Полученная таким образом информация была подтверждена вторым пленным при схожих обстоятельствах.
Благодаря своим специфическим талантам Мащерин оказался для нас незаменимым союзником. Вскоре он стал хорошим другом всех британцев. Я думал, что хорошо знаю его, пока мне не стало известно о его методах допроса, что вынудило меня осознать огромную разницу между русским и нашим отношением к подобным вопросам. Когда я приказал ему больше не применять пытки, он решил, что я сошел с ума, и я не могу поручиться, что в дальнейшем он не нарушал мой приказ.
Исчезновение двух первых тайных агентов не удержало их хозяев от повторных покушений, которые были организованы несколько месяцев спустя. Посланные ими люди были вновь перехвачены, и у меня не имеется никаких сведений об их судьбе, за исключением рапортов о том, что время от времени их тела видели в разных прорубях на реке. Было организовано и третье неудачное покушение, не отличавшееся от двух предыдущих, но на этот раз агенты просто струсили, что и обусловило его неудачу. Если бы эти методы дали желаемые результаты, то в моем убийстве, без сомнения, обвинили бы карелов.
Поскольку прямолинейный подход оказался на удивление неэффективным, была предпринята попытка разрушить хорошие отношения между карелами и нами. В Карелию из Полярного круга, станции, находившейся поблизости от нашей северной границы, была послана группа из восьми человек с приказами использовать всю возможную пропаганду против британцев, чтобы убедить карелов уйти из Кеми. Основная цель заключалась в захвате всех складов с припасами, созданных нами вдоль реки. Я могу представить себе, как поступил Карельский полк с этими людьми. Их участь так и осталась неизвестной.
Эти события были всего лишь незначительными эпизодами в очень хлопотное время, в течение которого мы пытались доставить в Карелию продовольствие в достаточном количестве до того, как прекратится сообщение по рекам. Между тем временем, когда реки покроются льдом и плыть по ним станет невозможно; и тем, когда лед станет достаточно толстым, чтобы выдержать вес лошадей и груженых саней, был промежуток в шесть недель или даже больше. К этому времени нам удалось убедить руководство, что в продовольствии и одежде нуждались не только принятые на службу солдаты, но и гражданское население, у которого враг отобрал весь скот и хлеб и которое без незамедлительной помощи было обречено на голодную смерть. Чтобы доставить припасы в огромный малозаселенный район общей площадью 20 тыс. кв. миль, нам пришлось проделать огромную работу.
Время от времени до меня доходили обрывки разговоров о знаменитом монастыре, расположенном на Соловецких островах, которые лежали примерно в тридцати милях к северо-востоку от Попова Острова. Я знал, что наши военно-морские силы разрушили телеграф, принадлежащий монахам, но, поскольку Соловки не были подчинены кемскому командованию, благополучие монастыря меня не очень волновало.
Однажды утром я был крайне удивлен, обнаружив, что в штабе меня поджидают три достопочтенных благочестивых человека с письмом от архимандрита, т. е. архиепископа Соловецкого монастыря, в котором содержалась просьба обеспечить защиту на зимние месяцы, когда по льду Белого моря с материка к ним смогут с легкостью добраться банды вооруженных бандитов. Он писал, что у монахов нет ни физической защиты против насилия и агрессии, ни навыков обращения с оружием, несмотря на то, что у монастыря имелась полностью укомплектованная батарея современных двенадцатифунтовых орудий, подаренная им царем, и не могли бы мы прислать батальон британских солдат, во имя всего святого! Выразив сожаление по поводу того, что в настоящее время у нас не было запрошенного числа солдат, я сказал, что мы постараемся сделать все возможное, чтобы найти выход из этой ситуации, и высказал свое твердое мнение, что батарея, скорее всего, станет желанной добычей для людей со злыми умыслами, которые могут напасть на монастырь, чтобы захватить ее и использовать совершенно не по назначению, и что эти орудия следует поручить нашей опеке в Кеми, в то время как для монастыря их отсутствие будет означать большую безопасность. Я решил, что эмиссарам совершенно излишне знать о реальной численности британских частей в Кеми, которая в то время составляла около 250 человек. В результате длительных переговоров между нами и архимандритом мы отправили на Соловки Славяно-Британский Легион, состоявший исключительно из русских, который должен был защищать монахов в течение опасных месяцев, а взамен архимандрит должен был перевезти батарею двенадцатифунтовых орудий в Кемь. Однако мои мечты о Королевской ирландской карельской конной артиллерии так никогда и не материализовались. Об орудиях узнал генерал Айронсайд
[29] и до того, как их успели отправить, заявил на них права архангельских сил. Архимандрит, проявив изрядный дипломатический талант, сыграл на противоречиях между Архангельском и Кемью, и мне кажется, что в конечном итоге он сохранил их за собой. Спор за эти орудия принял настолько серьезный оборот, что генерал Айронсайд лично приехал из Архангельска в Кемь, чтобы «обсудить эти вопросы». С ним было сложно спорить по многим причинам, но в первую очередь из-за его личных качеств, если не принимать во внимание старшинство по званию. Когда следующей весной вскрылось море, из Кеми на Соловки был отправлен маленький пароход, чтобы забрать оттуда нашу охрану. Я воспользовался этой возможностью, чтобы принять многочисленные приглашения архимандрита в гости и лично поблагодарить его за отличное отношение к своей охране, а также за добрые пожелания и копченого лосося, которого он часто посылал к нашему столу. Корабль двигался медленно, так как ему приходилось постоянно маневрировать, обходя льдины, и у нас имелось много времени, чтобы изучить цель нашего визита с расстояния в несколько миль. Земля была низкой и тщательно возделанной, почти без деревьев, и взгляд сразу останавливался на самом монастыре, который по площади занимал много акров и был окружен серыми, мрачными и неприступными стенами с бойницами. По углам стен стояли массивные башни, также с бойницами, через которые простреливались все мертвые зоны. Это был настоящий город-крепость. Его вид оживляли десятки стройных белых башенок, покрытых ярко-зеленой медью, которые поднимались над стенами, и огромный византийский купол собора, доминировавший над всем островом. В солнечную погоду его можно было увидеть с моря с расстояния во много миль.
Вид на Соловецкий монастырь, весна 1919 г.
Приблизившись, мы увидели добротно построенный волнорез, за которым скрывалась гавань, вмещавшая четыре или пять пароходов средней грузоподъемности и целый флот рыбачьих лодок, принадлежавших монастырю. О том, что здесь останавливаются и более крупные суда, свидетельствовал сухой док и несколько подъемных кранов на пристани.
После того, как послушники с выбритыми макушками в коричневой одежде и в русских сапогах вместо сандалий пришвартовали наш корабль к пристани, нас поприветствовала группа священников в черном платье, на головах которых были обычные высокие черные головные уборы, закреплявшиеся длинными черными лентами. Меня с Менде (моим переводчиком) провели по длинному разводному мосту через ров, затем сквозь массивные железные двери в большой каменный зал без каких-либо украшений или мебели и далее по нескольким каменным коридорам к самому архимандриту.
