Но прежде всего Мадлен Пельтье движет символическая мощь мужской одежды. Это нарушение вестиментарных кодов, которое выявляет разницу между полами, их иерархию и закрепленные за ними роли. Женская одежда простым и очевидным образом говорит о рабстве женщин. По этой причине проблема костюма является наиважнейшей: «Неслучайно солдат одевают в униформу, а священнослужителей — в их одеяние; схожая одежда должна отражать схожую ментальность»
.
Судьба парии
Став активисткой социалистического движения, Мадлен Пельтье добирается до высоких постов Французской секции рабочего Интернационала, где борется за получение женщинами избирательного права. Но манера одеваться шокирует ее товарищей женского пола, даже самых революционно настроенных. На партийных съездах над ней подсмеиваются. Однажды коллеги делают вид, что не узнают ее и принимают за шпика
. Гюстав Эрве, глава фракции антимилитаристов, упрекает ее за «короткие волосы и мужские костюмы» и предлагает последовать примеру Луизы Мишель, которая «хотя и бесполая, но одевается как все женщины»
. В 1911 году Шарль Раппопорт, интеллектуал-социалист, недавно обратившийся в феминисты, возмущается тем, что Пельтье осмеливается носить «мужские знаки отличия», не имея на то права
.
Социалистки не больше ценят пример Мадлен Пельтье. По ее словам, они «хорошо защищают себя от того, чтобы выглядеть раскрепощенными в сексуальном смысле людьми. Роза Люксембург носит платье со шлейфом, длинные волосы и вуальку с цветами на шляпке, Клара Цеткин поступает так же». Когда она жестикулирует, выступая на трибуне, ее большая шляпа комично колышется из стороны в сторону.
У феминисток Мадлен встречает не больше понимания, чем у социалисток: «Мои костюмы и накрахмаленные мужские воротнички кажутся им неслыханной дерзостью. Некоторые говорили, что это идет вразрез с природой и наносит вред феминизму»
. По этой причине ее чураются; так, ее очень плохо приняла «женщина с большим декольте», когда она пришла предложить свои услуги редактора в феминистскую газету Fronde. Возможно, это была сама Маргерит Дюран, об умении соблазнять которой мы уже говорили. Организация «Солидарность женщин», выступающая с довольно радикальных феминистских позиций, также разочаровывает нашу непримиримую Пельтье, которая, глядя на их «костюмы», приходит к выводу, что эти пожилые женщины «недостаточно освобождены от предрассудков». Она упорно выражает свое презрение в адрес феминисток, которые хотят оставаться женственными:
Я не скрываю, что некоторое число феминисток обвиняют меня в том, что я хочу, чтобы женщины отказались от своего пола, но если они заставят себя немного подумать, они поймут, что это расхожее выражение тоже лишено смысла <…>. Эмансипированная женщина будет свободной личностью, которая, как и мужчина, будет зарабатывать на жизнь своими руками и умом; свобода внешнего облика откроет в ней независимость характера и энергию воли. Она будет прежде всего индивидом, а не представительницей своего пола
.
Как мы уже знаем, вирилизация женщин — мощнейший аргумент в антифеминистском дискурсе, который используется вместе с утверждениями о том, что человеческий род может совсем лишиться пола. Теория Мадлен Пельтье усиливает эти опасения и мешает активисткам феминистского движения, которые пытаются успокоить общественное мнение. Их точку зрения хорошо выразила Сесиль Бруншвиг, руководитель Французского союза за женский суфражизм, заявив, что «эмансипация — это не бездумная дестабилизация или маскулинизация. Эмансипация — это социальная проблема <…>. Цель женщины прежде всего должна состоять в том, чтобы быть женщиной, чтобы быть настоящим партнером мужчины»
. Со своей стороны, модная писательница Марсель Тинейр, которую считали феминисткой, отделяет феминисток от «эмансипе устаревшей морали», которые «живут как мужчины, потому что слишком их любят или не любят их совсем <…>. Феминизм к этим интимным делам никакого отношения не имеет»
.
По мнению Мадлен Пельтье, вирилизация подразумевает новые методы борьбы: прямые действия, уличные манифестации, расклеивание плакатов самими активистками, любые не связанные с риском виды деятельности. Когда она предстает перед исправительным судом за то, что бросала камни в избирательный участок, феминистки осуждают ее поступок. Умеренность в средствах и робость теоретической мысли идут рука об руку: по ее словам, большинство феминисток отказываются признать, что «мужчины управляют, доминируют и эксплуатируют и что женщинами управляют, над ними доминируют, их эксплуатируют»
.
Реакция феминисток свидетельствует, что в их движении стремительно развивается кризис. Во многом он вызван трудностями, с которыми столкнулись феминистки: несмотря на то что движение с конца XIX века добивается определенного успеха, в общественном мнении столь ожидаемой развязки в вопросе о голосовании женщин пока так и не происходит. Чтобы преодолеть эту блокаду, феминистки-реформистки выступают за то, чтобы успокоить общество и завоевать поддержку масс и в особенности политиков-мужчин. Достигается это за счет того, что феминизм делается «феминным», то есть женственным.
Сторонницы равноправия, феминистки не менее рьяно привязаны к идее «разницы между полами» и зачастую убеждены в превосходстве женщин, в особенности в вопросах морали. Тенденция возвысить женский род, который столько очерняли, высмеивали или ненавидели, заставляет их стчитать собственные отличия от мужского пола социальной добродетелью. Их образцовые сострадание, нежность, материнская любовь призваны рано или поздно заменить мужские ценности: власть, ненависть, войну. Возможно, одежда служит им средством продемонстрировать эту разницу, а возможно, их привязанность к внешней стороне женственности является лишь социальным конформизмом. Наиболее серьезное возражение по поводу теории Мадлен Пельтье состоит в сопротивлении навязыванию любой новой нормы: в конце концов, разве феминистки, включая Мадлен Пельтье, не требуют права на то, чтобы поступать по собственному усмотрению? Радикальная феминистка и неомальтузианка Нелли Рассел полагает, что вирилизация подразумевает восхищение мужчинами, которого у феминисток нет. Действительно ли тот факт, что человек родился мужчиной, вызывает зависть у женщины? У Мадлен Пельтье сомнений в этом нет.
«И тогда все закричат о Лесбосе»
Ее непримиримая позиция в отношении целибата и целомудрия, а также мужской облик вызывают слухи и подозрения. В одном полицейском докладе сообщается, что «Мадлен Пельтье известна особыми нравами, она представлена в кругах, которые она посещает как лесбиянка»
. Несмотря на обманчивый вид, который ей придает ее травестия (она воспринимается как признак «мужественной» лесбиянки), Мадлен Пельтье не выглядит гомосексуалисткой. Отправляя свой портрет в облике мужчины своей подруге Аррии Ли, также проповеднице женского целибата, она уточняет: «Только, пожалуйста, не влюбитесь, а то все закричат о Лесбосе. Путешествие на Лесбос меня соблазняет не больше, чем поездка на Китиру»
. Но она и не гетеросексуалка: она не испытывает никакого влечения к мужчинам, ни симпатии, ни отвращения, ни ненависти. Напротив, она критикует гетеросексуальность с политической точки зрения, связывая ее с системой подавления женщин. Внешне она имеет общие черты с некоторыми известными лесбиянками своего времени, но заявляет открыто (как человек, который столько рассказал о себе в автобиографических произведениях, без ложного стыда, искренне, как убежденная почитательница Фрейда), что она никогда не занималась лесбийской любовью. Она не пытается и защищать лесбийскую любовь, решительно высказываясь по самым опасным вопросам. Так, она была первой французской феминисткой, выступившей за «Право на аборт» (таково название опубликованной ею перед самой Первой мировой войной брошюры). Вопреки закону, который запрещает аборты и сурово наказывает подпольных абортмахеров, она занимается прерыванием беременности в своем медицинском кабинете. В 1939 году по доносу брата одной из ее подпольных клиенток (который, как выяснилось, был виновным в беременности своей сестры!) ее арестовывают и помещают в дом для умалишенных в Перрей-Воклюз, где спустя полгода она умрет
. «Вот как во Франции обращаются с женщинами, которые выделяются на общем интеллектуальном фоне: Аррия Ли покончила с собой, а я оказалась в доме для умалишенных», — пишет она в одном из своих последних писем
. Все говорит в пользу того, что эта безусловно смелая женщина выступила бы на стороне гомосексуалистов, если бы захотела. Но при этом она не отделяется от других, как это сделали активистки феминизма 1970-х годов, которые решили жить в некоем любовном затворничестве, исключительно среди женщин
. На жизненном пути Мадлен Пельтье встречаются только женщины «ниже» ее, которые вызывают у нее отчаяние или равнодушие. Любовь она ценит не больше дружбы. Если и называть ее лесбиянкой, то лучше для этого использовать широкий и поэтичный термин, придуманный Моник Виттиг, — «сопротивляющаяся норме»
. Или предположить, несмотря на все утверждения о противоположном, что у нее была хорошо скрываемая тайна или латентная гомосексуальность.
