Одно плохо – волкодлаки были не простыми противниками и совсем не зверями. Это были люди, обернувшиеся в монстров – первый слуга Чернобога, ужасный кудесник Маргаст со своими сыновьями, злыми волшебниками Агрой и Манью. Но это они там, в загробной Нави кудесники и волшебники, а здесь в Яви они адские звери, воющие на луну и алчущие человеческой крови!
Но если бы каждой потусторонней твари можно было бы вот так, запросто разгуливать в явном подлунном мире человеков, то житья бы людям никакого не было. Поэтому, вопреки воле светлых богов, вызвал Чернобог эту омерзительную троицу волкоподобных нелюдей сражаться против Бабы Яги и Ивашки-дурочка, ее помощника никудышного.
А Ивашка наш оказался не промах, недолго выцеливал первого волкодлака, вырвавшегося из ниоткуда и увязшего по счастливой случайности в буреломе, но выстрел запоздал. Зверь полыхнул огненным гневным взглядом, пробился на свободу, расшвыривая ветви, и схватился с Серым волком. Иван, не жалея пальцы, продолжал ждать момента, когда кромешник боком к стрелку окажется. Дождался, да и отпустил тетиву.
Стрела свистнула, уносясь к цели, в круговерть схватки, пронзила живот страшной твари и застряла в теле. Завыл младший сын Манью, чувствуя свою погибель, и попытался отползти в кусты, но подоспевший Аука нарочно уронил кувалду Перуна на голову врага. Треснул череп, и вытекла ненастоящая жизнь вместе с кровью в раздавленные лапами осенние червивые грузди – божественная кувалдушка открыла новый счет поверженных ворогов.
Два оставшихся волкодлака от потери и злобы завыли так громко и утробно, что у Ивана волосы под шапкой зашевелились. Такой вой если услышишь невзначай – на всю жизнь запомнишь, а то и поседеешь сразу.
Волк только и успел развернуться, когда два оставшихся монстра оказались над поверженным телом своего родственничка. Оборотни шевелили ноздрями, жадно втягивая запах пролитой крови, а затем одновременно бросились на волка, имея намеренье разорвать его на мелкие клочки.
Но огромный Серый волк не был невинной овечкой, в первый же миг схватки он вырвал мохнатый кусок уха Маргаста. Злоба зверей закипела сизым пламенем и закрутилась в пыльной круговерти схватки с рычанием и визгом. Серый волк принял главный бой в своей жизни с двумя могущественными противниками и уже страдал от клыков и когтей этих кромешных созданий.
Иванушка хотел вновь прицельно выстрелить со склона холма, но в клубке смертельной битвы иногда мелькала спина волка, и потому лучник медлил и не решался отпустить тетиву. Княжич от напряжения и боли в пальцах чуть не всхлипнул совсем по-мальчишечьи.
Стрелять было нельзя – если бы Иван попал в Серого волка, враги разорвали бы его главного защитника и принялись за него. А что случилось бы с ним в этом случае, он догадывался. Поэтому Иван нервно водил луком из стороны в сторону, но выстрелить не решался.
Исход боя неожиданно разрешил Аука. На удивление стремительно он подскочил к вращающемуся и рычащему клубку противников, ухватил за заднюю лапу и вытянул одного из нападающих из гущи сражения.
Своими действиями леший здорово облегчил задачу стрелку. Иван мгновенно выпустил стрелу и за ней сразу вторую. Оба заостренных жала воткнулись в бок и грудь извивающегося демонического волкодлака.
Это был Агра, старший сын Маргаста. Он еще боролся за жизнь, когда Аука с хрустом сжал его шею. И тогда Агра затих – отправился обратно в Навь, следом за своим младшим братцем.
Да и папенька не заставил себя долго ждать. Иванушка, размахивая огромным мечом, подбежал на помощь Серому, но все уже закончилось. Оказалось, что в круговерти сражения волк изловчился ухватить мертвой клыкастой хваткой горло самого могучего колдуна пекельного царства.
Верный слуга Чернобога, кудесник Маргаст захрипел и издох. Серый волк разорвал ему горло и сам откинулся навзничь в изнеможении, истекая своей и чужой кровью.
– Не серчай, Иванушка, не помощник я тебе более. Дальше пойдешь с Аукой.
Волк лежал на боку и тяжело дышал. Затем он начал отрывисто рычать, пытаясь выхаркнуть скопившуюся в горле кровь, и тогда Ивашка понял, что волк тяжело ранен и умирает. Все же битва с тремя волкодлаками не прошла для него даром.
Княжич стоял и молчал, а из глаз его текли слезы. Он стеснялся их, но ничего не мог с собой поделать.
– Скажи хозяйке, – продолжал хрипеть Серый. – Что волчишка подвел, не смог, и…
Волк дернулся и замер. И только легкий осенний ветерок шевелил длинную пушистую шерсть доброго, преданного зверя и боевого друга.
– Он ушел, – медленно проскрипел леший. – Он уже далеко от нас.
– Он умер? – немного отрешенно спросил Иван, но Аука молчал, и тогда юный княжич прошептал себе под нос: – Да. Он умер.
Аука поднял измазанную в крови Перумову кувалду и пошел дальше, больше не останавливаясь. Иванушка посмотрел по сторонам, пару раз рубанул мечом по разлапистой ели, накрыл свежесрубленными колючими ветвями тело волка и прошептал:
– Я вернусь и похороню тебя, мой друг. Если бог даст…
С унынием в сердце он поплелся за лешим, подволакивая за собой длинный и несуразный меч самого Атиллы.
Шли долго, даже рука затекла, но меч бросать нельзя было. Сражаться-то чем? «Кувалду Перуна даже леший с трудом несет, а мне и подавно не поднять будет», – размышлял Иван, поглядывая на живую человекоподобную корягу.
Больше явных врагов не попадалось, за исключением сотен толстых ворон, постоянно кружащих над урочищем и головой. Они собрались в плотную тучу и громко кричали в прозрачной вышине осеннего леса.
– За нами огляд установлен, – проскрипел леший. – Под присмотром мы.
Ивашка в другой раз даже рассмеялся бы, но сейчас, понюхав крови, княжич озабоченно зашептал:
– Откуда пригляд сей?
– Вороны, – просто скрипнул Аука. – Этих никудышных птиц владыка шибко жалует. Они смотрят.
Ивашка задрал голову и долго слушал гвалт пернатых соглядатаев, разинув рот.
– Какие-то они дурные, – сказал Иван, поправив съехавший на ухо шлем.
– Путь, вот он, – заявил Аука и первым ступил на древние камни.
Впереди забрезжил просвет в плотной растительности, и теперь каменная тропа хорошо просматривалась.
Чернобог возник внезапно.
Он стоял чуть в стороне от дороги за заросшей мхом сосенкой, внимательно рассматривая Иванушку с несуразным двуручным мечом. Что-то в облике этого парня рассмешило владыку мертвых, видимо, он посчитал, что этот изнеженный недоросль не представляет для него никакой угрозы.
Чернобог щелкнул пальцами, и мгновенно исчез, вернувшись на поле битвы. В лесу проявился нарастающий гул. Вороны продолжали крутить над лесом живое каркающее колесо, которое становилось все шире и темнее. Крики ворон нестройным хором неслись из тысяч орущих глоток. Они слились в постоянный гвалт, хоть уши затыкай, но приближающийся гул возник по другой причине.
