Великая Книга существовала в единственном экземпляре и, конечно же, была практически бесценна. Целых три мига Двусмысл боролся с желанием прихватить с собой это сокровище. Цыпонька каркнул и закричал:
– Ты что удумал, безумец?
И волхв не решился в этот раз притронуться к величайшей славянской книге, рванулся вон, а седой от старости ворон все кричал и кричал вослед:
– Опомнись… вернись… госпожа тебя поймает… ты пожалеешь…
Но Двусмысл уже не слушал преданную своей хозяйке мудрую птицу. Миновав тын с черепами, он углубился в густую чащу. Волхв бежал, не разбирая дороги, бежал, перепрыгивая толстые, торчащие из земли корни, подныривая под тяжелые ветвистые лапы старинных елей.
Двусмысл не оглядывался.
До встречи с Бабой Ягой он всерьез считал себя величайшим кудесником, но теперь крепко усомнился в этом и тем не менее знал, что от чужой магии можно сбежать, никогда не оглядываясь в прошлое, смело взирая вперед, в грядущее – только так и никак иначе.
Подспудно волхва грызло желание остаться у Бабы Яги, окунуться в драгоценную толщу знаний, хранящихся в Радогосте, но и шанса для побега в другой раз могло и не выпасть. Свобода важнее любых сокровищ!
Он хотел бы изучать эту книгу, но притронуться к ней не посмел. Двусмысл нутром чуял, что ежели эта всесильная ведьма бросится в погоню и все-таки поймает его, то без книги в сумке, может быть, еще пощадит, а вот с украденной реликвией наверняка жестоко покарает и казнит.
Волхв Двусмысл умел ходить по лесу, не боялся его и внимательно следил за набегающими ветвями и корягами. Он уже перешел на быструю ходьбу, а затем и вовсе остановился перевести дух.
Беглец удалился от страшной ведьмы на две версты, но что-то подсказывало ему, что он по-прежнему в опасности и надобно идти дальше. Необходимо выйти за пределы урочища, в поле, в степь, к поселению, к печи. Там власти Бабы Яги нет.
Двусмысл задрал подбородок, придерживая рукой бесформенную шапку и пытаясь уловить нужное направление движения, что-то для себя решил и продолжил свой беспутный путь.
Глава 13. Пошли вон, ордынцы!
Меж тем, Баба Яга быстро набрала высоту и скорость, обогнав удивленную стаю гусей. Ведьма часто отталкивалась помелом от чего-то невидимого в сыром воздухе, все более и более разгоняясь.
Ворожея неслась на попутном ветре в своей ступе к облаку пыли на горизонте. Тысячи лошадей ордынцев-грабителей превращали луга с разнотравьем в вытоптанные пыльные дороги без единой травинки.
Завидев врагов, вечная ведьма обрадовалась. Она придумала уникальное заклинание, и ей не терпелось опробовать силу боевого заговора и, если успеет до вечерки, то и еще парочку свежих заклинаний испытать.
Внизу мелькнула Смоленская крепость. Там жгли костры, разогревая смолу, готовили пики и стрелы, кое-где бегали людишки. Яга видела, как открылись западные ворота, через которые выехала цветастая кавалькада литовских рыцарей в крестах и перьях.
– Побёгли, предатели, – с пониманием дела прокомментировала Яга. Она смотрела вниз на других воинов, на русичей. Крепкие, плечистые, бородатые мужики, облаченные в кольчуги с коваными пластинами на груди и плечах. Начищенные заостренные шлемы отбрасывали солнечные зайчики, когда небесные лучики пробивались вниз.
Защитники Смоленска действовали без суеты, слаженно, готовясь к обороне, но внутренним взором Баба Яга видела их обреченность и уныние, повисшее над городом.
– Это еще что за диво? – прошептала Баба Яга.
На заостренной крыше самой высокой башни Смоленской крепости восседала огромная птица Сирин с женским страдающим лицом и пела заунывную погребальную песнь – жуткую и трагичную. Она рыдала и стенала, оплакивая защитников, но люди ее не видели. Мечники и лучники на стенах крепости недоверчиво поглядывали друг на друга, но страшной песни не слышали – они чувствовали боль будущей утраты, ведь смерть подступала все ближе и ближе к городу.
Баба Яга посмотрела дальше, обозревая рвы и подъемные мосты, и вдруг заметила ночные всполохи в небе – и это в полдень!
Ведьма прищурилась и черные стремительные тени проявились на фоне светлого неба, подобно угольям на белоснежном покрывале изморози.
– Ах, закромешные фурии! Да еще так много! Их призвали из второго круга пекла! – пораженно воскликнула ворожея и спокойно добавила: – В таком случае смоленские защитники обречены.
Баба Яга нервно хихикнула и, заложив крутой вираж, направилась в стан монголов, здесь все было ясно: Смоленск, как когда-то Рязань, падет, не пройдет и недели, а то и еще раньше.
Пролетев под самыми тучками, она прочертила небо черным росчерком.
Там, внизу ордынский безымянный принц повелел установить на бугре большой желтый шатер высокой ставки. Хан никуда не торопился, он знал, что русский город обречен и теперь никуда от него не денется.
Неграмотный, но спесивый младший хан, правнук Чингисхана, высокомерно рассудил, что его промедление нагоняет все больше и больше страха на смоленских жителей, а это доставляло ему томительное удовольствие.
Яга даже увидела его сытую, раскосую морду, со склизким от застывшего бараньего жира ртом.
– Несчастная Русь! Когда же эта орда иссякнет? Ох…
И тут ведьма заметила его!
Гигантская, мрачная, согбенная, при этом призрачная фигура, отливающая черно-коричневыми и кровавыми змеевидными всполохами, возвышалась за шатром. Черный бог сидел, по-монгольски поджав ноги, и казалось, что он не реагирует на происходящее в явном мире. И вдруг владыка Нави и Пекельного царства посмотрел на пролетающую Бабу Ягу.
Он проводил взглядом ее полет и прошептал:
– Снова ты мне спутываешь замыслы! Что ты сможешь теперь?
Ведьма услышала его, развернула ступу и полетела к стану монголов, где стали на привал сразу три или четыре тумена.
Яга скосила глаза за плечо, разыскивая фигуру Чернобога. Впервые за триста лет он соизволил заговорить с ней! Она так ждала!
– Ты обманул меня! – истошно завопила она, размазывая кулаком неожиданно навернувшиеся слезы. – Ты обрек меня на вечную старость под гнетом страха смерти и вечного одиночества! Верни мне мою смертушку, и чтоб навсегда!
Она не знала, услышал ли ее бог изнанки, но ответ обрушился короткий и ошеломляющий.
– Нет! – Уши заложило от громового голоса.
Яга зажмурилась от гнева и возмущения.
– Ах так! – Ведьма брезгливо скривила рот. – Ну что же, прячьтесь, букашки.
Кинув, казалось бы, рассеянный взгляд на приближающуюся ничем не примечательную тучку, Баба Яга начала речитативом наговаривать свое новейшее боевое заклинание «Каменный дождь»:
– Притянись тучка! Наполнись тяжестью злобной! Лей камни на сонм врагов! Треск! Треск!
