Хотя не все реформаторы одежды согласны с идеями феминизма, все они идут в русле религиозных альтернатив и движения гигиенистов. В большинстве своем они находятся в неформальном лагере критиков моды, представителей которого можно встретить в среде священников, врачей и журналистов.
«Антимодный» дискурс, который отождествляет любое вестиментарное изменение с опасным для общества беспорядком, изобретен не в XIX веке, но он окрашен особенностями того времени. «Мода убивает женщин»… и грозит рождаемости, а значит, и белой расе. В 1870-е годы главной мишенью обвинений станет корсет, но в начале века критика нацелена прежде всего на нескромность одеяния. Скромности, которая была одновременно «республиканской» и «женской» добродетелью, противопоставляются независимость, расточительность и сексуальная провокация. Женщины виновны в том, что с помощью моды вызывают желание мужчины, вместо того чтобы, наоборот, регулировать мужскую сексуальность.
Вдали от развратной столицы Роберт Оуэн, о котором мы уже упоминали, пытается одеть женщин в брюки. Этот шотландец, приехавший в Америку, чтобы создать новое общество, основанное на «гуманитарных» и социалистических идеях, обосновывается в Индиане. Эксперимент продлился два года — с 1825-го по 1827-й. Начатый при большом энтузиазме и участии 900 добровольцев, он терпит крах по многочисленным причинам (отъезды, напряженность, вызванная религиозными вопросами, отсутствие Оуэна, активный прием новых членов сообщества и т. д.). Равенство, к которому стремился Оуэн, проявляется в питании, жилье, образовании и одежде, которая воспринимается как элемент различия, соперничества, а также как бессмысленная трата. Женщины, жившие в сообществе, носят мантию до колена и брюки, которые напоминают штанишки девочек — это придает «экстравагантный» вид, который им, кажется, не особо нравится. В коллективной памяти этот основополагающий опыт делает брюки символом равенства полов. Но Гейл Фишер подчеркивает, что брюки не разрушают различия между полами, не открывают новых экономических возможностей для женщин и ничего не меняют в идеологии, управляющей отношениями между полами. «В Новой Гармонии брюки символизируют новую форму эксплуатации женщин, а не их эмансипацию»
. В повседневной жизни сообщества работой по дому занимались исключительно женщины…
Начиная с этой эпохи, продолжает Гейл Фишер, мы видим, что в самих по себе брюках нет ничего освободительного. Любая одежда может наложить ограничения на ту, кто ее надел. Поскольку Оуэна обвиняют еще и в том, что он проповедует свободную любовь, у брюк появится также фривольная коннотация. Никто не следует его примеру, который так и остается в пределах Новой Гармонии. В это же время в других подобных сообществах утописты делают выбор в пользу упрощенной одежды, поскольку Библия требует носить одежду, которая бы различалась для каждого пола.
В 1830-1840-е годы в защиту брюк выступают из соображений здоровья. Гигиенисты, ратующие за реформу одежды, публикуют книги и устраивают конференции, на которых осуждают подчинение женщин мужчинам. В рамках этой тенденции женщины не на публике носят под коротким платьем брюки, зачастую думая, что больше никто так не делает. Они считают, что поступают как курортницы на европейских термальных источниках.
Следующий эксперимент произошел в Онейде, штат Нью-Йорк, где в 1848 году Джон Хамфри Нойс (1811–1886) основал Общество перфекционистов. Эта секта продемонстрировала, что брюки могут одновременно иметь смысл коммунистический и христианский, поскольку они наряду с другими средствами помогают стать «совершенными последователями Христа». Новый костюм позволяет порвать связь со светским миром, вызвать духовный подъем, освободить женщин от их тщеславных устремлений. Нойс, отец этой общины, считает, что женщины должны одеваться просто и скромно, без украшений, самостоятельно шить себе одежду трех разрешенных цветов (синий и каштановый днем, белый вечером). Важно отвлечься от парижской моды, чтобы отправиться к новому Иерусалиму, достичь «природной одежды без одежды» Эдемского сада, не став при этом нудистами. Нойс считает, что традиционное платье противно природе, поскольку женщина — животное о двух ногах. Женщин, как и девочек, он заставит одеваться в панталончики, доходящие до колен. Еще удивительнее то, что жительницы общины должны стричь волосы, несмотря на известную фразу святого Павла, предписавшего носить длинные волосы, которые он связывал с целомудренной вуалью. Нойс считал, что это предписание следует заново интерпретировать. Благодаря коротким волосам и панталончикам облик перфекционистки приближается к фантазиям их «отца» о красоте девственниц. Официально речь идет о защите мужчины от его сексуальных желаний и контроле над женщинами, что не обязательно противоречит либеральной сексуальной морали этой общины, разрешающей контрацепцию посредством извлечения мужского полового органа из влагалища до эякуляции и практиковавшей стирпикультуру — подбор родителей для рождения детей, предшественницу евгеники. О том, чтобы одевать мужчин так же, как женщин, речи не идет: разница между полами сохраняется. Эксперименту будут подражать, и он продлится вплоть до 1879 года.
В последующие годы с брюками экспериментируют и другие общины. В частности, появляются брюки-блумеры, которые в 1850-х годах носили две первые жены Стрэнга
[37], основателя странгитского мормонизма. Но мормоны восстают против этой обязанности, которая делала их объектом насмешек.
Блумеризм и freedom dress
В 1851 году по инициативе феминисток брюки приобретают новое значение: впервые их начинают использовать в качестве политического оружия, чтобы бросить вызов мужской власти. С этим эпизодом в прессе ассоциируется имя Амелии Блумер, носившей брюки
.
Но эти брюки придумала не Блумер, не была она и первой, кто их начал пропагандировать. По словам самой Амелии, первой была Элизабет Смит Миллер, начавшая носить такую одежду с одобрения отца, почетного члена Конгресса, и мужа. В вашингтонской прессе сохранились описания того, как она ходила по улицам города в штанах. Подражательницы в феминистских кругах у нее появились после того, как она приехала навестить свою двоюродную сестру Элизабет Кэди Стэнтон в Сенека-Фоллз, где в 1848 году состоялся знаменитый конгресс, на котором зародилось движение за права женщин. Через несколько дней после этого посещения Элизабет Кэди Стэнтон заказала себе такие же брюки из черного атласа.
Что до Амелии Блумер, то в феврале 1851 года ей уже довелось участвовать в полемике в ответ на статью «Женская одежда», опубликованную в Seneca County Courier, в которой говорится о неудобстве мужского костюма и предлагается носить «турецкие штаны», поддетые под юбку и спускающиеся немного ниже колена. Амелия Блумер выразила удивление тем, что газета, враждебно относящаяся к защитницам прав женщин, восхваляет реформу одежды, принцип которой она сама одобряет. Она считает себя обязанной осуществить свои идеи на практике, меняет свою одежду и сообщает об этом в своей газете Lily, совершенно, по ее воспоминаниям, не ожидая того ажиотажа, который этот шаг вызовет во всем цивилизованном мире, и уж точно не зная, что ее имя будет прочно связано с этой модой (в английском есть слова bloomerism, bloomerites, bloomers, Bloomer costume). Тиражи газеты резко вырастают, а Амелии приходят сотни писем от женщин, желающих избавиться от своих длинных и тяжелых платьев. Блумер считает новую одежду удобной и приятной, легкой и подходящей для активного образа жизни. Она носит ее при любом случае: на работе, в церкви, на светских вечеринках, дома. Изначально у этих штанов на лодыжке была эластичная кайма, придававшая им раздутую форму, которую так часто высмеивали карикатуристы. Затем эта перетяжка исчезнет. В дождливую погоду или зимой эти штаны (чаще называвшиеся pantalets, чем pantaloons) заправлялись в сапожки. Надеваемая сверху юбка должна, по мнению Амелии Блумер, доходить до середины лодыжки.
