В древнем Вифлеемском монастыре, пристроенном к храму и принадлежащем францисканам, пребывает 15 или 20 братий итальянцев и испанцев. Игумен избирается по очереди той или другой нации, а хранитель ризницы (sacristano) всегда испанец. В Горней, в двух часах от Иерусалима, им принадлежит древний монастырь Св. Иоанна Предтечи; там пребывает 10 братий, а игумен всегда испанец. В Назарете, в великолепном монастыре Благовещенском, воздвигнутом на том месте, где стоял дом Иосифа, игуменствует француз, а братия считается до 15. Наконец, в Яффе и в Рамле есть значительные францисканские монастыри, во имя Св. Петра и Богородицы; игуменствуют испанцы, а братии считается в них до 20 человек разных наций.
Все исчисленные нами францисканские монастыри обязаны гостеприимством странникам, имеют некоторое доходное имущество и получают пособие от ордена. Впрочем, жизнь в них скудна. Только немногие из устаревшихся в них монахов пребывают бессменно; остальные переводятся из одного в другой и часто заменяются другими пришлецами из Европы, пробывши положенный срок в Палестине.
В политическом отношении все монастыри, подворья и церкви латинские подлежат ведомству французских консульств, и все латинские монахи, к какой бы они нации ни принадлежали, состоят на правах французских подданных. Льготы и права, трактатами обеспеченные подданным европейских государств в Оттоманской империи, были до преобразований Махмудовых единственною порукою существования европейцев среди анархического хаоса и произвольного деспотизма местных властей. Франция в благородном соревновании к вере, в пору своего величия, при Людовике XIV, стяжала неоспоримую славу, обеспечив свободу богослужения своим восточным единоверцам, обеспечив их храмы и святые поклонения от насилий и от произвольного конфискования. Когда, благодаря успехам преобразований на Востоке, миновалась всякая опасность со стороны властей оттоманских, охранительные начала трактатов Людовика XIV обращаются латинским духовенством в орудие возрастающих его исключительных притязаний против других христианских церквей, а французские представители, домогаясь религиозным влиянием укрепить политическое влияние на Востоке, суетно поддерживают самые прихотливые домогательства своих единоверцев и наступательные их действия против христианских церквей. С другой стороны, влияние французских консульств на духовенство ограничивается правом заступничества; но унять неправильные его действия или присудить виновного к законному наказанию консулы не могут, по самостоятельности духовного управления. Легко себе представить, какую смелость внушает предприимчивому латинскому духовенству это странное льготное состояние, ему предоставленное, эта уверенность лиц и обществ найти всегда покровительство от чужой обиды, при совершенной безнаказанности обид, с таким удальством наносимых соперникам.
8. Марониты
Статистические исследования наши о племенах сирийских расположены по вероисповеданиям их не только потому, что гражданское управление на Востоке руководствуется сим началом, но по своему коренному развитию народности восточных племен на духовном начале. Среди ересей, обуревавших Сирию под влиянием противоположных учений Евтихия и Нестория, возникло ложное верование о единой воле в Спасителе. Шестой Вселенский собор осудил монофелитов. Неподалеку от нынешней Хамы (Епифании), на берегах Оронта отшельничествовал сирийский монах Марун при императоре Маврикии. Воспламененный догматом монофелитов, отшельник сделался красноречивым проповедником ереси между соседними племенами. Вот начало маронитского племени, которое причислило ересиарха к лику святых, именуя его защитником православия против монофизитов и несториан и храня предание о духовных его сношениях с Иоанном Златоустом. По смерти Маруна скит его обратился в огромный монастырь, вмещавший до 800 братий. Он был разрушен впоследствии императором Юстинианом II, который обращал на гонение ересей всю деятельность, нужную на защиту империи от неверных. Нашествие арабов заставило маронитов, преследуемых от константинопольского двора, искать убежища на горах Ливанских, коих племя искони было известно под именем мардаитов, что означает на сирийском языке буйных, по непокорности их императорской власти. С того времени имена маронитов и мардаитов сделались тождезначащими, особенно в византийских историках, а те сирийские христиане, которые остались верными православию и покорными императорам, стали именоваться мельхитами, то есть приверженцами царскими. Сего-то последнего наименования стали домогаться в наше время сирийские греко-униаты, секта новая, о которой далее будем говорить.
Маронитская деревня в ливанских горах. Английская гравюра, 1820-е гг.
Переселенцы вскоре слились с ливанским туземным племенем, отстояли с ним свои горы против нашествий арабских завоевателей и, заключив союз с князем соседнего Джибейля (др. Библоса), простирали свои набеги до Дамаска и Иерусалима. Греческий двор, вместо того чтобы употребить их передовыми стражами империи, пожертвовал ими при заключении мира с халифом Абд эль-Маликом и тем усилил еще враждебные чувства горцев к Константинополю и духовное их отчуждение. В то время церковное и политическое управление этого племени соединилось в руках даровитого инока Иоанна Маруна, который занял монастырь Канобин, основанный Феодосием Великим близ знаменитых Кедров Ливанских и поныне служащий престольным патриаршим монастырем маронитов. Преемники Иоанна Маруна приняли впоследствии титул патриархов Антиохийских. По соединении их с Римом, папская булла признала их в этом сане. Из крестовых летописей видно, что соединение их с западною церковию совершилось Алимериком, третьим латинским патриархом Антиохии в 1182 году. Но церковные летописцы маронитов силятся доказать, что их предки никогда не были монофелитами, не отступали от православия и пребыли в постоянном духовном общении с Римом. Должно думать, что не только прежде указанной нами эпохи соединения с Римом, но и после впадали они в ересь; ибо в актах Флорентийского собора упоминается опять о воссоединении их
[322]. То же явление повторяется на местных соборах, созванных под влиянием римского двора для укрепления духовенства и народа в покорности Папе. В 1600 году нунций папский был на Ливане, и созванный им собор объявил, что «церковь маронитская пребудет неразлучною от римской, хотя бы вместе с оною была осуждена в „ад“». В половине прошедшего века был другой собор такого рода, и им постановлено нынешнее церковное управление маронитов. Приняв основные догматы Запада и большую часть обрядов, разрешение брачных союзов даже до третьей степени родства включительно и юлианский календарь, марониты сохранили в своем богослужении древний сирийский язык, которого, впрочем, никто почти не понимает, даже в высшем духовенстве, равно и каноническое правило восточной церкви о брачной жизни священников, которое было самоизвольно отменено западною церковию, по видам Григория VII.
