* * *
Отступление второе. Той же ночью
Закутавшись в шаль, Галина покачивалась в кресле-качалке. Сна опять не было, впрочем, за эти недели она почти смирилась с бессонницей. Ни чтение последней редакции гражданского кодекса, раньше действующее безотказно, ни целенаправленное изведение себя любимой силовыми упражнениями, ни ароматная ванна, ни спокойная музыка не помогали. Галя знала, что еще несколько часов ей придется бесцельно бродить по квартире, прежде чем дремота, наконец, пленит тело. А утром энергетики и кофе успешно заменят недостающие часы сна, и она сможет вполне продуктивно работать.
Справляться с трудностями самостоятельно пока не получалось, обращаться к врачу, а после подсаживаться на снотворное совсем не хотелось. Оставалось ждать и надеяться на лучшее.
Сегодня Гале повезло, большую часть вечера она провела в обществе Олеси. Но вместо того, чтобы откровенно поговорить о мучающих их обеих вещах, подруга быстро надралась и теперь преспокойно дрыхла на диване. А Галя, взяв на себя добровольную миссию по охране ее сна и, если бы понадобилось, подношению тазика, бдела рядом.
Внезапно мелодичная трель звонка вырвала ее из привычных раздумий. Поправив шаль, Галина подошла к входной двери. Посмотрела в глазок, но он оказался закрыт чьей-то ладонью. Решив не обращать внимания на детсадовские забавы ночных шутников, она собралась вернуться в комнату, но кто-то будто бы дернул ее за язык, заставив произнести:
— Кто там?
— Я.
Галину подбросило на месте. Даже сквозь дверь этот голос она узнала мгновенно. По крови тут же побежали искорки, заставляя ее, путаясь в руках, судорожно открывать замки. Только бы скорее увидеть, коснуться, ощутить…
— Можно я войду? Впусти, — он сладко улыбнулся.
Подкосились ноги. Безудержная радость заполонила сознание. Рот уже открылся, чтобы произнести счастливое: «Да». А сама она всем корпусом потянулась вперед, но вдруг вспомнила одну деталь. Сразу же пришло разочарование, бетонной плитой обрушиваясь на плечи.
— Нет. Я не одна. Олеся здесь, спит в гостиной.
Еще одна улыбка, от которой у Галины все внутри перевернулось.
— Разве это причина? Она не будет мешать. Крепко спящие люди почти незаметны.
Он протянул руку. Галя, словно утопающая, цепко схватилась за предоставленную длань и дернула на себя. Мужчина переступил порог. Мир взорвался фейерверками.
— Я ждала вас, — робея как никогда раньше, произнесла она.
— Тебя, лакомка, тебя, — укорил гость. Его глаза блеснули изумрудами. — Мы же договаривались.
— Я… я помню, — засмущалась Галя. — Прости.
— Прощу, но вначале накажу.
— О, да! — вырвалось само собой. — Я готова к любому наказанию.
Он снова усмехнулся, на этот раз предвкушающее.
— Не забывай, ты согласилась сама.
Захваченная в плен мужская ладонь бережно освободилась и осторожно, будто бы опасаясь ее испуга, поднялась к лицу. Пальцы тронули щеку. Вот только Галя и не думала бояться, напротив, жаждала прикосновений. Настолько сильно, что этот, вроде бы, ничего не значивший жест, показался ей верхом блаженства.
Гость неторопливо изучал ее лицо, словно мечтал запечатлеть образ на холсте. Лоб, брови, глаза, веки, нос, рот, подбородок — ничто не было обделено вниманием. Галина замерла, не смея дышать, чтобы только не вспугнуть это чудесное мгновение. Продлить навечно.
— Дыши, — она и не заметила, как прекрасное лицо оказалось рядом. — Дыши.
Галя послушно вздохнула всей грудью. Аромат липы тут же закружил голову. Такой сладкий. Терпкий. Хмельной.
Губы опалил поцелуй. Горячим медом обволок язык, превращаясь в жар, грозящий поглотить ее всю. И Галина без оглядки отдалась этому огню. Устремилась к нему, словно глупый мотылек.
— Пойдем в спальню? — взмолилась она, когда сил терпеть больше не осталось.
— Зачем?
Сердце оборвалось. Неужели он не хотел ее так, как хотела его она?
— Я возьму тебя прямо здесь.
Душа вновь воспарила к небесам.
— Ты мне веришь? — зеленые глаза буквально умоляли сказать «да».
Галя смогла лишь кивнуть.
— Тогда позволь, я свяжу твои руки.
Опять кивок. Зачем он спрашивает, ведь она и так уже готова на любое безрассудство.
Шаль была аккуратно стянута с плеч, а дальше гость сотворил то, что Галина никогда бы, наверное, и не додумалась сделать. Ажурная паутинка перелетела через перекладину, приспособленную для подтягивания, а ее концы надежно спеленали запястья женщины. Сама она, балансируя на носочках, беспомощной жертвой повисла на этих импровизированных ремнях.
— Лакомая, ммм…, — протянул гость. — Беззащитная и слабая. Такая ты мне нравишься больше.
Галя вздрогнула. Легкое беспокойство сыпануло в котел ее чувств щепотку острого перца. Но дальнейшее заставило забыть обо всем.
Гость потянулся рукой к груди, видневшейся в разрезе халата. Но остановился в миллиметре от тела, лишь согревая кожу, дразня. Соски, отзываясь, болезненно напряглись. Галина подалась вперед, но мучитель не позволил прикоснуться, вырвав у нее обиженный стон.
— Я сам, — усмехнулся он. — Будь умницей, не мешай.
Затем гость бесконечно долго развязывал поясок, вынуждая изнывать от желания. Наконец, полы халата распахнулись, заставляя ее резко выдохнуть.
Мужчина обвел ареолу, но будто нарочно не стал дотрагиваться до соска. Галя жалобно захныкала.
— Пожалуйста!
Гость сделал вид, что не слышал призыва.
— Это нужно снять, — осмотрев ее с ног до головы, заявил он. — Трусики будут лишними. Как думаешь?
Галина лихорадочно закивала. То место, которое сейчас скрывал кусочек материи, истекало соками и жаждало быть оголенным.
Гость залез за резинку трусиков и принялся их медленно стягивать.
— Божественно! — снятая вещь была поднесена к лицу. — Я знал.
Чиркнула ширинка. Мужчина приспустил брюки, освобождая на волю гиганта. Галя судорожно сглотнула, представив, как этот красавец ворвется в нее. Тело мгновенно откликнулось сладкой дрожью предвкушения.
Как она этого хотела. Прямо сейчас, сию секунду. И не нужны никакие прелюдии, готовность принять его уже давно перевалила за сотню процентов. Почему же он медлил?
Гость, будто читая эмоции по лицу, не торопясь придвинулся вплотную. Эрегированный великан уперся в живот. Галина умоляюще заскулила, задергалась в путах, но любовник продолжал тянуть время. Наслаждался ее муками.
Улыбка самого желанного мужчины на свете вдруг превратилась в хищную, а лицо заострилось.
— Проси, — потребовал он.
