Возведение хутора Жердь обошлось его хозяевам в кругленькую сумму, и за это они получили весьма просторное жилье, и однако его размеры были не более чем средними в сравнении с другими исландскими хуторами, владельцев которых можно было назвать состоятельными людьми. Размеры обшитых досками главных покоев (дисл. skáli) составляют 12,25 м в длину на 5,85 м в ширину, а с учетом просторных сеней длина увеличивается до 17 м. Наружу вела единственная дверь, которая по исландской традиции размещалась у одного из торцов главного дома. К другому торцу этого дома был пристроен еще один, поменьше, размерами 8 на 4,3 м. Это были жилые покои (дисл. stofa). В задней длинной стене главных покоев близ торцов были пробиты еще два прохода, которые вели в две пристройки поменьше. Одна из них служила кладовой, другая — отхожим местом. Пол сеней прямо перед дверью, а также проход оттуда в главные покои был выложен плоскими камнями.
Рис. 18. Долгий дом при хуторе Жердь, отхожее место в поперечном сечении, вид с торца
Нижняя часть стен и пол жилых покоев также прекрасно сохранились. Жилые покои использовались для разных целей. Само древнеисландское слово stofa родственно английскому stove «кухонная плита» (и словам stue / stuga континентальных скандинавских языков) и изначально, видимо, означало просто теплую комнату. В жилых покоях могли готовить и есть, а также сидеть и беседовать по вечерам. Очаг в жилых покоях Жерди представлял собой вырытую в земле неглубокую яму квадратной формы, выложенную камнями, и был много меньше «долгого костра» — очага в главных покоях. Скамьи в жилых покоях были всего 50 см шириной, гораздо уже скамей в главных покоях, и ясно, что на них не спали, а комната, скорее всего, служила парадной столовой. В дальнем ее конце располагалась приподнятая поперечная скамья (дисл. pallr). Эти поперечные скамьи многократно упоминаются в сагах и других письменных источниках — именно на них сидели и работали женщины. В полном соответствии с этим фактом в жилых покоях Жерди были найдены грузики для ткацкого станка, веретена и другие орудия труда ткачих.
В «Саге о Гуннлауге Змеином языке» мы находим краткое описание того, как проходила жизнь в типичных жилых покоях на исландском хуторе. На этом же примере видно, что повседневная реальность хуторской жизни таила в себе потенциал для конфликта. В самом начале саги ее главный герой, юноша по имени Гуннлауг, сбегает из дому и стучится в двери хутора Городище, где живет Торстейн сын Эгиля, внук Грима Лысого (о том, как последний прибыл в Исландию и взял себе землю в Городищенском фьорде, мы говорили в главе 2 настоящей книги). Торстейн принимает Гуннлауга у себя. У Торстейна есть дочь, юная девушка по имени Хельга; Гуннлауг завел обыкновение играть с ней в тавлеи (дисл. tafl, настольная игра вроде шахмат или шашек), и, долго ли, коротко ли, молодые люди полюбили друг друга. Вот как сказано в главе 4 саги:
Однажды, когда мужчины сидели в жилых покоях в Городище, Гуннлауг сказал Торстейну:
— Одному ты еще не научил меня: обручаться с девушкой.
Торстейн сказал:
— Ну, это нетрудно.
И он объяснил ему, как это делается. Тогда Гуннлауг сказал:
— Теперь смотри, правильно ли я понял. Я подам тебе руку и сделаю вид, что я обручаюсь с Хельгой, твоей дочерью.
[553]
Но Гуннлаугу не удалось обвести Торстейна вокруг пальца — тот сразу догадался, чего добивается гость, и призвал всех в свидетели, объявив, что хотя он и позволяет Гуннлаугу совершить то, что тот просит, все это не настоящий обряд, а лишь игра. С этого времени, однако, Гуннлауг не оставляет попыток обручиться с Хельгой по-настоящему, и об этом — вся сага.
Нельзя наверняка судить, имела эта сцена место в реальности или нет, однако мы, вне всякого сомнения, имеем здесь дело с аутентичным свидетельством того, как могла протекать семейная жизнь в жилых покоях на типичном исландском хуторе вроде Жерди.
На Жерди из двух пристроек поменьше большая представляла собой кладовку для молочных продуктов и съестных припасов. Следы на грунте показывают, что там стояли три огромные деревянные кадки, каждая 1,44 м в диаметре. Все кадки были глубоко вкопаны в землю, с тем чтобы держать их содержимое в холоде. Как правило, в подобных кадках хранили так называемый скир — богатую белками кислую сыворотку, а уже в скире — мясо, которое в нем мариновалось.
Великолепно сохранились в Жерди и остатки отхожего места. Вдоль боковых стен пристройки шли две сточные канавы, выложенные камнями, а в дальнем от главного дома торце у самого основания стены были сделаны отверстия для удаления нечистот. Размеры отхожего места и длина канав указывают, что им могли одновременно пользоваться много людей — во всей Скандинавии в Средние века поход в уборную был коллективным мероприятием. В одной саге описывается типичная норвежская уборная, и, как сказано, «в ней вдоль каждой стены могли сидеть по одиннадцать человек».
[554] Поскольку ничего из деревянных деталей отхожего места в Жерди не сохранилось, нельзя понять, сидели ли люди на деревянных скамьях, в которых были проделаны отверстия (как в означенной саге), или же опирались на продольный деревянный брус, установленный над канавой.
[555]
Приложение 4
Из Виноградной страны в Рим — путешествия Гудрид дочери Торбьёрна
Гудрид дочь Торбьёрна, чьи годы жизни пришлись на рубеж тысячелетий, — одна из самых знаменитых исландцев-путешественников. Среди тех скандинавов, о чьих путешествиях у нас есть достоверная информация, Гудрид стоит особняком, поскольку ей удалось объехать практически весь известный тогдашним европейцам мир из конца в конец. Сведения о ней дошли до нас помимо прочего потому, что ее многочисленные потомки занимали видное положение в исландском обществе, а трое из них были в XII веке избраны епископами.
[556] О путешествиях Гудрид рассказывается в «Саге о гренландцах» (дисл. Grœ́nlendinga saga) и в «Саге об Эйрике Рыжем» (дисл. Eiríks saga rauða).
[557] Эти два текста не похожи друг на друга, но в том, что касается поездок Гудрид за море, они сходятся.
