– Давайте скажем…
– Не будем ей говорить…
– Нет, будем…
– А если мы исчезнем?
– Говори, главарь!
Четвертая и самая старшая голова прохрипела:
– А знаешь ли ты, царица, что у каждого свой ад?
Остальные головы радостно закивали, поддерживая свою главную голову.
– Ты имеешь в виду Навь? – уточнила Баба Яга. – Ты хотел сказать «у каждого своя Навь»? Так? Правильно?
Вторая и третья головы снисходительно засмеялись, а первая и шестая даже принялись плеваться в сторону.
Главарь отрицательно затряс головой, его поддержали другие головы, и теперь Змей Горыныч стоял перед ведьмой и потешно отрицательно качал из стороны в сторону всеми семью головами, затем все дружно засмеялись и Горыныч опустил свой меч.
– Ад! Ад! Именно ад! – настойчиво возразила старшая голова. – От Нави остался совсем маленький кусочек. Все изменилось и продолжает меняться! Это все людишки виноваты! Они совсем забыли заветы Перуна и толкования Чернобога! Настанет миг, когда даже ты не сможешь разыскать свою Преславу, потому что не будет того места, где она ждала свою участь.
– И тогда, – продолжила чужую мысль Баба Яга, – я останусь старухой на веки вечные?
– Да, да, да, – зашелестели головы, многократно повторяя это слово.
– А, ну пропусти меня! – скомандовала раздраженная Яга. – Тотчас! Немедленно! Сию секунду! Иначе я убью тебя!
Змей Горыныч свой меч больше не поднимал. Он виновато посмотрел на хозяйку семью парами глаз и хором проговорил:
– Дар! Мы требуем великий дар за это!
– Обещаю, – тут же согласилась ведьма. – Какой? У меня же ничего нет, кроме старости.
– Есть, есть, есть, – зашелестели головы. – У тебя есть воля!
– Воля? – удивленно переспросила ведьма.
– Да, именно воля! Поклянись своей собственной смертью, что ежели ты умрешь навсегда, то тем самым позволишь папеньке нашему, Чернобогу, очнуться от смертного забытья.
Яга не стала задумываться над смыслом этого предложения. Она попросту ответила:
– Принимай мою клятву.
– Тогда ты вольна делать все, что тебе заблагорассудится!
Змей Горыныч поклонился и сделал шаг в сторону, освобождая дорогу великой ведьме. Баба Яга оставила его и медленно прошла дальше, почувствовав под ногами брусчатку вечной дороги.
Здесь она уже хаживала. Дорога была знакомая, проторенная, но в прошлые века, удаляясь от кромки огненной реки, Бабу Ягу встречала серая, темная пустошь, на просторе которой десятки тысяч усопших грешников в ожидании своей участи тянули к ней свои костлявые руки, пытались заглянуть своими глубокими гротескными глазами в лицо Бабы Яги.
Теперь же многое изменилось, впереди стеной зависла пыльная бесформенная туча. Яга видела, куда ведет ее дорога, но ничего поделать с ураганом почему-то не смогла. Первый предел Нави перемалывался в верхний круг ада, и Баба Яга поняла, что найти и вывести Преславу будет очень и очень непросто.
Время от времени дорога пропадала из виду, либо исчезала совсем. Ягуша крутила головой в поисках сидящих грешников и не находила никого. Прикрыв платком рот и нос, Яга в прищуре попыталась разглядеть тех редких бредущих грешников, которые попадались ей на пути.
Сколько часов или дней прошло в поисках Преславы она не знала и тогда повелела фигурке девушки светиться ярким солнечным светом, где бы она ни находилась. Ведьма крутилась на месте, страдая под шквалистыми порывами песчаных ударов по лицу, согбенной спине и ногам.
– Она, – выдохнула Ягуша, заметив яркий, но такой далекий свет. Сквозь движущуюся пыльную мглу к ней пробился лучик золотистой звезды, подобно путеводному лучу маяка в разбушевавшемся море. Яга пошла на этот блеск и поняла, что придется долго рыскать в этом стремительном хаосе.
Ведьма шла и шла на далекую звезду и тот миг, когда разыскиваемая Преслава засветилась прямо перед глазами, даже пропустила. Бабе Яге пришлось вернуться, ступая по невысоким пыльным барханам.
Преслава сидела на земле и молча плакала, или, может быть, ей так казалось, что она плачет – ее душа по-прежнему страдала от несправедливости и безысходности.
– Преслава? – ахнула ведьма и склонилась к ней, пытаясь разглядеть свою первую жертву. Яга боялась ошибиться, но знала, что это действительно она.
Покойница подняла голову и посмотрела своими огромными, как блюдца, глазами в сторону зовущего ее силуэта.
– Ты? – протяжно и даже несколько удивленно прошептала мертвая девушка.
– Узнала! – обрадовалась Баба Яга, затем схватила ее за кисть левой руки и потянула за собой. Ведьма потащила вялую девицу в сторону раскаленного моста, который в запыленных далях отсвечивал небесными зарницами.
– Это же я, Ягодка, – неожиданно для себя ответила ведьма.
– Не убивай меня, пожалуйста, – вдруг совершенно отчетливо произнесла убитая тысячу лет назад Преслава.
Баба Яга вытаращила глаза от внезапно нахлынувшего на нее ужаса и, вытащив из-за пояса свернутый в несколько раз свой последний, тончайшей работы саван, накрыла им светящуюся во мгле головку Преславы, неожиданно стянув ее шею ремешком.
Преслава не дышала, поэтому даже не заметила, что шею сдавила сыромятная полоска.
Баба Яга тянула за собой безвольную фигуру, а та, совсем не сопротивляясь, болталась из стороны в сторону, но ноги переставляла. Шли медленно, но верно.
Яга поняла, что возвращение займет много времени, но другого выхода не было. Этот предел уже не подчинялся ее волшебству, и мгновенно оказаться на берегу реки Смородины теперь не представлялось возможным. Это был ее путь и пройти его она должна была сама, выводя Преславу к башне, а значит, и в Явь.
Но ад не хотел отпускать Преславу.
Сразу за последним исчезающим на ветру следом девушки, после каждого ее неуверенного шажка все то пыльное пространство сразу за спиной рушилось во тьму, в кромешное ничто, и тогда Ягода смекнула, что останавливаться нельзя даже на мельчайший миг. Нужно идти и идти вперед, не взирая ни на что.
– Не оборачивайся! – выкрикнула ведьма и потащила Преславу с удвоенной силой.
Яга потеряла счет времени. От навалившейся усталости она уже плохо соображала, но девушку из руки так и не выпустила, доплелась-таки до того места, где ее встретил Змей Горыныч.
– Скорее, хозяйка! – еще издали кричали головы Змея, переживая за Ягу. – Быстрее!
Тьма догоняла.
Яга с трудом ворочала пересохшим языком, но ответила:
– Прежней Нави больше нет. Ты свободен.
Горыныч кивнул, бросил свой меч, а затем схватил обеих обессиленных женщин и побежал через Калинов мост и дальше, к сторожевой башне.
