5 апреля 1712 года в Стамбуле был подписан мирный договор на 25 лет. За заключение мира российское правительство заплатило 89 тысяч 900 червонных венецианских денег и 22 тысячи рублей. Из них лично было выдано: визирю — 30 тысяч червонных венецианских, муфтию — 10 тысяч червонных, зятю султана — 10 тысяч, комиссару, который вел переговоры, — 4 тысячи рублей, рейс-зфенди — 3 тысячи соболей, английскому и голландскому послам за посредничество — 6 тысяч и 4 тысячи соответственно.
По статьям договора жители Крыма и Украины призывались к прекращению вражды: «Казаки, которые остаются у его Царского Величества, явно и тайно не могут учинить убытку жителям Крымским, также и жителя провинций мусульманских, принадлежащих Блистательной Порте…» Сечь отходила под протекцию султана, Киев с прилегающими территориями оставался за Россией, а русские войска обязывались покинуть Польшу.
Если в 1711 году, кроме Азова, не было территориальных уступок, то в 1712 году была уступлена часть степей Запорожья. Вице-канцлер Шафиров, защищаясь от турецких притязаний на всю Украину, в том числе и на Левобережную, указывал на значительные уступки по правому берегу Днепра: «Не только оная (западная часть Запорожья), но и город Кодак Полтавского полку, по сей стороне Днепра лежащий, без поселения с стороны царского величества оставляется». Комментриуя 6-ю статью договора, Шафиров писал, что турки настояли вписать его неожиданно. Они требовали не строить крепостей на месте Каменного Затона, но не написали о праве заселения восточного Запорожья. Министр сообщал, что претендовать на заселение восточного Запорожья они не могут, так как разрушенный Каменный Затон располагался на той стороне Днепра, «до которой им ныне претендовать невозможно».
После похода Б.П. Шереметев попросил у царя разрешения уйти в монастырь, но Петр I решил женить его на молодой вдове (разница в возрасте составила 34 года) Анне Петровне Салтыковой-Нарышкиной, в браке с которой у Бориса Петровича родилось пятеро детей. С именем первого сына Петра Борисовича от второго брака связана история подмосковной усадьбы Кусково. Б.П. Шереметев был оставлен в Киеве, готовый по приказу царя вступить в Молдавию, если сорвутся мирные переговоры. Толстого освободили из подземелья Семибашенного замка, но на свободе русский посол находился недолго.
Связано это было с расхождением точек зрения на польский вопрос Петра I и Шафирова. Вице-канцлер, ссылаясь на то, что они с сыном фельдмаршала М.Б. Шереметевым «не так в министерском лице, как в атаманах здесь оставлены», указывал, что задержка войск в Речи Посполитой вызовет «нарекания» турок и «великое озлобление» поляков, ибо «не без тягостей им будет, и войско их ныне все в зборе, и опасен, чтоб не потянули за собою турок… а поляков ныне надлежало б приластить гораздо». Шафиров советовал фельдмаршалу Шереметеву разместиться у Киева, а не на Волыни, так как «все равно для под страху поляков было, как и в Полонном». Польская же оппозиция не сможет быстро мобилизовать силы на помощь Карлу XII. Уклонение от выполенния части статей Прутского договора было настолько явственным, что Г.И. Головкину пришлось успокаивать Б.П. Шереметева, опасавшегося за жизнь своего сына-заложника: «…не изволите какова противного мнения в том иметь и о сыне вашем печалится». Одновременно в ставке великого визиря Шафиров по мере сил старался поднять авторитет Августа II «яко немчина» и рекомендовал принять саксонского посла.
Узнав о том, что русские не вывели войска из Польши, осенью 1712 года П.П. Шафирова, П.А. Толстого и Шереметева-младшего по указу султана бросили в Семибашенный замок. Причина, повлиявшая на ухудшение русско-турецких отношений, заключалась в англо-французском сближении. В плену послы получали информацию о том, что происходило за стенами замка Вице-канцлер Шафиров получал письма от А.И. Дашкова из Берлина, Варшавы, Б.И. Куракина из Гааги, В.Л. Долгорукова из Гусума, А.А. Матвеева об осаде Тонинга. Письма из Европы приходили с месячной задержкой. Продолжали поступать сведения и от осведомителей — серба Саввы Лукича Владиславовича-Рагузинского, секретаря шведских послов в Стамбуле М. Нейгебауера, а затем Т. Функа, голландца Жана Батиста Савари, переводчика французского посла П. Дезальера Форнет, папского нунция Галаги (Галлания), архиепископа Анциры. Регулярно передавал сведения дубровчанин Лука Чириков Барка (Макарий), переводчик английского посольства.
В июле 1712 года черногорцы, не веря печальным вестям с Прута, разбили турок при Царевом Лазе. 20-тысячное войско под командованием Ахмеда-паши напало на Черногорию, разрушило Цетинский монастырь — главную резиденцию черногорских митрополитов. Российские эмиссары были вынуждены покинуть Черногорию. События на Пруте нашли отражение в народном эпосе. Черногорцы с болью пели, что русский царь заключил мир «с турком не по воле, но по неволе», а каждый православный, узнав, «заплакал и мал, и велик, всяк жалел царя православного».
Сербы и черногорцы продолжали воевать против турок. На Балканах пошли слухи о согласии России заключить мир с турками. Милорадович выехал осенью в Померанию, где в это время находился Петр I. Сербские и черногорские офицеры, состоящие на русской службе, капитаны Иван Албанез, Славуя Яковлев (Дьякович), прапорщик Сава Михайлов и Сава Бранов (Браев) отправились в Мекленбург, где находился царь. Петр I направил их в Москву. О Милорадовиче Головкин писал Сенату: «до указу быть на Москве, пока об нем его величество определение учинить изволит». На Покровке сербскому полковнику и его слугам рядом с домом Рагузинского был выделен дом для проживания.
В конце ноября 1712 года Турция в третий раз объявила войну России. Послов из тюрьмы не выпускали. Они все еще находились в плену. М.Б. Шереметев заболел. Он писал отцу: «Посадили нас в тюрьму Едикульскую, в ней одна башня и две избы в сажень и тут мы заперты со всеми людьми нашими, всего 250 человек. И держат нас в такой крепости, что от вони и духу в несколько дней принуждены будем помереть». Петр I написал указ Сенату из Гистроу: «Вчерашнего дня получили мы ведомость, что турки паки мир разорвали. Того ради не ослабевайте о приуготовлениях оборонително против оных».
***
Воспользовавшись поражением русских, крымские татары, выбрав северное направление, стремительно начали расширять свои владения между Доном и Днепром, а их восточные соседи — ногайские татары пошли из-за Кубани на Украину. В январе 1713 года крымские, кубанские (ногайские) татары и турки вторглись в пределы Южной России, сожгли села, угнали 90 тысяч голов скота. Крымские татары с запорожскими казаками взяли в плен около 8 тысяч человек под Полтавой и Белгородом. 5 тысяч кубанских татар вместе с некрасовскими казаками напали на городки по Донцу, под Харьковом. Татарские партии пленили жителей Правобережной Украины под Киевом, Васильковым, Трипольем. Всего было убито 1554 человека, 14 340 угнано в рабство.
Со сменой власти в Крыму у России появились все основания для окончательного урегулирования пограничных вопросов на юге. За Карлом XII, который отказывался выезжать из Молдавии, был отправлен крымский хан Каплан-Гирей. Крымское ханство выступило за окончательное прекращение войны с Россией. 31 января янычары штурмовали шведский лагерь в деревне Варницы. При поддержке татар шведского короля взяли с боем. Ему разрубили руку по шву между большим и четырьмя пальцами. Он потерял часть уха и был брошен в Бендерскую тюрьму. 5 февраля короля, как простого пленника, вывезли из Бендер в обычной коляске. Изначально задумывалось, что короля отправят в Салоники французским кораблем, куда обычно ссылали неугодных ханов и визирей, но из-за множества ран, полученных королем, султан назначил местом пребывания Демиотеку во Фракии.
