяком случае, Костин, идя по пепелищу, несколько раз натыкался на таких «счастливчиков», которым не повезло уцелеть – обожженных, покалеченных, но дышащих и даже пытающихся шевелиться. Впрочем, недолго. Сухо кашлял пистолет, ставя точку в жизненном пути очередного любителя пограбить чужие планеты, и лейтенант шел дальше. Ни малейшей жалости он не чувствовал, перед ним сейчас были не люди, а стая бешеных шакалов, которых отстреливают, пока они не успели никого покусать. В этот раз с небольшим запозданием, но и только.
Пока лейтенант занимался во всех смыслах богоугодным делом, его спутница тоже времени даром не теряла. Автопилот был настроен заранее, так что через каких-то пару минут вызванный ею бот, чудом не обломав крылья о деревья, уже приземлялся возле места побоища. С совершенно не женской силой Каталина затащила внутрь эмира и приковала к металлической скобе в грузовом отсеке, после чего занялась его жертвой. Девочка не плакала, даже не скулила, когда ей вправляли поврежденную ногу и затягивали на ней повязку. Все, чем могли – помогли, дальше уже пускай заботятся те, кому это положено. Еще недавно это не пришло бы Каталине в голову, но за последнее время она изрядно заразилась от Костина житейским цинизмом, поэтому, вколов ребенку обезболивающее, она поспешила к лейтенанту, который как раз закончил с арабами и направился было к пленным, но на полдороге передумал.
А те, кого они пришли вытаскивать, тем временем проснулись и сообразили, что происходит нечто жуткое, только когда взорвались коттеджи. Люди эмира весьма предусмотрительно согнали их в кучу и разместили в импровизированном лагере, составленном из палаток и огороженном спиралями Бруно. Так себе оградка, сбежать шанс имелся, и неплохой. Сам Костин непременно бы попытался, местные – нет. Впрочем, после рассказа Пророка лейтенант и не ждал иного. Не их вина, вот только от этого не легче.
Правда, лагерь охранялся, но вот как раз этих умников лейтенант уже давным-давно прирезал, так что случайной пули можно было не опасаться. Оставалось лишь выломать импровизированные ворота, стараясь не изрезать при этом руки, махнуть рукой, чтобы выползали, и отойти в сторону. Здесь валялось немало мусора, в том числе и пара бревен, видимо, заготовленных под дрова. На одно из них Костин и уселся, разом отключившись от происходящего. Пускай теперь Каталина разбирается со своими соотечественниками, говорит, что делать и куда бежать, а он, лейтенант Костин, передохнет…
На душе было муторно. Костин был офицером, и, как он сам надеялся, неплохим, но, столкнувшись с грязной изнанкой войны, оказался к ней попросту не готов. И дело тут не в трупах и не в крови. В конце концов, солдат всегда готов убивать, а если удача отвернется, то и умирать. Конечно, чистенькая война в космосе, когда твой враг лишь точка на экране, всерьез отличается от кровавого месива на земле, но бой есть бой. Вот только когда вот так с совершенно мирными людьми, с детьми, и все совершенно по-идиотски, из-за извращенной фантазии или чего там у этих… А-ах, захотелось просто убраться отсюда подальше, забиться куда-нибудь в щелку. В конце концов, он и так сделал немало, даже, наверное, больше, чем от него ожидали, так какого хрена…
Вывела его из этого состояния Каталина. Сама того не ожидая, вывела. Просто подошла, и это нехитрое действо заставило Костина разом взять себя в руки. Он мужчина или почему? Нельзя показывать слабость перед женщиной, да и вообще он, вольно или невольно, за нее в ответе. Этот нехитрый, пускай и весьма сомнительный ход мыслей рывком вернул лейтенанта в реальность. И сразу же волной накатили треск все еще не потухшего окончательно огня на развалинах, удушающая вонь из смеси дыма и запаха горелой человечины, словно сквозь вату доносящиеся голоса людей…
– Ты как? – плеча коснулась женская рука, окончательно разрушившая наваждение. Костин с усилием покрутил головой, шевельнул плечами… Сопляк! Раскис, как баба! Усилием воли он изобразил на лице улыбку:
– В норме. Ты?
– Тоже. Я сказала им, – жест в сторону людей, – чтобы укрылись в пещерах. Скоро здесь будут ваши… наши, три часа как-нибудь перетерпят.
– Это ты молодец. Это ты правильно сделала, – кивнул лейтенант, вставая. – Просто времени осталось чуть.
– Это что, плохо?
– Да. Ты не забыла? Необходимо обеспечить плацдарм для высадки десанта. Я рассчитывал использовать в качестве пушечного мяса этих, – небрежный кивок в сторону развалин, – ушлепков, но теперь придется все делать самим. А как – я еще, признаться, не совсем понимаю.
