Плотная моросящая хмарь накрыла дремучий лес и ведьмину избушку на курьих ножках, давящая ватная тишина сменилась нарастающим шорохом дождя.
Глава 16. Непрошенные гости
Куда подевалась Баба Яга? Никто не знает. Что случилось в самом центре Молохова урочища? Неизвестно.
С тех пор миновали пятьдесят лет, а за ними еще пять, а затем два годика прошли, и еще один год гадюкой прополз, а потом еще один закрякал селезнем. Все эти годы вечную ведьму никто не видел – ни враги, ни друзья.
Заросла чащоба. Свились толстыми пучками одеревеневшие травы, опоясали тын колючками. Древний лес одряхлел, завалил округу непроходимым буреломом.
Той весной, на самый утиный перелет 1361 года в дверь избушки на курьих ножках постучали. Баба Яга считала, что простой люд ее ни за какие коврижки не найдет. Тропки лесные заросли кустами, болотные плесины от века к веку меняли место, придавая урочищу новый облик. Мнимый замкнутый круг кружил разум, туманил ум, отводил охотников от избушки.
Ан, нет! Пришел же кто-то, объявился! Как проник? Да и что ему, непрошенному гостю, надобно? Видать, гость-то непростой.
– Отворяй, Ягая Баба! Я новость принес.
Долго никто не открывал, а затем в черной, давно окаменевшей избушке что-то заскрипело, заохало, засморкалось, зашипело, заворчало. Древняя старуха в копоти и лохмотьях, опоясанная пуховой шалью, и почти слепая, толкнула дверь и принюхалась.
– Кто будит нас? Что за гонец нетерпеливый в дом поскребся в неурочный час?
– Мне говаривали, что ты великая и вечная ведьма, а ты грязная старуха, да к тому же слепая и глухая.
Баба Яга недовольно зацокала языком.
– Нонче жительницу лесную, простую, одинокую да одичалую каждый охальник похабный норовит обидеть, – проворчала колдунья. – Ты бы бабушке сперва крыночку коровьего молочка принес, да мягонького хлебушка полушку, луковку огородную с грядочки не позабыл, а потом, назвав имя свое, новость ненужную сообщил, да повежливее, а то, как обижусь, да как отправлю за кромку глашатая этакого – будешь там три века грустные песни упокойникам выть. А потом еще три, чтобы старших не забывал уважать и чествовать. Нам, старикам многого не надо – бывает и стакан водицы дороже всех сокровищ на свете.
Дородный румяный мужчина с окладистой, заплетенной мелкими косичками бородкой ошеломленно вскинул бровь. На поясе пришельца красовался цветастый кушак, а на ногах – настоящие летучие сапоги с длинными, тонкими крылышками, которые вздрагивали и пытались сделать взмах, но без повеления хозяина не решались взмыть в небо.
– Меня зовут Доброгост, я вестник богов. Несу к тебе добрую новость. Богородица Лада передает тебе приветствие и сообщает, что судьбы прадедов, дедов и отцов сплетены воедино, и сегодня на утренней ясной зорьке Иван, сын княжеский, не то умник, не то дурак родился в тиши и спокойствии. Уже недолго тебе осталось на печи в безделии валяться. Скоро долгожданный милок постучится в эту дверь. Вот увидишь, заявится помощи просить.
– И сколько же мне в этот раз боги отвесили годков в ожидание?
– А вот материнского молока попьет Ивашка, подрастет, окрепнет, влюбится невзначай и через девятнадцать лет предстанет перед тобой наш дружок ситный. Как миленький туточки будет подмоги искать в безнадеге сердечной.
Баба Яга даже разговаривать не стала, захлопнула дверь перед самым носом этого настырного и неуважительного божка, проковыляла в глубину своих покоев да завалилась на лежанку.
– Спать буду, – заявила она ворону, но сама ворочалась до самой полуночи, а вестник богов помялся малость, да, так и не дождавшись ответа, улетел восвояси. Доброгост рассердился на ведьму, поскольку считал, что добрые вести в любую пору хороши. А Баба Яга, почти ослепшая и оглохшая от старости, вдруг сверкнула в темноте ясным, вдумчивым, при этом колючим взглядом, и свидетелю прозорливому сразу стало бы ясно, что Яга ждет. Ждет долго, трудно и она давным-давно уже приготовилась к своему последнему сражению с Чернобогом. Теперь осталось малое – пережить эти последние и ненавистные девятнадцать зим – длинные и студеные, голодные и тоскливые.
– Ваня, Ванечка, Ванюша, – с кривой улыбкой прошептала ведьма. – Иван, Ивашка, дурашка. Родился-таки!
На этом гости не закончились. В полночь задремавшая было Баба Яга, почувствовала, что мнимый круг напряженно колышется и трепещет, искрясь и потрескивая. Видать, пришел кто-то и бьется лбом в заколдованную преграду, как сухой горох о стену, да защитная волшба мнимой крепи не пускает непрошенного полуночника.
Ворон Цыпонька негромко каркнул, переступил с ноги на ногу на жердочке и картавым голосом возвестил:
– Госпожа, лукавый у забора нашего куролесит. Отогнать бы, а то загривок ломит от его близости.
Баба Яга неожиданно резво встрепенулась, вспыхнуло пламя в очаге, заметалась застигнутая врасплох летучая мышь.
– Чур тебя! – недовольно отмахнулась ведьма от писклявой летуньи. – Этого мне только не хватало.
Мышь мигом упорхнула в дымоход печи, а Баба Яга привычно потерла руки и прошептала:
– Пойду теперича с новым непрошенным гостем разговоры беседовать и лясы точить. Не зря же он в нашу глухомань явился, не запылился. Видать хозяин Нави его прислал! Послушаем, послушаем, что мне темный гонец поведает…
Отворила дверь наружу, выскочила во двор косматой болотной мавкой, клюку свою гнутую прихватила.
– Ну, входи уже, нежить нелюдимая, коли пожаловала, да смотри не балуй, а то вмиг приструню.
Защитный полог на миг ослаб и, переступив невидимую черту, во двор шагнуло нечто лохматое, рогатое и хвостатое, да к тому же колченогое и бородатое. Встал сутулый див, упер ручищи в боки и проблеял отвратным голоском.
– Черный бог шибко недоволен тобой…
В ответ Баба Яга презрительно ухмыльнулась.
– И этот туда же! Ты бы, страхолюдина потусторонняя, поздоровкалась для начала, уважение бабушке лесной оказала, дар к ногам принесла, а токмо потом вопросы свои вопрошала и угрозами сыпала.
Див помолчал, помялся слегка, а затем принялся снова блеять:
– Приветствую тебя, вечная. Но тебе это не поможет! Черный бог зол! Он страшен! Он тебя покарает за твое отступничество! Ты сражаешься с ним и связалась с его врагами! Одумайся, презренная!
Баба Яга хмуро выслушала парламентера.
– И что он мне сделает? – спросила она. – Убьет что ли? Передай своему владыке, чтобы смерть мою вернул, а то она видеть меня не хочет. Тогда бы и незачем было богам ходить либо Чернобога почитать – все едино. Померла бы древней старушкой, да и померла бы – уже через пяток лет никто не вспомнил бы бедную лесную бабуську. Да вот только, я смотрю, господин твой иного желает.
– Я, старший слуга свиты Чернобога, див Похотень, заклинаю тебя подчиниться владыке, и немедля!
