Без сомнения, Акка представляет большие удобства для укреплений, город лежит на возвышении у взморья, а кругом простирается гладкое поле, между тем как почти все другие города сирийского берега стиснуты соседними возвышениями, затрудняющими систему фортификации. Зато Акка по самому своему местоположению между морем и заливом, на краю мыса, с двух сторон доступна атаке с моря. Глубина допускает даже стопушечные корабли свободно подходить на ружейный выстрел, и уже одно это обстоятельство осуждает крепость, ибо флот, располагая произвольным числом орудий против известного пункта и подвергаясь только ограниченному действию береговых батарей, как бы они ни были сильны, может их разломать. К тому же сирийский берег по всему своему протяжению доступен с моря, хотя бы и устояла Акка. Палестина представляет много удобных пунктов и для высадки войска, и для сообщений с внутренними округами; Сур и Сайда открывают путь в сердце Сирии, в самый Дамаск; затем Бейрут, бухта Джуния, приморский замок римской постройки, Джубейль и город Тараблюс дают доступ в Ливан. На севере Латакия, Искендерун и Суэдия открывают сообщение с Халебом. По этим соображениям мы вправе, кажется, назвать предрассудком военную важность Акки; и примечания достойно, что предрассудок этот длится от Средних веков и поныне. Крестоносцы истратили лучшую свою кровь под стенами этого города, а по падении Иерусалима еще целый век оставались в Акке бессильными зрителями разрушения одного за другим основанных ими царств. В наше время Акка опять прославилась предприятиями Дахира и неудачей французской армии, а затем крепость эта переходила от одного паши к другому, будто залогом повиновения сирийских племен.
Ибрахим, который слишком высоко ценил семимесячную осаду, обратил в свою пользу народный предрассудок, сделавши из этой крепости главный военный пункт Сирии и оплот египетского владычества. Около 50 млн пиастров (до 3 млн руб. серебром) было израсходовано на сооружение бастионов и казематов, на постройку казарм, пороховых магазинов, цистерн и проч. Работы не прекращались во все время египетского владычества; Акка была вооружена 230 пушками. Впрочем, все эти работы имели тот основной порок, что они были последовательно приноровлены без общего плана к старым работам Дахира, Джаззара и Абдаллаха. В этой крепости было равномерно [также] главное депо полевой артиллерии и всех потребностей для армии сирийской. Происшествия 1840 г. доказали, как ошибочны были расчеты Ибрахима и его отца и как напрасны [были] все эти огромные расходы на укрепление Акки и ущелий Тавра.
Глава 9
Укрощение феодальных прав в Сирии. — Преследование дворянства. — Сила местных элементов. — Величие эмира Бешира и система его управления. — Начало льгот ливанских. — Взаимные отношения паши и эмира
Если нововведения египетские возбудили вопль народонаселения, то еще более ненавистным было для сирийского дворянства общее направление системы, клонившейся к ограничению его преимуществ, к укрощению его старинных бесчинств. Хотя никакого постановления об этом предмете не было обнародовано, однако по всем отношениям можно почесть главнейшим и основным преобразованием внутреннего устройства Сирии укрощение феодальных прав, беспрекословно существовавших и укоренявшихся под прежними пашами, но уже несовместных с новым правительственным устройством края и с введенным в управление единством. Приведение в ясность системы податей, непосредственный взнос их в казну, присутствие армии, всегда готовой поддерживать гражданские власти и содержать народ в повиновении, избавляли правительство от пагубного содействия этого класса людей, которого наследственное влияние было необходимым орудием в руках прежних пашей. Шейхи и эмиры, наследственно управлявшие округами, содержали в своей службе ватаги наездников как для угнетения народа по воле пашей, так и для сопротивления пашам в случае попытки с их стороны к укрощению буйства вассалов. Тогда во всем внутреннем устройстве власти проявлялось необходимое развитие основных отношений пашей к самой Порте, и коренное зло этих отношений между властями более и более проникало в политические нравы края.
Паша требовал от своих вассалов тех же условий, каких требовала от него самого Порта: исправного взноса условленной подати и содержания края в повиновении, не входя в разбирательство средств, какими взималась подать и обеспечивалось повиновение народа. С другой стороны, паша употреблял в отношении к своим вассалам те же средства, какие употребляла Порта для содержания в повиновении пашей и для взимания государственных доходов. Порта наказывала строптивого пашу другим пашой или назначала ему преемника с поручением идти войной на соперника и завладеть пашалыком. Паша в свою очередь обуздывал строптивых вассалов одного другим и всего чаще, как мы уже видели тому много примеров в делах ливанских и антиливанских, избирал в том же семействе другого претендента, поддерживал его своим влиянием и своим войском, пока удавалось одним братом погубить другого, племянником — дядю и т. д. Пути и средства тайной мести, кинжал и яд, ласка и измена были те же между Портой и ее наместниками, между пашами и их вассалами.
Таким образом, основная система управления областями проявляется тем безнравственнее, тем чудовищнее, чем далее будем вникать в ее развитие, распространяя семейные вражды, братоубийства, козни, образуя класс удалых людей, готовых и способных на самые дерзкие покушения, класс, из которого вербовалось, можно сказать, сословие пашей и которому предоставлялось по всему пространству империи править народом. По мере изнеможения султанов среди окружающих их сплетен более и более усиливалась власть местных правителей, облеченных всем деспотическим полномочием султанов.
Взглянем еще раз на состояние Сирии в эпоху вторжения египтян: прибережная Палестина едва была освобождена от Мехмет-бея Абу Набута, который, очевидно, домогался роли Джаззара и замышлял сделать из Яффы свое гнездо. Семейство шейхов Абу Гошей занимало Иудейские ущелья. Шейхи Амр владели южными ущельями Палестинских гор и крепостью Халиль Рахманом (древним Хевроном). Шейхи Самхан были главами конфедерации небольших племен, занимавших северные отрасли Иудейских гор. Набулус и вся Самария пребывали в открытом бунте, как только ее шейхи из семейств Джерар, Токаи, Беркауи и Абд эль-Хади забывали свои внутренние вражды или отлагали на время расчет семейной мести. В низменной Галилее бродили заиорданские бедуины, сгоняя земледелие с плодородных долин в горы. Абдаллах-паша сам безнаказанно бунтовал за стенами Акки, вел войну с горцами Набулуса и происками своими подстрекал к бунту жителей Дамаска. В Дамаске народонаселение умерщвляло своего пашу. Ливан был еще в смуте от междоусобий эмира Бешира с Джумблатами. Тараблюсский пашалык сомнительно повиновался преемникам бунтовщиков Мустафы Бербера и Али-бея. От Дамаска до Халеба, по всему прибережью пустыни, хлестали волны неугомонных бедуинов. Искендерун и Паяс признавали наследственный деспотизм семейства Кючук Али. Какой-то ага владел Антиохией. Племена ансариев не платили податей. В Джиср эш-Шогур, в Рихе и в других местностях Халебского пашалыка, в Белене, в ущельях Тавра — везде буйствовали наследственные беки или бродяги, которые, удальством захвативши однажды власть в свои руки, затем или торговались с пашами, или воевали с ними.
