Тогда с запада приехал Бранд епископ и уговаривал их распустить отряды.
Тогда Торгрим и его люди поехали на юг по долине Островного фьорда, и дальше через пустошь
[688], и добрались до Полей Кривой реки, до места, которое называется у Разлома. Там жил Эйнар сын Барда, женатый на Гудрун дочери Гисли, сестре Торгрима Домочадца. Там они пробыли некоторое время.
А потом Эйнар проводил их до Междуречного мыска, где их хорошо принял Сэмунд, и там они пробыли с полмесяца.
Оттуда они отправились на Восточный перевал к братьям, Эйольву Гневному и Халлю священнику, сыновьям Торстейна. А Халль священник и Энунд сын Торкеля были двоюродные братья, а из их родителей двое были брат и сестра.
А как они уехали с Междуречного мыска, встретились братья, Сэмунд и Орм, и Орм спросил, какие новости. А Сэмунд рассказал все как есть.
Орм сказал:
— Обещал ли ты, брат, помочь Торгриму в его тяжбе?
Сэмунд отвечает:
— Еще как обещал, а ты-то сам как на это смотришь и какое участие думаешь принять в этом деле?
Орм отвечает:
— Ты сам прекрасно знаешь, я во всем с тобой заодно. Но не найдется другого дела, к которому бы душа у меня лежала меньше, чем к этому.
Сэмунд спросил, отчего это так.
Орм отвечает:
— Я все больше пекусь о том, чтобы люди нас уважали, — говорит он. — А у нас с тобой был такой отец, которого в стране уважали, как никого другого, и не было в стране человека, который не почел бы за большую честь, чтобы его тяжбу решал он. И не знаю я, — говорит он, — найдутся ли случаи, когда решалось более важное дело или же замирялись по более важному поводу, чем тот, по которому он вынес свое последнее решение. И вот теперь они все выплатили, — говорит Орм, — все эти огромные деньги, которые было назначено выплатить, а ведь люди и не чаяли, что по этой тяжбе все будет заплачено сполна, и были уверены, что из-за этого-то мировой и не устоять. А нынче вышло так, что те сперва приняли деньги, все, что им причиталось, а потом взяли да и нарушили мир и растоптали слова, какие говорил наш отец, и поэтому не лежит у меня душа помогать Торгриму и тем самым глумиться над его словами, над ним и над нами, его сыновьями.
И с тех пор люди говорили, что Торгрим уже не видел от Сэмунда такой помощи, как прежде.
Эйольв с Перевала поехал к Сэмунду и просил, чтобы он помог им с Торгримом зимними припасами, но не получил от него ничегошеньки. Тогда Эйольв пригласил их всех к себе на зиму. Халль, брат его, был человек, в средствах весьма не стесненный, Эйольв же тратил все направо и налево, и поэтому каждый жил своим хозяйством.
Тут увидел Халль, что ненадолго осталось у Эйольва запасов пировать, и заключил с Торгримом такой уговор, что Торгрим принял у него на зиму хутор, который тот приобрел ранее в дни перехода, и что теперь все доходы и убытки по хутору — на Торгриме, и что теперь он волен держать там столько людей, сколько захочет, всю зиму. Халль же сам тоже остался на хуторе, но был заодно с Вигфусом сыном Энунда. А Хамунд пробыл эту зиму на западе, в Столбовом холме
[689], у Эйольва сына Торгейра.
19
Теперь надо рассказать о Гудмунде Достойном.
[1 ноября 1198 г.] Зимой после Дня Всех Святых пришла весть с юга и из внутренних округ Островного фьорда, что якобы приехал Торгрим с сотней людей и засел в Лесу Утесной горы и якобы собирается напасть на Гудмунда.
Тогда Гудмунд послал людей к Кольбейну сыну Туми и просил его приехать с запада с таким отрядом, какой он сможет собрать. А Кольбейн не мешкая собрал людей и поехал на север. А Гудмунд тем временем поехал на Землю Горячих источников, и разграбил там все, и забрал все, что там оставалось. И так он проехал по всей долине и забрал имущество у всех тех бондов, что осенью помогали Торгриму. И так он доехал до Скотьего пригорка, где жил Бьёрн священник, и забрал его с собой, а с ним и Торунн дочь Энунда, с которой жил Бьёрн священник. И было решено класть Торунн в постель с самыми отпетыми негодяями, каких только можно было найти, и делать это на глазах у Бьёрна священника, чтобы оскорбление ему было не меньше, чем то, что он нанес Гудмунду прошлой осенью, когда помогал Торгриму и отправил к нему своего сына Стейнмода.
И тем самым вечером, когда Гудмунд вернулся в Гребень, приехал туда Кольбейн с запада с пятью десятками человек. И как он прознал, что на хуторе Торунн, то сказал, что следует прекратить надругательства над ней ради Бруси, ее брата. Кольбейн сказал вису:
Зло позволю делать
— зреет немирье — виры
гадам — готам — не выдам —
гордым долины сей Ньёрдам.
Коль скоро снова деревья
сыр-лося чрез Киль явились,
пора подстрекать лютых
парней на см
елое д
ело.
[690]
А как пришло время ложиться спать, те и другие стали стелить постели на своей стороне дома. И тогда Бьёрн священник кинулся через очаг в ноги Кольбейну и просил, чтобы он помог ему и не допустил надругательства над ним, и предлагал за это имущество, какое только Кольбейн захочет.
Затем Кольбейн принял Бьёрна в свой отряд, но людям Гудмунда показалось, что это ничего не меняет, но Кольбейн сказал, мол, Гудмунду еще как много пользы от его помощи, и за это тот должен представить ему, Кольбейну, решить дело с Бьёрном и Торунн. И вышло так, что решал Кольбейн, и утром Бьёрн священник отправился домой с Торунн, и отдал за это Кольбейну двух коров.
А там выяснилось, что никакой Торгрим ниоткуда не приехал.
