С Исландией торговали купцы из всех северных стран, включая и Оркнейские острова, но львиная доля исландской торговли приходилась на Норвегию. Инфраструктура, обеспечивавшая торговые связи с Исландией и Гренландией: купеческие братства и гильдии, тогдашние эквиваленты банков и страховых агентств, торговые города со складами и мастерскими — все это находилось именно в Норвегии.
Но даже для хорошо экипированных и подготовленных купцов торговля с Исландией представляла собой сложное, опасное и долгое предприятие. Погода на море была непредсказуемая, судоходству угрожали холодные и сильные северные ветра, а также дрейфующий лед, который в иные годы заносило далеко на юг. Тонкие днища деревянных кораблей не могли выдержать столкновения даже с самыми мелкими кусками льда, из-за чего время года, позволявшее сплавать в Исландию, было очень коротким. Отсюда сезонный ритм торговли — купцы из-за моря прибывали в Исландию в июне-июле и торговали в течение лета и осени, потому и бывали вынуждены оставаться на зиму. Любой человек, занятый в исландской торговле, проводил в Исландии почти целый год, пока снова не наступала весна и дрейфующий лед не уходил на север, оставляя море свободным для судоходства. Торговля с Исландией, таким образом, требовала от купца основательных капиталовложений.
Оказавшись в Исландии, торговец первым делом должен был найти себе жилье и место для складирования товаров, дабы оттуда их продавать. Самым логичным вариантом было договориться о постое у годи или иного крупного землевладельца. За постой исландец, вероятно, получал от торговца какую-то плату, кроме того, принимая у себя чужеземного гостя, он тем самым поднимал свой социальный престиж, получал развлечение на зиму в виде рассказов о заморских делах, первоочередной доступ к престижным товарам, а также сведения о других торговцах и иных людях в Норвегии, с которыми в будущем он мог бы иметь дело. Тем не менее чисто материальный доход годи от поселения у себя на хуторе иностранного купца не следует преувеличивать. Годи, конечно, могли выиграть конкурентную борьбу за иностранные товары у любого исландца, но все же простых землевладельцев, как и купцов, было куда больше, чем годи, поэтому последние играли лишь пассивную роль в контроле за потоком иностранных товаров и за ценами на них — главные козыри держали в руках сами купцы. Именно они определяли, когда будет торговый сезон в Исландии, а равно какие именно товары, какого качества и в каком количестве они привезут. Лишь в начале XIV века, когда началась торговля сушеной рыбой (дисл. skreið), прежде всего треской и пикшей, Европа обнаружила в Исландии продукт, по-настоящему достойный ее внимания.
[411] В связи с тем, что рыбу разрешалось есть в пост, исландская сушеная треска была очень ценным товаром, на нее был огромный спрос, и богатые европейцы — до 1410–1430 (?) гг. только норвежцы, затем также англичане и немцы — вложили достаточно денег в установление регулярной серьезной торговли с Исландией. Как именно осуществлялось финансирование, не очень понятно, но купцы, особенно члены северогерманского Ганзейского союза с их торговыми связями, охватывавшими всю Европу, оказались в привилегированном положении агентов по экспорту исландской рыбы.
Объем торговли исландской сушеной рыбой рос стремительно. Ко второй половине XIV века ее экспорт и возникшая вокруг него индустрия превратились в нечто вроде социального института. Кроме трески, остававшейся основной статьей, к XV веку английские купцы уже вывозили из Исландии и рыбий жир, и традиционные исландские товары вроде полотна, белых соколов и серы.
[412] В это же время англичане начали сами ловить рыбу в исландских водах. Поскольку в Исландии нет месторождений соли, а климат недостаточно сухой, чтобы добывать соль из морской воды выпариванием, производство соленой рыбы и маринадов организовать было невозможно. Поэтому дальнейшее расширение экспорта застопорилось — рыбу, которую нельзя было сушить на ветру, такую как лосось, сельдь и палтус, исландцы стали отправлять на экспорт лишь столетия спустя (копченая же рыба в те времена не могла пережить транспортировку через море).
Торговля сушеной рыбой дала Исландии новый, ранее невиданный источник дохода. Возникли и новые рабочие места, и новые виды труда, и новые формы социальной организации — в XIV веке в исландском обществе произошли некоторые изменения. Многое поменялось и после эпидемии чумы, «черной смерти», завезенной в Исландию в 1402 году. Болезнь бушевала два года, унеся жизни около трети населения острова. Это было настоящее социальное потрясение, однако и эпидемия чумы, и торговля сушеной рыбой лежат далеко за временными рамками эпохи викингов, которой посвящена настоящая книга. Не рассматривая их поэтому подробно, сделаем главный для нас вывод: торговля чем бы то ни было не являлась источником богатства и благосостояния для годи и иных влиятельных землевладельцев эпохи народовластия.
Рабство и сдача внаем земли и скота
С самых первых лет эпохи заселения новоиспеченные крупные землевладельцы вынуждены были решать проблему — как эффективно эксплуатировать свалившееся на них словно с неба земельное богатство. Как мы уже говорили в главе 5, опираться на рабов не было смысла — производительность хутора если и увеличивалась, то не намного, так как расходы на еду и жилье в течение зимы для большого числа рабов были неприемлемо высоки. Из истории человечества мы знаем, что рабство как институт оказывается экономически выгодным почти исключительно в странах, где климат и география позволяют заниматься земледелием в крупных масштабах и где легко организовать присмотр за рабочей силой.
[413] В Исландии же, где экономика в прибрежных регионах состояла из охоты, рыболовства и собирательства, а в удаленных от моря областях сводилась к скотоводству, эффективное использование рабского труда было невозможно. Уход за скотом, выгон скота на пастбища, его сбор и прочие рутинные операции, связанные со скотоводством, в Исландии требовали, во-первых, распределения рабочей силы по большим площадям, во-вторых, личной инициативы, которая невозможна без личной заинтересованности. К XI веку рабство в Исландии исчезло, и его заменила более эффективная система управления землей — арендаторство.
Саги многократно упоминают случаи, когда годи и крупные землевладельцы сдают внаем скот. Несомненно, это было весьма распространенное явление, но до 1300 года у нас нет почти никакой информации о том, как все это осуществлялось на практике. В XIV же веке, насколько можно судить, этот сектор экономики пережил настоящий бум, как в связи с ростом числа землевладельцев-арендаторов, так и в связи с новым правилом увязки аренды земли с арендой определенного числа голов скота — в прежние времена скот сдавался внаем отдельно от земли.
Поскольку детальных сведений практически нет, сложно оценить, насколько прибыльной была сдача скота в аренду в ранний период эпохи народовластия. Эта практика могла приносить доход, но не менее важной ее функцией была страховка. Отдавая внаем и в долг скот, члены скотоводческих обществ, как правило, ищут не столько увеличения прибыли, сколько снижения риска убытков. В Исландии, с ее тиранией неурожайных лет и зависимостью от скотоводства, сдача переизбытка скота в аренду служила для крупного землевладельца инвестицией и страховкой. Распределяя свои стада по нескольким регионам и хуторам, такой землевладелец мог рассчитывать, что не рискует потерять весь скот сразу, если случится катастрофа — оползень или локальная вспышка какой-нибудь болезни.
