— Да, — раздраженно отвечает адвокат Алехандро, предвидя сарказм.
— И много их отирается в МАНА?
— Нам много не надо.
— Сколько же, по-вашему, должно пройти времени, прежде чем в грузчике взыграет совесть и он решит дать показания?
Адвокат Алехандро пожимает плечами.
— Недели две, наверное. Чтобы все было основательно. Как условия содержания?
— Отвратные. Но знаете что? Мне уже абсолютно безразлично.
— Кое-кто из тюремного начальства беспокоится, что, выйдя на свободу, вы будете критиковать условия.
— Им-то что?
— Вы немного известны в Америке. Не очень. Немного. Помните американца в Сингапуре, которого побили палками?
— Конечно.
— Пятно на репутации Сингапура. Поэтому часть тюремного начальства благосклонно отнеслась бы к идее перевести вас в отдельную камеру. Чистую. Тихую.
Рэнди смотрит вопросительно и трет пальцы, изображая деньги.
— Все уже сделано.
— Честер?
— Нет. Другой.
— Ави?
Адвокат Алехандро качает головой.
— Шафто?
— Я не могу ответить на ваш вопрос, Рэнди, потому что не знаю. Я не участвовал в принятии решения. Но тот, кто это сделал, внял также вашей просьбе чем-нибудь занять время. Вы просили книги?
— Да. Вы принесли?
— Нет. Но вам разрешили это. — Адвокат Алехандро открывает портфель, лезет туда двумя руками… и вынимает новенький ноутбук Рэнди. На нем по-прежнему приклеен полицейский инвентарный номер.
— Только не это! — говорит Рэнди.
— Нет! Возьмите!
— Разве это не вещдок или что там еще?
— Полицейские с ним закончили. Вскрыли, проверили, нет ли внутри наркотиков. Сняли отпечатки пальцев — видите, еще порошок остался. Надеюсь, он не повредил тонкий механизм.
— Я тоже надеюсь. То есть мне можно взять его в свою новую, чистую, тихую, отдельную камеру?
— Именно.
— И пользоваться им? Без ограничений?
— Вам предоставят электрическую розетку. Удлинитель, — говорит адвокат Алехандро и многозначительно добавляет: — Я попросил, — явно намекая, что честно отрабатывает будущий гонорар.
Рэнди набирает в грудь воздуха, думая: Это просто фантастическая щедрость — даже невероятная, — что люди, решившие засадить меня в тюрьму и казнить, любезно разрешили мне ковыряться с компьютером в ожидании суда и смерти.
— Слава богу, по крайней мере смогу поработать.
Адвокат Алехандро одобрительно кивает.
— Ваша девушка ждет очереди на свидание, — сообщает он.
— Вообще-то она не моя девушка. Чего ей надо? — говорит Рэнди.
— Как чего ей надо? Увидеть вас. Поддержать эмоционально. Показать, что вы не один.
— Черт! — бормочет Рэнди. — Мне не нужна эмоциональная поддержка. Мне надо скорее выйти из тюрьмы.
— Это по моей части, — гордо заявляет адвокат Алехандро.
— Знаете что? Это из разряда «Мужчины с Марса, женщины с Венеры».
— Никогда не слышал такой фразы, но сразу вас понял.
— Название американской книжки по психологии отношений. Собственно, им все сказано, дальше можно не читать.
— Не буду.
— Мы с вами видим, что кто-то пытается меня поиметь, и мне надо выбраться из тюрьмы. Просто и ясно. Но для нее это гораздо большее: возможность поговорить.
Адвокат Алехандро закатывает глаза и делает универсальный жест, означающий «женские ля-ля»: сводит и разводит большой и указательный пальцы, как щелкающий клюв.
— Разделить глубокие чувства и эмоциональную связь. — Рэнди закрывает глаза.
— Ну, это не так и плохо. — Адвокат Алехандро излучает неискренность, как зеркальный шар на дискотеке.
— Я нормально чувствую себя в тюрьме. На удивление нормально, — говорит Рэнди, — но только за счет того, что полностью исключил всякие чувства. Поставил кучу барьеров между собой и окружающим миром. И меня бесит, что в это самое время она требует, чтобы я разоружился.
— Она знает, что вы слабы. — Адвокат Алехандро подмигивает. — Чует вашу уязвимость.
— Ну, она учует не только это. В новой камере будет душ?
— Там будет все на свете. Только не забывайте с вечера закрывать сливное отверстие чем-нибудь тяжелым, чтобы ночью не вылезли крысы.
— Спасибо. Буду ставить туда ноутбук. — Рэнди откидывается на стуле и ерзает. Вот еще проблема: эрекция. Он не кончал по меньшей мере неделю. Три ночи в тюрьме, перед этим у Тома Говарда, раньше в самолете, еще раньше у Ави — выходит гораздо больше недели. Рэнди необходима отдельная камера хотя бы для того, чтобы снять давление на предстательную железу и вернуть мозги в нормальное состояние. Он от всей души надеется, что увидит Ами не ближе, чем через толстую стеклянную перегородку.
Адвокат Алехандро открывает дверь и что-то говорит охраннику. Тот ведет их по коридору в соседнюю комнату — побольше, с длинными столами. Филиппинцы сбились в семейные кучки. Если назначение столов — препятствовать физическому контакту, то о нем давно позабыли; чтобы помешать филиппинцам в проявлении любви, нужна как минимум Берлинская стена. Ами уже здесь, расхаживает вдоль длинного стола. Два охранника старательно смотрят в другую сторону (хотя всякий раз, как она проходит, быстро косят на ее попку). На этот раз никакого платья. Рэнди предсказывает, что пройдет несколько лет, прежде чем он снова увидит ее в платье. Прошлый раз, когда это случилось, у него встало, сердце забилось, рот буквально наполнился слюной, и в следующий миг вооруженные люди надели на него наручники.
Сейчас Ами в старых, порванных на колене джинсах, майке на бретельках и черной кожаной куртке, под которой удобно прятать оружие. Зная Шафто, можно предположит, что их обороноспособность на очень высоком уровне, не хватает только стратегических ядерных сил. Дуг Шафто и в душе, наверное, моется, зажав в зубах десантный нож. Ами, которая обычно обнимается небрежно, одной рукой, сейчас вскидывает обе, как футбольный арбитр, и с размаху вешается Рэнди на шею, давая ему почувствовать все. Низ его живота может пересчитать швы на ее шраме от аппендицита. То, что у него стоит, вероятно, так же очевидно, как и то, что от него воняет. С тем же успехом он мог бы привязать к члену оранжевый велосипедный флаг и выставить его из штанов.
Ами отступает на шаг, смотрит ему на брюки, потом очень пристально глядит в глаза и спрашивает: «Как ты?» — непременный женский вопрос, поэтому невозможно сказать, что это — жесткая ирония или милая наивность.
— Я по тебе скучал, — говорит Рэнди. — И прости, пожалуйста, что моя лимбическая система неверно истолковала твой жест эмоциональной поддержки.
