По пути через аэропорт Рэнди останавливается и некоторое время смотрит на телефонные кабинки. Велик соблазн известить Шафто о последних событиях. Вот бы они побыстрее извлекли из подлодки золото, снизив тем самым ее стоимость и соответственно урон, который Дантист может нанести «Эпифиту».
Математически все просто. Дантист уверяет, что «Эпифит» причинил ему ущерб. Размер ущерба — х, где х — сумма, которую Дантист, как миноритарный акционер, получил бы, заключи Рэнди правильный контракт с «Семпер марин». Предположим, контракт предусматривал бы пятидесятипроцентный раздел прибыли, тогда х составляет 50 % от стоимости лодки, умножить на одну десятую — долю Дантиста в «Эпифите» — минус несколько процентов налогов и прочих диссипативных потерь реального мира. Значит, если лодка стоит десять миллионов долларов, то х — где-то полмиллиона.
Чтобы захватить «Эпифит», Дантисту нужно еще 40 % акций. Цена этого пакета (если бы он продавался) — ноль целых четыре десятых от стоимости «Эпифита». Назовем ее у.
Если х > у, Дантист побеждает. Судья скажет: «Вы, „Эпифит“, должны этому бедному, обиженному миноритарному акционеру х долларов. Но я смотрю на жалкое состояние вашей компании и понимаю, что столько денег вам не собрать. Единственный способ загладить ущерб — расплатиться тем, чего у вас завались, — вашими паршивыми акциями. А поскольку стоимость всей компании очень, очень близка к нулю, вам придется отдать ему практически все».
Как сделать х < у? Либо уменьшить стоимость лодки, сняв с нее золото, либо увеличить стоимость «Эпифита» — но как?
В более удачное время они могли бы преобразоваться в открытое общество, однако на это уйдут месяцы. И ни один инвестор не притронется к их акциям, пока над «Эпифитом» висит иск Дантиста.
У Рэнди возникает видение: он едет в джунгли с автопогрузчиком, сгребает слитки, которые нашел с Дугом, везет в банк и кладет на счет «Эпифита».
Левее движется некий рой женщин и детей, слышатся знакомые голоса. Мозг Рэнди, как голодный спрут, обволокся вокруг идеи золота в джунглях; чтобы на секунду вернуться к реальности, надо разомкнуть щупальца, отрывая присоску за присоской. Наконец он фокусируется на беспорядочной группе и узнает семью Ави: Дебору, выводок детей и двух нянь, сжимающих паспорта и билеты в конвертах «Эль Аль». Дети маленькие и норовят брызнуть в разные стороны, взрослые сосредоточены на том, чтобы этого не допустить, в итоге группа движется примерно как мешок такс по направлению к куску мяса. Рэнди, вероятно, лично виновен в их исходе. Он охотно сбежал бы в мужской туалет и забился в толчок. Однако что-то сказать надо, поэтому он догоняет Дебору и для начала предлагает взять у нее сумку с детскими шмотками. Сумка оказывается неожиданно тяжелой; Рэнди предполагает, что там несколько галлонов яблочного сока плюс целая противоастматическая установка и, может быть, слиток-другой золота на случай мирового финансового обвала.
— В Израиль?
— «Эль Аль» не летает в Акапулько.
Ого! Дебора на пике формы.
— Ави как-то это объяснил?
— Ты меня спрашиваешь? Мне казалось, ты должен быть в курсе, — говорит Дебора.
— Ну, все так быстро меняется, — мямлит Рэнди. — Я не знал, что надо рвать когти.
— Тогда почему у тебя из кармана торчит билет «Эйр Кинакута»?
— Ой, знаешь ли… кой-какие дела.
— Что-то ты невеселый. У тебя проблемы? — спрашивает Дебора.
Рэнди вздыхает.
— Как сказать. А у тебя?
— У меня? Проблемы? С какой стати?
— Ну, тебя вырвали из дома и велели в десять минут отправляться черт-те куда…
— Мы летим в Израиль, Рэнди. Это не из дома, а домой.
— И все-таки это нервотрепка…
— По сравнению с чем?
— С тем, чтобы оставаться на месте и жить своей жизнью.
— Это моя жизнь, Рэнди.
Дебора явно на взводе. Рэнди предполагает, что она зла как черт, но соблюдает некое эмоциональное соглашение о неразглашении. Это, наверное, лучше, чем два других варианта, которые приходят в голову Рэнди, а именно: (1) истерические взаимные упреки и (2) ангельское спокойствие. Поведение Деборы означает: «У меня свои дела, у тебя свои дела, вот и проваливай». Рэнди внезапно чувствует себя полным идиотом. И зачем только он взял у нее сумку? Дебора тоже явно не понимает, какого хрена Рэнди набился в носильщики, как будто ему больше не фига делать. Можно подумать, они с нянями не дотащат сумку до самолета. Когда она, Дебора, последний раз предлагала Рэнди написать за него программу? А если Рэнди и впрямь нечем себя занять, уж лучше бы, как мужчина, обвязался гранатами и хорошенько обнял Дантиста.
Рэнди говорит:
— Ты, наверное, еще свяжешься с Ави перед отлетом. Передашь ему от меня сообщение?
— Какое?
— Ноль.
— И все?
— Да.
Дебора, вероятно, не в курсе, что Ави и Рэнди, экономя пропускную способность канала, пользуются двоичным кодом, а-ля Пол Ревир со Старой Северной церковью. В данном случае «ноль» означает, что Рэнди не сумел стереть всю информацию с жесткого диска Гроба.
Как ни заманчиво выглядит зал ожидания первого класса компании «Эйр Кинакута» с бесплатной выпивкой и безупречным восточным сервисом, Рэнди туда не идет. Если он плюхнется в мягкое кресло, то неизбежно впадет в кому, и на самолет его придется доставлять автопогрузчиком. Он бредет по аэропорту, судорожно хватаясь за бок всякий раз, как не обнаруживает там сумки с ноутбуком. В голове все никак не уляжется, что большая часть ноутбука отправилась в помойку перед конторой дилера, где он освобождал «акуру». Пока дилер бегал в банк за пятью штуками, Рэнди отверткой от складного ножа вывинтил винчестер, а все остальное выбросил.
В большом зале висят под потолком огромные телевизоры, показывающие аэропортовский канал, на котором новости сменяются еще быстрее и отрывочнее, чем в обычных телевизионных выпусках, часто перемежаясь прогнозами погоды и биржевыми курсами. Рэнди потрясен, но не то чтобы по-настоящему удивлен, когда начинается сюжет, в котором одетые по-ковбойски Тайные Обожатели осуществляют свое право носить оружие на улицах Лос-Альтоса, баррикада в «Ордо» рушится перед камерой и полицейские с автоматами врываются в офис. Показывают Пола Комстока — он, садясь в лимузин, отвечает на вопрос корреспондента, очень вальяжный и довольный собой. Общеизвестно, что для телевизионщиков главное — картинка; в таком случае «Ордо» крупно повезло. Все видели, как тупые копы громят высокотехнологическую компанию. «Эпифиту» это ничего не дает, потому что «Ордо», в сущности, ни при чем. Частный конфликт между Дантистом и «Эпифитом» превратился в публичный конфликт между Комстоком и «Ордо». Рэнди зол и растерян.
Он садится в самолет и начинает есть черную икру. Вообще-то не в его правилах налегать на бесплатную жрачку в самолете, но поглощение икры дает декадентское ощущение пира во время чумы, что сейчас как раз в жилу.
