на плане проложена так. Но Гото Денго, не меняя чертежей, приказал, чтобы на самом деле ее проходили так:
Перегиб заметно удлинил туннель. Более того, порода скапливается в пологой западной части, и ее приходится выгребать вручную. О перегибе знают лишь сам Гото Денго, Ин и рабочие Ина. Истинное его назначение известно лишь Гото Денго.
— Не надо напрямик. Продолжайте, как я сказал.
— Да.
— Кроме того, потребуется новая вентиляционная шахта.
— Еще одна! Нет… — протестует Ин.
Вентиляционные шахты, показанные на плане, с их жуткими изломами, отняли неимоверное количество сил.
Однако Гото Денго несколько раз приказывал Ину и его команде начинать новые вентиляционные шахты, потом менял решение, и работа оставалась незаконченной.
— Новые вентиляционные шахты будем проходить сверху, — говорит Гото Денго.
— Нет! — Ин в полном недоумении. Безумие пробивать вертикальный ствол сверху вниз и вытаскивать породу наверх. Если делать наоборот, она сама ссыплется вниз, и ее несложно откатить.
— Получите еще помощников. Филиппинских рабочих.
Ин ошеломлен. Он еще больше, чем Гото Денго, отрезан от мира и должен догадываться о ходе войны по мучительно косвенным намекам. Заключенные складывают обрывки сведений в причудливые теории, настолько далекие от истины, что Гото Денго посмеялся бы, если бы сам не был в таком же положении. И он, и капитан Нода узнали, что Макартур высадился на Лейте, а японский флот разгромлен, только от генерала.
Одно Ин и другие рабочие угадали правильно: в Бандоке используют заключенных-китайцев, чтобы обеспечить секретность. Если кто-то из них сбежит, то окажется на острове, вдали от родины, среди людей, не говорящих на его языке и не питающих к нему особой приязни. То, что пригонят филиппинцев, наводит на размышления. Всю ночь китайцы будут перешептываться и строить догадки.
— Нам не нужны еще рабочие. Мы почти закончили, — говорит Ин. Гордость его снова уязвлена.
Гото Денго указательными пальцами постукивает себя по плечам, подразумевая эполеты. Ину требуется секунда, чтобы понять: речь о генерале. На его лице проступает заговорщицкое выражение. Он подходит на полшага ближе.
— Приказы, — говорит Гото Денго. — Будем бить много вентиляционных шахт.
До прибытия в Бандок Ин не был шахтером, но теперь он настоящий горняк и глубоко озадачен. Что немудрено.
— Вентиляционные шахты? Куда?
— Никуда, — говорит Гото Денго.
На лице Ина по-прежнему написано непонимание. Он думает, будто Гото Денго из-за плохого знания шанхайского что-то не так сказал. Но Гото Денго знает: Ин скоро додумается. Как-нибудь ночью, в то тревожное время, которое всегда предшествует сну.
Тогда он поднимет мятеж. Люди лейтенанта Мори будут готовы: откроют огонь из минометов, взорвут мины, прочешут автоматными очередями тщательно спланированные сектора обстрела. Никто из рабочих не уцелеет.
Гото Денго этого не хочет. Он хлопает Ина по плечу.
— Я дам тебе указания. Мы сделаем особую шахту.
С этими словами Гото Денго поворачивается и уходит; на нем еще маркшейдерские работы. Он знает: Ин успеет все вовремя сопоставить и спасти им жизнь.
Прибывают филиппинские заключенные. Колонны превратились в нестройные вереницы, люди волочат сбитые ноги, оставляя на дороге липкие красные следы. Японские солдаты, которые гонят их пинками и штыками, выглядят ненамного лучше. Гото Денго понимает, что заключенных гнали два дня без остановки, с тех самых пор, как получили приказ. Генерал обещал пятьсот новых работников. Дошло меньше трехсот. На носилках никого не тащат — статистический нонсенс, учитывая их среднее физическое состояние. Понятно, что остальные двести обессилели по дороге и их добили на месте.
Бандок исключительно щедро снабжается горючим и провиантом. Гото Денго приказывает, чтобы заключенных и конвоиров одинаково хорошо покормили, и дает им день отдыха.
Потом отправляет на работу. Он уже давно руководит людьми, поэтому с ходу отбирает лучших. Среди новоприбывших есть некий Родольфо — беззубый, пучеглазый, седой, с большим жировиком на щеке. У него непомерно длинные руки с кистями, как абордажные крючья, и растопыренные пальцы на ногах, как у дикарей, с которыми Гото Денго жил на Новой Гвинее. Невозможно сказать, какого цвета у него глаза — они словно составлены из осколков чужих глаз, спеченных вместе серых, синих и карих искр. Родольфо стесняется отсутствия зубов; говоря, он всегда прикрывает ладонью рот. Как только подходит Гото Денго или еще кто-нибудь из начальства, молодые филиппинцы, словно по команде, отводят глаза и смотрят на Родольфо — тот выступает вперед, прикрывается ладонью и устремляет на посетителя свой странный, нервирующий взгляд.
— Разбейте людей на шесть бригад, присвойте им названия и назначьте старших. Каждый должен знать название своей бригады и фамилию бригадира, — довольно громко говорит Гото Денго. По крайней мере часть других филиппинцев наверняка понимают по-английски. Потом подается ближе и понижает голос: — Несколько самых лучших и сильных оставь себе.
Родольфо моргает, застывает по-военному, убирает руку ото рта и отдает честь. Корявая лапища, как навес, отбрасывает тень на лицо и грудь. Видно, что козырять он научился у американцев. Поворачивается кругом.
— Родольфо.
Родольфо оборачивается с такой досадой, что Гото Денго еле сдерживает смех.
— Макартур на Лейте.
Грудь у Родольфо раздувается, как аэростат, он вырастает на три дюйма, но выражение лица не меняется.
Весть молнией разносится по филиппинскому лагерю. Тактика достигает цели: филиппинцам снова есть ради чего жить; в них просыпаются энтузиазм и энергия.
На повозках, запряженных буйволами, прибывают изношенные перфораторы и компрессоры, надо полагать, с другого такого же участка на Лусоне. Филиппинцы — специалисты по внутреннему сгоранию — раскурочивают часть компрессоров, чтобы починить остальные. Перфораторы раздают по бригадам. Филиппинцы поднимаются на водоразделы и начинают проходить «вентиляционные шахты»; китайцы тем временем заканчивают комплекс Голгофы.
Повозки попросту реквизировали на дороге вместе с погонщиками — по большей части крестьянами, которых забрили прямо на месте. Разумеется, домой их не отпускают. Самых слабых буйволов забивают на мясо, тех, что посильнее, отправляют вывозить пустую породу, погонщиков присоединяют к рабочим. Среди них есть парнишка по имени Хуан, круглолицый, с явной примесью китайской крови. Он одинаково хорошо говорит на английском, тагальском и кантонском. С Ином и другими китайцами он объясняется на своего рода пиджине, часто рисуя иероглифы пальцем на ладони. Хуан маленький, жилистый и прыткий. Гото Денго решает, что это может пригодиться впоследствии, и отбирает его в особую команду.
