Из балясин веранды Ами сложила во дворе вполне симпатичный костерок. Несколькими мощными ударами каблука она выправила мятую кастрюлю и поставила вариться овсянку. Ребята закидывают все потенциально полезное в фургон и проверяют масло в своей машине.
Все вещи Чарлин в Нью-Хейвене. Если совсем точно, в доме Г.Е.Б. Кивистика. Он щедро предложил ей свое гостеприимство на время поисков жилья; Рэнди готов поспорить, что никуда Чарлин не съедет. Вещи Рэнди в Маниле или у Ави в подвале, а спорное имущество — на хранении.
Вчера Рэнди всю вторую половину дня объезжал старых друзей, проверяя, не пострадал ли кто. Ами проявила вуайеристский интерес к его прошлой жизни и составила Рэнди компанию, что, с социальной точки зрения, невероятно осложнило дело. Так или иначе, сюда они добрались уже в темноте, и сейчас Рэнди впервые может при свете дня оценить размер бедствия. Он снова и снова обходит дом. Все разрушено настолько основательно, что это уже почти смешно. Рэнди одолжил у Марка Аврелия Шафто фотоаппарат и теперь щелкает дом с разных точек, пытаясь определить, что здесь может стоит хоть каких-нибудь денег.
Каменный фундамент на три фута возвышается над землей. Деревянные стены были возведены на нем, однако почти не закреплены (обычная практика в прежние времена; улетая в Манилу, Рэнди как раз думал, что это надо поправить до очередного землетрясения). Когда вчера в 2.16 дня земля начала колебаться, фундамент заходил вместе с ней, но дом хотел остаться на прежнем месте. В итоге фундамент выехал из-под дома, и один угол просел до земли. Рэнди мог бы прикинуть кинетическую энергию, набранную домом в падении, и перевести в тротиловый эквивалент или размах чугунной бабы; впрочем, задачка сугубо умозрительная — результат и так налицо. Достаточно сказать, что удар о землю сильно подействовал на здание. Вертикальные брусья сложились, как карточный домик. Каждая оконная или дверная рама превратилась в параллелограмм, так что все стекла разбились, а витражи разлетелись вдребезги. Лестница провалилась в подвал. Дымовая труба, которую давно надо было подправить, рассыпалась кирпичами по всему двору. Трубы покорежились, соответственно система отопления (дом обогревался батареями) канула в Лету. С обрешетки крыши обрушилась штукатурка, тонны доисторической шпаклевки и конского волоса вывалились из стен и потолка и смешались с водой из лопнувших труб; серое месиво стекло в нижние углы комнат. Ручной работы итальянская плитка, которую Чарлин выбрала для ванной, раскололась на 75 %. Гранитные столешницы на кухне превратились в рифтовую тектоническую систему.
— Только под снос, сэр, — говорит Робин Шафто. Он всю жизнь прожил в Теннесси, в трейлерах и бревенчатых домиках, но тут все ясно даже и ему.
— Вам ничего не нужно достать из подвала, сэр? — спрашивает Марк Аврелий Шафто.
Рэнди смеется.
— Там есть шкаф с документами… Погоди! — Он хватает Марка за плечо, пока тот не бросился в дом и не прыгнул, на манер Тарзана, в лестничный пролет. — Я собирался их забрать, потому что там счета на каждый цент, вложенный мной в дом. Когда я его купил, это была развалюха. Вроде как сейчас. Может, чуть лучше.
— Бумаги нужны вам для развода?
Рэнди прочищает горло. Он пять раз объяснил, что они с Чарлин не были женаты, и это не развод. Однако мысль, что можно жить нерасписанными, настолько не укладывается в голове у теннессийских Шафто, что они по-прежнему говорят «ваша бывшая супруга» и «развод».
Заметив колебания Рэнди, Робин спрашивает:
— Или для страховки?
Рэнди неожиданно весело хохочет.
— Дом ведь был застрахован, сэр?
— В этих краях практически невозможно оформить страховку от землетрясения, — говорит Рэнди.
До Шафто впервые доходит, что вчера в 2.16 дня Рэнди обеднел примерно на триста тысяч долларов. Они потихоньку отходят, оставив его в одиночестве документировать ущерб.
Подходит Ами.
— Овсянка готова.
— Отлично.
Она стоит перед ним, скрестив руки на груди. Город неестественно тих; электричества нет, машин на улицах совсем мало.
— Прости, что вчера я сшибла тебя на обочину.
Рэнди оглядывает свою «акуру»: вмятину на левом заднем крыле, куда Ами вчера въехала ему бампером, и помятый правый передний бампер, которым он врезался в припаркованный «форд-фиеста».
— Забудь.
— Тебе не хватает еще и расходов на ремонт. Я заплачу.
— Серьезно. Не бери в голову.
— Ну…
— Ами, я прекрасно знаю, что тебе сто раз плевать на мою дурацкую машину, и когда ты притворяешься, это видно.
— Ты прав. Все равно извини, что я неправильно оценила ситуацию.
— Я сам виноват, — говорит Рэнди. — Надо было объяснить тебе, зачем я сюда еду. Но на черта ты взяла грузовой фургон?
— В аэропорту Сан-Франциско все нормальные машины оказались разобраны — какая-то большая конференция в Москон-центре. Вот я и проявила смекалку
[59].
— Как ты добралась сюда так быстро? Мне казалось, я вылетел из Манилы последним рейсом.
— Я приехала в аэропорт на несколько минут позже тебя. На твой рейс билетов не было. Я села на ближайший самолет до Токио. Кажется, он взлетел раньше твоего.
— Нас задержали с вылетом.
— В Токио я села на первый же самолет в Сан-Франциско. Прилетела на пару часов позже тебя и очень удивилась, что мы въехали в город одновременно.
— Я заглянул к другу. И ехал живописной дорогой. — Рэнди на минуту закрывает глаза, вспоминая катящиеся глыбы и дрожащее под колесами шоссе.
— Когда я увидела твою машину, то решила, что мне вроде как Бог помогает, — говорит Ами. — Или тебе.
— Бог помогает? С чего ты взяла?
— Ну, прежде всего должна сказать, я рванула сюда не потому, что сильно беспокоилась, но от ярости и желания все на свете тебе к чертовой бабушке оторвать.
— Я догадался.
— Я даже не уверена, что у нас с тобой что-нибудь может быть. Просто ты старательно демонстрировал свой ко мне интерес, а это предполагает определенные обязательства. — Ами заводится и начинает расхаживать по двору. Младшие Шафто, уплетая горячую овсянку, внимательно смотрят, готовые скрутить двоюродную сестрицу, если она будет представлять угрозу для общества. — Совершенно… неприемлемо с твоей стороны после всех этих телодвижений вскочить на самолет и улететь к своей калифорнийской подруге, не явившись прежде ко мне и не пройдя через некоторые, пусть даже и неприятные, формальности. Правильно?
— Правильно.
— Так что ты можешь представить себе, как это выглядело.
— Наверное. Допуская, что ты абсолютно мне не доверяешь.
— Ладно, извини, но я хочу сказать, что в самолете мне пришло в голову: может, ты не так и виноват, а это Чарлин тебя захомутала.
