— Заметно.
— И говорит: «Мальчики, ваша тринадцатиюродная сестра по внучатой тетке покойной прапрапрабабушки прислала е-мейл с корабля дяди Дуга в Южно-Китайском море и сообщила, что поругалась с молодым человеком и ей, вероятно, не помешала бы помощь. В Калифорнии. Не заглянете к ней туда?», а ребята откладывают мяч и отвечают: «Есть, мэм! Город и адрес?» На это она говорит: «Пока просто выезжайте на федеральную автостраду номер сорок и не забывайте поддерживать среднюю скорость от ста до ста двадцати процентов максимально разрешенной, позвоните мне откуда-нибудь, и я сообщу вам уточненные координаты цели». Они берут под козырек и через пять минут с ускорением пять g выезжают задом из гаража, а еще через тридцать часов они перед моим домом, светят мощными фонариками мне в глаза и задают много придирчивых вопросов. Ты представляешь, как быстро для этого надо было ехать?
— Понятия не имею.
— Так вот, согласно дорожному атласу у ребят из машины, это ровно две тысячи сто миль.
— И что?
— Значит, они полтора суток ехали со средней скоростью семьдесят миль в час.
— Сутки с четвертью, — поправляет Ами.
— Ты представляешь, насколько это трудно?
— Жмешь на газ и держишься своей полосы. Что тут трудного?
— Я не говорю, что это сложная интеллектуальная задача. Я про то, что готовность, например, писать в стаканчики из «Макдоналдса», чтобы не останавливать машину, предполагает некоторую спешку. Даже горячность. А поскольку я мужик и был когда-то в возрасте Марка Аврелия и Робина, я могу сказать, что не много вещей способны так подхлестнуть парня. Одна из них — мысль, что чужой мужчина обижает дорогую тебе девушку.
— Ну и что, если они даже так думали? — говорит Ами. — Теперь они считают тебя нормальным.
— Да неужели?
— Серьезно. То, что ты лишился дома и средств, очеловечило тебя в их глазах. Тому, кто попал в беду, можно многое извинить.
— Я должен за что-то извиняться?
— Передо мной — нет.
— Если учесть, что прежде они считали меня насильником, это безусловное утешение.
Короткое затишье в разговоре. Потом Ами подает голос:
— Так расскажи мне про свою семью, Рэнди.
— Через пару дней ты узнаешь про мою семью гораздо больше, чем бы мне хотелось. И я тоже. Так что давай поговорим о чем-нибудь другом.
— О’кей. Давай о делах.
— Ладно. Ты первая.
— На следующей неделе к нам приезжает немецкий телепродюсер. Будет смотреть подлодку. Может, снимет документальный фильм. У нас уже побывало несколько немецких газетчиков.
— Серьезно?
— В Германии это сенсация.
— Почему?
— Потому что никто не знает, как она там оказалась. Теперь твоя очередь.
— Мы запускаем свою собственную валюту. — Говоря это, Рэнди разглашает корпоративную тайну. Но его заводит, когда он вот так раскрывается перед Ами, делает себя уязвимым.
— А как? Разве для этого не надо быть правительством?
— Нет. Надо быть банком. Откуда, по-твоему, слово «банкноты»? — Рэнди прекрасно сознает, что безумие — выбалтывать женщине деловые секреты, просто чтобы накрутить себя сексуально. Однако сейчас это совершенно в порядке вещей, и ему плевать.
— Ладно, но ведь все равно это делают правительственные банки, разве нет?
— Просто потому, что люди склонны доверять правительственным банкам. Сейчас у Южно-Азиатских банков проблемы с доверием. В итоге падает курс.
— И как это делается?
— Берешь кучу золота. Выпускаешь сертификаты с надписью: «По этому сертификату можно получить столько-то золота». Вот и все.
— А чем плохи доллары, иены и все такое?
— Сертификаты — банкноты — отпечатаны на бумаге. Мы выпустим электронные банкноты.
— Вообще без бумаги?
— Вообще без бумаги.
— И тратить их можно будет только в Сети?
— Верно.
— А если я хочу купить гроздь бананов?
— Найди продавца бананов в Сети.
— С тем же успехом это можно сделать на бумажные деньги.
— Бумажные деньги отслеживаются. Они недолговечны. У них масса других недостатков. Электронные банкноты — быстрые и анонимные.
— Как выглядят электронные банкноты, Рэнди?
— Как все цифровое — цепочка битов.
— И значит, их легко подделать?
— Нет, если есть хорошая криптографическая защита, — говорит Рэнди. — У нас она есть.
— Как вы ее раздобыли?
— Общаясь с маньяками.
— С какими?
— С маньяками, которые считают, что хорошая криптозащита — вопрос почти апокалиптической важности.
— Почему они так думают?
— Они читают про людей вроде Ямамото, которые погибли из-за плохой криптографии, и проецируют это на будущее.
— Ты с ними согласен? — спрашивает Ами. Возможно, это такой вопрос, который повернет их отношения в ту или иную сторону.
— В два часа ночи, лежа без сна — согласен, — говорит Рэнди. — При свете дня мне это кажется паранойей. — Он косится на Ами; она по-прежнему смотрит на него, ведь он не ответил. Надо выбирать. — Думаю, это такое дело, где лучше перебдеть. Хорошая криптозащита не помешает, а может и помочь.
— И заодно принесет тебе кучу денег, — напоминает Ами.
Рэнди смеется.
— Сейчас речь даже не о том, чтобы заработать бабки. Просто не хочется оказаться по уши в дерьме.
Ами загадочно улыбается.
— В чем дело? — спрашивает Рэнди.
— Ты сказал это почти как Шафто, — говорит Ами.
Следующие полчаса Рэнди молча ведет машину. Кажется, он угадал: это и впрямь поворотный момент в их отношениях. Дальше все можно только испортить. Поэтому он молчит и смотрит на дорогу.
Генерал
Два месяца он спит на пляже в Новой Каледонии, под москитной сеткой, видит во сне места значительно худшие, оттачивает свою роль.
В Стокгольме сотрудник британского посольства отвел его в некое кафе. Джентльмен, с которым они там встретились, усадил в машину. Машина привезла к озеру, где, чисто случайно, оказалась летающая лодка с включенным мотором и выключенными огнями. ВВС спецназначения доставили в Лондон. Военно-морская разведка перебросила в округ Колумбия и, основательно покопавшись в его мозгах, вернула морской пехоте с большим штампом на документах, что он не может участвовать в боевых действиях, потому что Слишком Много Знает и не должен попадать в плен. Морская пехота решила, что в тыловые крысы он не годится — Слишком Мало Знает, — и предложила на выбор: билет домой в одну сторону или высшее образование. Он выбрал билет, а потом наплел зеленому офицерику, будто семья переехала и теперь его дом в Сан-Франциско.
