Но дышать я могу, хотя с непривычки чуть не захлебнулась таким чистым, будто после грозы, воздухом.
Облака нормальные. Признаться, не отказалась бы, если б они прикрыли палящее светило. Оно, к слову, давно заползло на небосклон, тут не утро, а самый разгар дня.
Что ещё мы имеем?
Слезла с камня и осторожно ступила на землю, на всякий случай избегая ступать на местные растения – вдруг обожгут или покусают? Помню я плотоядных тварей у преподавательских домов. Но вроде никто не собирался меня убивать. Дружелюбный мир – это хорошо. Я ведь уже поняла, что оказалась за пределами Златории и её сопредельных государств, в какой-то иной действительности.
Плато нависало над долиной, покрытой какой-то дымкой. Время от времени её прорезали синие вспышки. Я нахмурилась: колдовство? Природное? Но это невозможно: в учебниках писалось… Присмотревшись, поняла, что это игра света: солнце отражалось от чего-то, бликовало.
А ещё на горизонте был город. Во всяком случае, это походило на город – слишком далеко, чтобы разобрать.
Дорога, деревья, что-то красное – цветы или плоды. Людей и нелюдей не видно. Не скажу, что меня это огорчило: а вдруг местное население не слишком дружелюбно и чует чужаков за пару вёрст?
Убедившись, что никакая опасность мне пока не грозит, решилась примять траву и задумалась. Подавила желание расплакаться: толку-то? Нужно выбраться отсюда, вернуться домой… Демоны, я хочу к Хендрику и Марице! Мысль о дочке выбила из колеи, и я добавила влаги местным растениям.
Посмотрим правде в глаза: самостоятельно я не выберусь. Это иное измерение, а не другая сторона континента. Эх, знать бы, кто или что меня сюда закинуло? Какого туполобого барана, чтоб в рог его скрутило, створы перехода раскрылись в нашем коридоре у нужника?
Стоп, не верю я в совпадения… Меня зазывали в Оморон, я отказалась, а потом именно меня унесло к кикиморе в болото. Интересно, правда? И вдвойне интересно, сколько по законам Златории полагается за похищение человека.
– Магистр Лазавей! – источая елей, позвала я, нашарив на земле обломок камушка. Ничего, меня оправдают.
Реакции не последовало, но я точно знала, что этот паразит скоро объявится. И не один – с компанией.
О, лёгок на помине!
Увы, я ошиблась: в паре десятков шагов к северу выкинуло юношу и девушку. В отличие от меня, причёсанных, одетых, с дорожными мешками. Кисло улыбнулась им и села так, чтобы нигде ничего не просвечивало, благо длинные русалочьи волосы заменяли накидку.
Студенты аккуратно приблизились и, убедившись, что я не местное население, присели рядом, предложив поесть:
– Нас до завтрака подняли, сухой паёк дали…
Я не отказалась и, пока дожидались магистров, зажевала бутерброд, запивая киселём из фляги. Заодно продумывала гневную речь.
Юноша, старше меня года на три, то и дело поглядывал в мою сторону, видимо, в поисках женских прелестей. Женские прелести, увы, показываться не желали, а пальцы и вовсе сложились в ёмкую композицию.
– Хотите, я вам кофту дам? – не выдержав, предложила девушка, самая старшая из нас. Строго одетая, с кучей амулетов на шее. На поясе – сумка. В деревнях в такие кладут ножницы, ключи, деньги и прочую полезную мелочь, но не думаю, чтобы девушка использовала её для подобных нужд. Наверное, колдовские штучки прячет.
Интересно, с какого она факультета? На Общеобразовательном я её не видела. Да и парня тоже.
Поблагодарив, приняла кофту и представилась.
Юношу звали Липнер, он учился на пятом курсе Алхимического факультета. То-то немного странный, тихий и женщинами интересуется. Девушка назвалась Юлианной, студенткой шестого, предпоследнего, курса факультета Активного чародейства. Значит, Липнер отвечал за всякие зелья, изобретения сущностей и вещественных заклинаний, а Юлианна занималась магией контактного воздействия, вроде убиения лишних свидетелей, построения защиты и прочих сложных, но жутко опасных вещей.
Однако припекает тут не по-детски! Так и ожог получить не долго: кожа уже покраснела.
На этот раз заботу проявил Липнер. Порылся в мешке и протянул баночку с мазью:
– Держи. Найди тенёк и намажь все открытые части тела, а то сгоришь. У тебя кожа нежная, не для местного солнца.
– Это Оморон, верно? – решив разрешить все сомнения, поинтересовалась я.
Оба, не сговариваясь, кивнули.
Прекрасно, просто прекрасно! Я кого-то точно засажу в тюрьму.
Покусывая губы от усиливающего зуда, отчаянно искала местечко, где бы бесово светило оставила меня ненадолго в покое, а Липнер не видел. Ладно, в крайнем случае спиной к нему сяду.
Очередная вспышка явила миру честную компанию самых «любимых» людей: уставшего, посеревшего лицом, помятого магистра Лазавея и магистра Тшольке. В отличие от студентов, они были налегке, только у Осунты был подмышкой какой-то свёрток.
Задумку я осуществила и даже не промахнулась: деревенские девчонки тоже когда-то стреляли из рогатки и гоняли зверей, чтобы добраться домой. Но вреда, увы, камушки им не причинили, соскользнув с окутавшего их мыльного пузыря. Вот это да, настоящая защита!
– Умерьте пыл, госпожа Выжга, и приведите себя в порядок, – скривила губы Осунта и бросила на камни свёрток. – Прояви вы благоразумие, не задерживали бы нас.
– Всё-таки неправильно было так, – возразил магистр Лазавей. – Это не так просто, Осунта, я практически полностью выложился…
– Поэтому я и отправилась с вами, – улыбнулась магистр Тшольке и, помедлив, добавила с неожиданным восхищением в голосе: – Вы меня поразили, Эдвин, сделали практически невозможное.
– То же, что любой специалист по изменению сущностей, – отмахнулся маг и, нагнувшись, подобрал брошенную коллегой одежду.
Взгляд его обратился ко мне, и я невольно залилась румянцем. Такое впечатление, что стою перед ним голой, да ещё в бесстыдной позе. И ведь глазами не раздевает, хотя проявил интерес к формам, как любой другой мужчина на его месте, но мимолётный.
– Так дело не пойдёт, – решительно заявил магистр Лазовей. Ему почему-то не понравились мои босые ноги. – Ночная рубашка не лучшая одежда для Оморона.
– А я сюда не рвалась, – насупилась я, отвернувшись. И тут же дёрнулась, почувствовав его пальцы.
Судорожно сглотнула и задержала дыхание, отгоняя крамольные мысли. Не станет же он при свидетелях…
Разумеется, не стал: магистр нажал пальцами на мои виски, убрав раздражение, а затем спокойно, не обращая внимания на мои подколки и возражения, намазал тем самым составом, что дал Липнер. Проделал всё быстро, ловко и даже приятно, насколько это возможно с посторонним человеком. И нормы приличия магистр Лазавей не перешёл: под подол не лез, вырез рубашки тоже не трогал, зато смазал стопы.
– Остальное сами. Держите, – он всучил мне в руку баночку, а затем и одежду, максимально закрывавшую тело.
