Книга Криптономикон, страница 126. Автор книги Нил Стивенсон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Криптономикон»

Cтраница 126

— Короче, я так понимаю, вопрос сводится к тому, кого мы предпочитаем иметь на своей стороне в салунной перестрелке.

— Ответ может быть один: Дугласа Макартура Шафто, — говорит Рэнди. — Но это не значит, что мы выйдем из салуна живыми.

Morphiumsüchtig

Его затолкали в узкий промежуток между легким и прочным корпусами немецкой подводной лодки; ледяная вода бьет, как из брандспойта, тело колотит малярийная дрожь: кости трещат, суставы леденеют, мышцы сводит. Он зажат двумя неровными стальными поверхностями, изогнутыми так, как человек изогнуться не может; любое движение вызывает резкую боль. Кожа начинает обрастать ракушками — они вроде вшей, только крупнее и глубже вгрызаются. Кое-как удается глотнуть воздуха, ровно столько, чтобы не задохнуться и по-настоящему осознать, до чего все хреново. Шафто слишком долго дышал соленой морской водой: в горле саднит, в легких завелся планктон и жрет их изнутри. Он молотит по прочному корпусу, звука нет. Оттуда веет теплом и жаром, хочется внутрь, согреться. Наконец, по какой-то логике сна, удается отыскать люк. Течение подхватывает Шафто, выносит во влажный космос, подводная лодка с шипением уплывает. Нет ни низа, ни верха. Что-то бьет его по голове. Несколько черных цилиндров неумолимо движутся в воде, оставляя параллельные кометные следы пузырей. Глубинные бомбы.

Шафто просыпается и понимает, что его тело требует морфия. В первые мгновения он уверен, что снова в Окленде. Над койкой стоит лейтенант Рейган, готовится продолжить интервью.

— Добрый вечер, сержант Шафто, — говорит Рейган, почему-то с сильным немецким акцентом. Ну и шутники же эти актеры! Шафто чувствует запах мяса и другие, менее приятные запахи. Что-то тяжелое, но не совсем твердое, ударяет его по лицу. Отходит. Ударяет снова.


— Ваш товарищ — morphiumsüchtig? — спрашивает Бек.

Енох Роот слегка ошарашен; они на лодке всего восемь часов.

— Он что, буянит?

— Он в полубессознательном состоянии, — говорит Бек. — Кроме всего прочего, рассказывает об исполинских ящерицах.

— Для него это нормально, — с облегчением отвечает Роот. — Почему вы решили, что он morphiumsüchtig?

— По флакону с морфием и шприцу, которые нашли у него в кармане, — говорит Бек с каменной тевтонской иронией, — и по исколотой руке.

Роот думает, что лодка — как туннель, пробуренный в морской воде и тесно заставленный оборудованием. Каюта (если это можно так назвать) — самое большое открытое пространство, которое Роот на ней пока видел. Здесь почти что можно вытянуть руку, никого не задев и не повернув ненароком штурвал или рубильник. Есть даже деревянная мебель и кожаная занавеска, отделяющая каюту от коридора. В первый миг он принял ее за какую-то каптерку, но, оглядевшись, понимает, что это лучшее место на лодке: личная каюта капитана. Догадка подтверждается, когда Бек отпирает ящик и достает бутылку арманьяка.

— У завоевателей Франции есть свои привилегии, — говорит Бек.

— Да, — замечает Роот, — пограбить вы, ребята, умеете.


Лейтенант Рейган вернулся, тычет в Шафто стетоскопом, который предварительно, похоже, выдержали в жидком азоте. «Кашляй, кашляй, кашляй!» — твердит он. Наконец убирает инструмент.

Что-то мешается в ногах. Шафто хочет приподняться на локте и впечатывается мордой в раскаленную трубу. Придя в себя, осторожно приподнимает голову и видит, бля, целую скобяную лавку. Эти гады заковали его в кандалы!

Он укладывается обратно и получает в рожу болтающимся окороком. Сверху небосвод из труб и кабелей. Где он видел такое раньше? На рифе возле Йглма, вот где. Только эта лодка освещена, не тонет, и на ней полно немцев. Немцы спокойны и неторопливы. Никто из них не истекает кровью, не кричит. Черт! Лодка кренится, и гигантская кровяная колбаса лупит его в живот.

Он оглядывается, пробует сориентироваться. Кроме висящего мяса, почти ничего не видно. Каюта — шестифутовый отсек, узкий проход посередине зажат койками. На противоположной — грязный парусиновый мешок.

К черту все. Где ящичек с малиновыми пузырьками?


— Забавно читать радиограммы из Шарлоттенбурга, — говорит Бек, переводя разговор на расшифровки, которые разложены по столу. — Можно подумать, их писал этот еврей Кафка.

— Почему?

— Похоже, там не верят, что мы вернемся живыми.

— Что навело вас на эту мысль? — спрашивает Роот, стараясь не слишком явно наслаждаться арманьяком. Когда подносишь бокал к носу и вдыхаешь, аромат почти заглушает запахи мочи, блевоты, тухлятины и дизтоплива, которыми лодка пропитана на молекулярном уровне.

— Нас торопят с информацией о пленных. Вы их сильно заинтересовали, — говорит Бек.

— Другими словами, — осторожно произносит Роот, — от вас требуют, чтобы вы допросили нас прямо сейчас.

— Верно.

— И послали результаты по радио?

— Да, — кивает Бек. — Однако на самом деле мне надо думать о том, как выжить. Скоро взойдет солнце, и нам придется туго. Вспомните: перед тем как я вас потопил, ваш корабль передал координаты. Сейчас нас ищут все корабли и самолеты союзников.

— То есть если я не стану запираться, — говорит Роот, — вы сможете скорее заняться нашим спасением.

Бек пытается сдержать улыбку. Его тактика была грубой и очевидной с самого начала, и Роот ее уже разгадал. Вся эта история с допросом смущает Бека куда больше, чем Роота.

— Предположим, я скажу вам все, что знаю, — говорит Роот. — Чтобы послать это в Шарлоттенбург, вам придется вести передачу в надводном положении несколько часов кряду. Пеленгаторы засекут вас в первые несколько секунд, и все эсминцы и бомбардировщики в радиусе тысячи миль устремятся к вам.

— К нам, — поправляет Бек.

— Верно. Значит, если я и впрямь хочу остаться в живых, мне лучше придержать язык, — говорит Роот.


— Ты это ищешь? — спрашивает немец со стетоскопом. Шафто знает, что он не настоящий врач, а просто тип, которому доверили аптечку. Так или иначе, в руках у него оно. Оно самое.

— Дай! — Шафто слабо тянется к пузырьку. — Это мое!

— Вообще-то это мое, — поправляет медик. — Твое у капитана в каюте. Но я могу поделиться с тобой своим, если будешь отвечать на вопросы.

— Иди в жопу, — говорит Шафто.

— Отлично. Отложим на потом.

Медик кладет полный шприц с морфием на противоположную койку, так что Шафто может его видеть между двумя копчеными колбасами, но не может взять. И уходит.


— Почему у сержанта Шафто был при себе немецкий пузырек с морфием и немецкий шприц? — Бек изо всех сил старается вести якобы разговор, а не допрос, однако напряжение явно чрезмерно, и губы сами складываются в улыбку. Это улыбка побитого пса. Рооту становится немного не по себе, поскольку от Бека зависит, чтобы все на лодке остались живы.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация