Меж тем с полей и лесов приходили тревожные вести. Земля наполнилась страшными слухами. От тревоги этой воздух дрожал, и смерть, ожидающая большой крови, заражала все и вся необъяснимой нервозностью и затекающей в душу оторопью.
Вновь монголы идут! Много! Целая орда! Тьма тьмущая!
Еще и целой луны не миновало, как первый слушок об этом пролетел, а принес его беглый мужик. Встретил он тогда Бабу Ягу на лужайке, выскочил из-за плотного подлеска, вращая белками от ужаса и, заикаясь, обратился к ведьме.
– Бабушка-хозяюшка, пощади, не губи меня горемычного. Беда на Русь идет… Басурмане! Много их. Текут, как река.
Яга молча выслушала всхлипы, да и отпустила мужичка.
– Значит всей степью к нам пожаловали! – Яга поцокала языком и распалилась. – Хотят вновь Русь на колени поставить! Так не бывать же этому!
Крутанулась вокруг, как в молодости, вскочила в подлетевшую ступу и улетела монголов тех искать, даже о госте долгожданном забыла на миг. Хотелось ей на ордынцев посмотреть да русичей проверить. Готовы ли? Смогут ли прогнать ненавистников с родной землицы? Хватит ли силенок? Наковали ли мечей, щитов да шеломов?
Несколько раз летала она в стан приближающегося врага, но в ход войны пока не вмешивалась – почуяла силы Чернобога, прикрывающие злую армию. Конные колонны ордынцев были покрыты невидимой серой пылью ненависти и жажды наживы. Грязное волшебное полотнище, сплетенное ведьмами-рабынями темного владыки, накрывало все вражье войско до единого степняка. Люди не видели его, но чувствовали. Они были готовы идти на верную смерть, терзать и наказывать русичей.
– Рано! – прошептала она, ощутив позыв убивать проклятых ворогов. – Рано. Дай срок, и я вас всех изничтожу…
Возвращаясь к своей избушке, она все чаще и чаще волновалась и переживала, что молодой герой не придет. А вдруг, не ровен час, битва вот-вот начнется, а юный влюбленный так и не заявится к главному действу.
И он пришел!
Смущающийся розовощекий юноша пришел без фанфар и дроби боевых барабанов, и что самое дивное – пешим порядком.
– Эй, хозяева! – раздался за забором приятный юношеский голос. – Есть кто живой?
Яга заметалась по горнице, пытаясь взглянуть на себя в разбитое зеркальце.
– Иду, милок, иду, – закудахтала она и вывалилась наружу.
Румяный, высокий парень, вихрастый и златокудрый, в подпоясанном кафтанчике и красных сапожках с опаской взирал на древнюю, похожую на засохший пень старуху и молчал, ожидая ответа.
Подслеповатая Баба Яга приковыляла к молодцу и, задрав подбородок, заглянула ему в синие, как небесная высь глаза.
– Он ли это? – спросила она и, принюхавшись, сама же ответила. – Он.
Молодой парень никогда до этого мига не видавший настоящих колдуний, ведунов и кудесниц, с самого начала опешил, и, казалось даже, потерял дар речи. Но, рассудил так, что, если сразу не убили и не ограбили, то и поговорить, возможно, дадут.
– Э, доброго вам здоровьишка, бабушка, можно у вас на постое дух перевести и отдохнуть заплутавшему путнику? – неуверенно спросил он.
Баба Яга посторонилась, давая проход молодому лучнику. Боевой лук у него на спине и колчан на перевязи она сразу приметила.
– Проходи, залетный, – улыбаясь во весь рот, прошамкала ведьма. – Этот дом всегда рад гостям, хоть полуденным, а хоть бы и полуночным.
– Мне бы студеной водицы испить, а то умаялся я в вашем лесу коня своего разыскивать. Мне его папенька на дорожку выдал, а я на полянке с него соскочил, а конь шасть в кусты, как лис за мышкой – только его и видел.
Баба Яга от такой напасти даже ударила себя кулаком по больным коленям и зашипела от боли, а гость неожиданно вздрогнул.
– А как звать-величать моего посетителя бесценного?
Парень вздохнул, по-мальчишески утер рукавом нос и ответствовал.
– Иваном маменька с папенькой нарекли. По отцу Ярославович. А братовья все больше Ивашкой кличут.
– Вон оно как, – с пониманием протянула ведьма и улыбнулась. – Тогда заходи в хату, Иванушка. Хлеба разломим, парным молоком запьем, разговоры будем разговаривать, скатерть самобранку развернем, ужин великий назначим, с зажаренными гусями и лебедями в золотой посудине!
Ведьма внимательно посмотрела на смущающегося румяного парня и добавила.
– А ежели с кашами в меду и квасами с клюквой?
Вот тут проголодавшийся Иван улыбнулся, кивнул и робко прошел в избушку, поклонившись дому чуть ли не в пояс.
До самой ночи ведьма благодарного гостя разносолами потчевала, за разговорами выяснила, что да как. Оказалось, что Иванушке помощь нужна.
Захмелевший парень зарыдал.
– Еленушку, мою невестушку, ироды проклятые украли. Унесли на летучих конях с темными крыльями в чащу Молохова урочища. Поговаривают, там нечисть водится и черный человек живет. Вот он и есть Кащей Бессмертный, вот он-то и украл мою возлюбленную.
Баба Яга покивала головой, соглашаясь.
– Узнаю, узнаю, о ком ты речи держишь. Но не кручинься, я тебе помогу.
– Правда? – с ноткой надежды спросил парень. – Но ведь это невозможно. Кащей, он же бессмертный, – продолжая всхлипывать, протянул Иван. – А я еще молодой совсем, неопытный, да и меч со щитом к седлу привязаны были, а конь ускакал от меня.
– Горе ты мое луковое! – жалостливо воскликнула ведьма. – Смотрю, вояка из тебя получился особенный. Как же ты красную девку свою спасать вознамерился?
– Так меня папенька и не пускал, а маменька и вовсе в ногах валялась.
Баба Яга неожиданно расхохоталась, поняв, что деваться этому парубку некуда и он теперь в полной ее власти.
– Тогда к делу! Помогать тебе буду, но заруби себе на носу – не бесплатно.
– А у меня и нет ничего, чем бы тебе заплатить, – обреченно прошептал Ивашка.
– Есть, есть, есть, – подскочила ведьма и принялась нашептывать парню в ухо. – У тебя есть то, что нужно мне. А у меня есть то, что тебе поможет. Главное, что у тебя имеется – это настоящая любовь, только она толкает людей на великие подвиги. К слову сказать, отмщение тоже на подвиги народец бестолковый подталкивает, или зависть, но то дело другое. На настоящие поступки толкает истинная любовь, а это редкость. Такая редкость, что даже я тебя длинный век ждала.
Ивашка отодвинулся от ведьмы и пискляво заявил.
– Кащей он всесилен и тьму-тьмущую волшебных слуг да чернокнижников в своей свите держит. Пока до него доберешься, все равно убьют, а даже если и пробьешься к нему, так сам Кащей убьет.
– Во-первых, черный человек твой не Кащей, а папенька его – Чернобог, ну, и во-вторых, я доподлинно знаю, как его убить, где и чем.
Ивашка от таких слов съежился на лавке, напрягся и опасливо рассматривал черный гроб Бабы Яги.
