Лоуренс Притчард Уотерхауз не умеет читать мысли, но довольно легко угадывает, что думает Гото Денго: у меня на плечах непосильное бремя, и сейчас я переложу его на других. Вот черт! Бишоф и Руди фон Хакльгебер идут ему навстречу, с жаром протягивая руки. Бишоф, Руди, Енох и Гото Денго сбиваются в кучу почти на самой могиле Бобби.
Обидно до слез. Уотерхауз знал Бобби Шафто и хотел бы присутствовать на его похоронах открыто, а не подглядывать исподтишка. Но Енох Роот и Руди его бы узнали. Уотерхауз — их враг.
Или нет? В эпоху гитлеров и сталиных трудно всерьез бояться заговорщиков (из которых один — священник), рискнувших всем, чтобы прийти на похороны товарища. Уотерхауз перекатывается на спину и лежит на чьей-то могиле, размышляя. Будь здесь Мэри, он бы изложил ей свою дилемму, и она сказала бы, что делать. Но Мэри в Брисбене, занимается сервизом и подвенечным платьем.
Следующий раз Уотерхауз видит заговорщиков месяц спустя, на поляне посреди джунглей, в паре часов от Манилы. Он добирается туда загодя и всю ночь обливается потом под москитной сеткой. Утром прибывает полкоманды Бишофа, злые после ночного перехода. Как и ожидал Уотерхауз, они боятся местного партизанского вожака по кличке Крокодил, поэтому расставляют в джунглях часовых. Для того-то Уотерхауз и пришел с вечера — чтобы не пробираться через посты.
Те немцы, которые не стоят в дозоре, принимаются копать рядом с большим куском красной пемзы, очертаниями напоминающим Африку. Уотерхауз сидит на корточках в каких-нибудь двадцати футах от них, думая, как бы обнаружить свое присутствие и при этом не схлопотать пулю.
Он подходит так близко, что почти может тронуть Руди за плечо, и тут поскальзывается на камне. Руди оборачивается на шум и видит только примятость в подлеске там, куда рухнул Уотерхауз.
— Лоуренс, ты?
Уотерхауз осторожно встает, держа руки на виду.
— Отлично! Как ты угадал?
— Брось! Не так много людей способны нас отыскать.
Они пожимают друг другу руки, потом, одумавшись, обнимаются. Руди угощает Лоуренса сигаретой. Немецкие моряки ошалело наблюдают за этой сценой. Кроме немцев, в группе негр, индеец и смуглый седой старик, которому явно хочется убить Лоуренса на месте.
— Вы, должно быть, знаменитый Отто! — восклицает Уотерхауз.
Отто на данном этапе жизни не стремится заводить новую дружбу или даже знакомство и с досадой отворачивается.
— Где Бишоф? — спрашивает Уотерхауз.
— Занят подлодкой. Оставаться на мелководье опасно. Как ты нас нашел, Лоуренс? — Не дожидаясь ответа, Руди сам отвечает на свой вопрос: — Очевидно, прочел длинное сообщение.
— Да.
— Но как? Я что-то упустил? Есть какая-то лазейка?
— Нет. Некоторое время назад я взломал одно ваше сообщение.
— С «ПОХОРОНАМИ»?
— Да! — Уотерхауз смеется.
— Мне хотелось убить Еноха за радиограмму с такой явной зацепкой. — Руди пожимает плечами. — Трудно научить криптографической безопасности, даже умного человека. Особенно умного.
— Может быть, он хотел, чтобы я расшифровал сообщение, — задумчиво произносит Уотерхауз.
— Не исключено, — отвечает Руди. — Возможно, он хотел, чтобы я взломал шифрблокнот подразделения 2702, дабы мог к нему присоединиться.
— Наверное, он считает, что человек, которому хватило ума взломать сложный код, автоматически будет на его стороне, — произносит Уотерхауз.
— Не уверен, что соглашусь… это наивно.
— Это полет веры, — говорит Уотерхауз.
— Как ты расколол «Аретузу»? У меня естественное любопытство, — спрашивает Руди.
— Поскольку в «Лазури/Рыбе-еж» ключ менялся каждый день, я решил, что в «Аретузе» происходит так же.
— Я называл их иначе. Но продолжай.
— Разница в том, что ключ к «Лазури/Рыбе-еж» — просто число. Очень легко использовать, когда догадаешься.
— Да. Я так и задумывал. — Руди закуривает новую сигарету, смакуя ее, словно дорогую сигару.
— Я никак не мог понять, что служит ключом к «Аретузе». Может быть, псевдослучайная функция даты. Может быть, случайные цифры из шифрблокнота. В любом случае нечто непредсказуемое, что затрудняет взлом «Аретузы».
— Но ты расшифровал длинное сообщение. Как?
— Ну, сама встреча на кладбище была короткой. Вы явно торопились разойтись.
— Место представлялось не вполне безопасным.
— Вы с Бишофом ушли — полагаю, на субмарину. Гото Денго вернулся в штаб генерала. На кладбище он явно не успел сказать вам ничего важного. Значит, информация должна была поступить позже в виде сообщения, зашифрованного «Аретузой». Ты по праву ею гордишься.
— Спасибо, — сухо отвечает Руди.
— Однако недостаток «Аретузы», как и «Лазури/Рыбы-еж», в том, что для них требуются трудоемкие расчеты. Хорошо, когда есть вычислительная машина или целая комната опытных счетоводов. Полагаю, у вас на подлодке была машина?
— Да, — скромно говорит Руди. — Ничего особенного. Многое все равно приходилось считать вручную.
— Однако у Еноха Роота и Гото Денго в Маниле машины быть не могло. Значит, чтобы зашифровать сообщения, им приходилось считать на бумажке. Енох знал алгоритм и мог сообщить его Гото Денго, но вы все равно должны были передать им ключ. Сделать это можно было только во время встречи на кладбище. Я видел, как ты, разговаривая, указал на могильный камень Шафто. Я решил, что это и будет ключ — его имя и фамилия, или даты рождения и смерти, или личный армейский номер. Это оказался номер.
— Ты ведь не знал алгоритма.
— Да. Но я предполагал, что он родственен алгоритму «Лазури/Рыбы-еж», основанному на дзета-функции, которой мы занимались в Принстоне. Поэтому я сел и задумался: если Руди создал криптосистему на ее основе и если «Лазурь/Рыба-еж» — упрощенный вариант этот системы, то что такое «Аретуза»? Это дало мне несколько возможностей.
— И ты сумел выбрать из них правильную.
— Нет, — говорит Уотерхауз. — Это было слишком сложно. Поэтому я пошел в церковь, где работал Енох Роот, и порылся в мусорном ящике. Затем пошел в кабинет к Гото Денго и посмотрел у него в корзине. Ничего. Оба жгли черновики по ходу дела.
Лицо Руди внезапно разглаживается.
— Хорошо. Я боялся, что они допустили какую-то несусветную глупость.
— Отнюдь. И знаешь, что я сделал?
— Что ты сделал, Лоуренс?
— Пошел и поговорил с Гото Денго.
— Да. Это он нам сообщил.
— Я рассказал ему про свою работу над «Лазурью/Рыбой-еж», но не упомянул, что она взломана. Я стал расспрашивать, что он делал на Лусоне в последний год. Он держался той же легенды, что сообщил нашим — будто строил какие-то укрепления, сумел бежать, несколько дней плутал в джунглях, вышел в окрестностях Сан-Пабло и присоединился к десантным войскам, которые шли на Манилу.
