Что касается дарованного христианам равенства с мусульманами пред законом, право это, несовместное с существованием мусульманского правительства среди преобладающего христианского элемента, послужило только программой новой системы преследований и гонений. Оно раздражило и правительственные, и судебные места противу христиан по всему пространству империи. Хатти шериф повелевал, чтобы новые узаконения проистекали из духовного закона, на котором основано мухаммеданское гражданское общество. Закон этот осуждает христиан рабству. При таком противоречии практическое приложение отвлеченной идеи о равенстве было несбыточно. Как согласить идею равенства с воспрещением свидетельства христианина пред судом? А воспрещение это сохранит всю свою силу в Турции. Правда, оно постановлено не Кораном и не первыми четырьмя халифами, которых законы имеют обязательную силу наравне с Кораном. Закон, воспрещающий свидетельство христиан, издан гораздо позже, при дамасском халифе Омаре II, следовательно, Абдул Меджид, яко халиф, мог бы в свою очередь отменить столь чудовищный закон, не впадая в ересь. Если же боялся он раздражать сословие законоучителей, включившее чудовищный закон Омара II в свое каноническое право, султан мог бы приказать, по примеру Мухаммеда Али и Ибрахима, чтобы гражданские и уголовные дела между христианами и мухаммеданами подлежали ведению муниципальных советов, без всякого вмешательства в эти советы муфтиев и кадиев, обязанных основывать свои юридические мнения на каноническом праве. Ибрахим-паша с успехом употребил средство это в Сирии, где даже преобладает мухаммеданский элемент. В европейской Турции такое постановление не встретило бы никакого сопротивления.
Но министры Абдул Меджида ограничились фразеологией и отвлеченностями. Правительство, составленное из привилегированного турецкого племени, могло ли помышлять об улучшении участи несравненного большинства подданных султана, когда было очевидно, что равенство повело бы к перевесу христианского элемента и к свержению правительственной олигархии, для упрочения которой был придуман манифест? Султан с умом и с твердой волей, каков был Махмуд, мог смело основать грядущее величие своей империи и своей династии на торжестве христианского элемента и мог к тому стремиться. Сын его по внушению своих министров упомянул в своем манифесте о христианах, чтобы довершить очарование конституционной пародии пред кабинетами и пред общественным мнением Европы. Автор хатти шерифа Решид вполне успел в этом, и с той поры обеспечил он себе самое деятельное сочувствие английского кабинета.
Комиссары разосланы были по всей империи для провозглашения новых теорий, которые известны теперь в Турции под именем танзимат хайрие. Кямиль-паша был назначен комиссаром в Египет. Порта приступала к исполнению гражданской меры или, вернее сказать, придуманного обряда мимо всякой заботы о враждебных своих отношениях к египетскому паше. Она обращалась к нему точно так, как бы он был в должном повиновении; не было речи ни о Незибском сражении, ни о флоте. Паша со своей стороны принимал вид верного, почтительного слуги и в ответ на везиральное письмо воссылал мольбы к Аллаху о многолетии султана и уверял, что в управляемых им областях уже давно соблюдались правила, предписанные в новом манифесте.
По мере того как Порта уклонялась от непосредственных с ним переговоров, он внимательнее подслушивал разногласие мнений между кабинетами, которых представители подписали в Константинополе, по внушению князя Меттерниха, достопамятную пятисрочную ноту 15 (27) июля о единомыслии их относительно восточного дела при настоянии, чтобы Порта ничего не решала без их содействия. Разногласие кабинетов становилось со дня на день явственнее, и на нем-то основывал Мухаммед Али свои надежды.
Дело путалось. Нотой 15 (27) июля Нестор европейских дипломатов домогался отстранить посредничество России, основанное на Ункяр-Искелесском трактате, и в то же время принудить Францию, несмотря на ее сочувствие к Мухаммеду Али, действовать заодно с другими державами. России он нехотя оказал существенную услугу. Мы имели уже случай говорить о значении Ункяр-Искелесского трактата относительно государственного интереса России
[226]. При том направлении, какое принимали дела Турции по смерти Махмуда и при очевидной опасности европейской войны, могла ли желать Россия одиночного вмешательства своего в решение восточного дела в угоду Турции по смыслу трактата, которого восьмилетний срок почти исходил в эту пору? Но с другой стороны, положение Франции становилось крайне затруднительным по принятому коллективной нотой обязательству согласия с другими державами, тогда как общественное мнение со дня на день сильнее выражалось против охранительного направления других кабинетов.
Оставалось еще одно средство: предварительное решение дела между Портой и Египтом без посредничества держав, которые удерживали за собой право признания и подтверждения условий. Для достижения этой цели кабинеты посоветовали Порте вступить опять в переговоры с пашой. Порта предложила Мухаммеду Али потомственное обладание Египтом и Палестиной до Акки, не включая этой крепости в его границы, или потомственное обладание Египтом и пожизненное управление всей Южной Сирией вместе с Аккой. На это предложение он отвечал упорным требованием всей Сирии до Халеба в потомственное владение, а уступал Порте Аравию, которая столько лет разоряла его казну и губила его войско.
В подкрепление этих притязаний он стал готовиться к войне, уверяя, что может отстоять Сирию противу всех. Он отозвал войска свои из Аравийского полуострова, усилил сирийскую армию, вооружил работников арсенала и фабрик, выписал из Англии огромную артиллерию для Акки, завербовал несколько тысяч албанцев в самих областях султана и образовал народное ополчение из горожан египетских для внутренней защиты края. Во всех этих действиях он старался себя выказать пред подвластными народами, а особенно пред войском за поборника ислама противу измены министров и противу злого умысла европейских кабинетов на независимость Османского царства. Порой сбрасывал всякую личину покорности, возвращал изменнику Февзи-паше, разжалованному султанским фирманом, командование флотом, одевал турецкие экипажи в египетский мундир. Порою принимал опять вид покорного и верного слуги султана и приказом по флоту и армии предписывал не иначе говорить о нем, как с подобающим благоговением.
Проходило время, переговоры принимали тон колкий; Порта прицеплялась к июльской ноте и горько жаловалась на медленность обещанного содействия.
Глава 13
Открытие конференций в Лондоне. — Умысел эмира ливанского и чувства сирийских племен. — Бунт горцев. — Потомок Готфрида Бульонского и пародия крестовых походов. — Посланец Мухаммеда Али в столице и поход ливанский. — Появление английского флота в Бейруте. — Последнее торжество Мухаммеда Али и эмира ливанского. — Трактат 3 (15) июля. — Вторичное появление английского флота. — Неудачи коммодора Непира. — План защиты сирийского берега. — Прибытие адмирала Стопфорда и союзной экспедиции
Весной 1840 г. открылись конференции в Лондоне между уполномоченными России, Австрии, Англии, Франции и Пруссии. Были приглашены представители Порты. Они возобновили жалобы своего правительства на медленность решения дела, излагая, сколь тягостно положение это и для правительства, и для народонаселений, утомленных неизвестностью о своей судьбе и бременем всегдашней готовности к войне.
