Странно, что я не замечала за собой этой привычки до тех пор, пока Гилл, моя наставница по медитации, не посвятила одно из занятий осознанию происходящего в теле: дома мы должны были выбрать любое приятное переживание и обратить внимание на то, где оно расположено в теле, — а потом проделать то же самое с неприятным. Я поняла, что в приятные моменты с любимыми я ощущаю, как по животу разливается тепло, — все это очень мило, но не удивительно. Намного интереснее было осознать свои реакции на переживание негативного опыта: я заметила, что на любую тревогу реагирую разнообразными тиками. Чаще всего появляется лицо Кермита, но в моем арсенале также засветилось сдвигание бровей, которое мне абсолютно не идет, и поджимание губ в стиле «недовольная бабушка».
Осознав все это, мы увидели расхождение между тем, что творится в уме, и тем, как это ощущается, пояснила Гилл. Только теперь мы сможем разобраться, что же действительно происходит. «Главное — заметить это. Просто заметить», — сказала она.
Чем больше внимания я уделяла своим физическим реакциям, тем яснее осознавала, что за ними стоит. Я закусываю губу, когда убираю дом, когда думаю, что написать, когда готовлю и когда составляю список будущих дел. В этих ситуациях я думаю: «Я хочу сделать все правильно. Что если у меня не получится? Я хреновая хозяйка/писатель / и т. п.?» Занимательно.
Теперь, когда я заметила эти реакции, я смогла, например, сознательно расслаблять губы и полностью сосредоточиваться на том, о чем так волнуюсь. Стало понятно, что либо а) не стоит превращаться в Кермита из-за какой-то посудомоечной машины, либо б) я волнуюсь, потому что мне не безразлично качество моей работы — и это на самом деле хорошо. В любом случае я смогла уменьшить напряжение и перестать придираться к себе. Просто чудесно.
Осознанность не дает вам изводить себя мыслями о том, как нужно поступать «правильно», — и это очень мне нравится. Любые встречавшиеся мне подходы к самопомощи так или иначе включали в себя наставления типа «Ты чувствуешь себя так, потому что поступаешь неправильно. Делай все так-то и так-то, и тебе станет лучше». Осознанность позволяет замечать бесполезные привычки, но не включать в уже звучащий в голове хор еще один ноющий голос. Вместо того чтобы думать: «Я волнуюсь; чего я опять так распереживалась? Мне не нужно волноваться и т. д. и т. п.», я практикую осознанность и говорю себе что-то типа «Я волнуюсь. Я заметила. На этом все».
Думаю, мне наконец открылись настоящие преимущества осознанности. Может быть, с ее помощью мне удастся добраться до неврозов, спрятанных так глубоко, что модификация когнитивных искажений просто не смогла до них дотянуться.
Глава 3
Открываем творческий поток
Лила Чрусику соединила с батарейкой два закрепленных на моей голове электрода и медленно увеличила мощность. Как только по проводкам побежал ток, моя сосредоточенность встала и ушла подышать свежим воздухом.
Очень странное чувство. Пока Лила не щелкнула выключателем, я была вся внимание. В ее лабораторию в Канзасском университете я приехала, хорошенько выспавшись и выпив две кружки чая — на все сто готовая посвятить предстоящий день научным экспериментам. Мы оживленно обсудили мою долгую дорогу в Канзас, радости родительской депривации сна и много других интересных тем. Но как только электричество прошло через мой мозг, феи унесли меня в свое волшебное царство. И это вовсе не было приятно. На самом деле, я вошла в состояние, очень похожее на ту самую отключку, с которой все эти годы боролась и которую лишь недавно научилась хоть немного контролировать.
Честно говоря, я ожидала чего-то подобного. К тому моменту я уже много знала об участках мозга, которые используются для творческого мышления. И у меня сложилось впечатление, что вовлечены в него примерно те же нервные цепи, которые обеспечивают поддержание внимания. Хотя, чтобы заработало творческое мышление, должен установиться иной баланс их активности. Собственно, уменьшается активность фронтальных отделов. Мозгу не нужно так сильно контролировать внимание, удерживая мыслительный процесс в нужной колее, ведь для креативного мышления нужен более мягкий фокус — состояние, близкое к блужданию ума.
Чтобы помочь мне погрузиться в него, Лила и прикрепила электрод к моей префронтальной коре — это позволяет вмешаться в ее нормальную работу и освободить меня от оков благоразумия на ближайшие двадцать минут. Вас может удивить, что, проведя последние месяцы в попытках натренировать свою префронтальную кору и передать ей больше управленческих полномочий, я вдруг двинулась в обратном направлении. Но на самом деле мое сумасшествие очень даже логично. Я решила, что не имеет смысла выбирать конкретную нервную цепь и тренировать ее, пока не разовьются определенные навыки. Честно говоря, это уже вчерашний день. Отныне я пытаюсь научиться управлять всевозможными психическими состояниями. Чтобы, когда будет нужно сфокусироваться, я могла направить все внимание в нужную сторону. А когда захочу мыслить творчески — умела бы отпустить поводья. Я надеюсь, что электрическая стимуляция позволит мне потренировать пребывание в нужном состоянии и поможет научиться входить в него по собственной воле — вместо того чтобы отключаться, когда мне это меньше всего нужно.
Перспектива действительно восхитительная — если мне удастся добиться задуманного. Но почему бы и нет? Майк и Джо за какую-то неделю помогли мне узнать, каково это — быть в идеальном для длительного сосредоточения состоянии. Этот опыт останется со мной навсегда, помогая собирать мысли в кучу, когда того потребуют обстоятельства. И дело не в том, что их тренинг настолько «изменил мой мозг» физически, что это стало заметно на МРТ. Просто теперь я знаю, каково это — находиться в оптимальном для работы расслабленном, но увлеченном состоянии, в котором все кажется одновременно выполнимым и интригующим. И что еще важнее, я научилась понимать, когда сосредоточена недостаточно, — и нашла способы восстанавливать внимательность (долго гуляю, медитирую или во весь голос пою на кухне под громкую музыку).
Если бы мне удалось взять этот новообретенный контроль за основу и научиться включать и выключать его, я бы организовала свое время так: утро посвящала бы свободному творчеству, потом шла на быструю прогулку-перезагрузку, а после полудня становилась внимательной и сосредоточенной, чтобы отбирать идеи и приводить их в надлежащий вид. Такой контроль сознания журналисту очень бы пригодился. Да и, честно говоря, я не могу придумать вид деятельности, где он оказался бы бесполезным. А уж какие я смогла бы изобрести маскарадные костюмы для сына…
Когда дело доходит до творчества, префронтальная кора (ПФК), по всей видимости, выступает в роли фильтра, привратника, которого нужно приучить работать только когда нужно — не больше и не меньше. Если слишком подавить ее работу, станет сложно достигнуть толковых результатов практически в любом виде деятельности. ПФК, например, выполняет функцию своеобразного сита: просеивает все возможные направления действий и отбирает наиболее подходящие. Именно поэтому Джон Куниос и Марк Биман, нейробиологи и авторы книги «Фактор „Эврика!“: творческое озарение и мозг» (Eureka Factor: aha moments, creative insight, and the brain), называют ПФК «рамками мышления» и доказывают, что она критически важна для тех, кто хочет вести нормальную жизнь. Например, если нам нужно быстро записать номер телефона, а на столе перед нами лежит губная помада и ручка, именно благодаря префронтальной коре мы не станем тратить слишком много мыслительной энергии на выбор наиболее подходящего для решения задачи инструмента. Без ПФК нам приходилось бы тщательно обдумывать буквально любое действие — каждый раз, как в первый раз. Это было бы изнурительно, и мы попросту ничего никогда не могли бы доделать до конца. Так что ПФК — очень полезная часть мозга, если только вам, как это подчеркивают Куниос и Биман, не нужно выходить за рамки привычной системы мышления.
