Хотя они на оживленном аэродроме, Этридж отказывается продолжать операцию, пока в небе хоть один самолет. Наконец он командует: «Все, ПОШЛИ!» Морпехи в грузовике приподнимают тело. Тут Этридж кричит: «Нет, ПОГОДИТЕ!», и тело шмякают на пол. На пятый раз это уже не смешно. Наконец Джеральда Готта накрывают черным брезентом и заносят в самолет. Через несколько минут они в воздухе. Подразделение 2702 направляется на встречу с Роммелем.
Циклы
Начало ноября 1942-го, и хренова туча всего происходит повсюду, одновременно. Сам Зевс бы не разобрался, даже если бы мобилизовал кариатид — сказал бы, забудьте, что мы вам говорили, просто бросайте свой груз. Под грохот рушащихся храмов он отправил бы их (вместе с теми наядами и дриадами, которых удалось наскрести) на краткосрочные курсы и, облачив в ладные бесполые формы СУАОВ — Службы управления архивами олимпийского всевидения, — засадил бы заполнять перфокарты три на пять дюймов. Пусть бы даже все кариатиды со своим хваленым терпением сутки напролет, напялив зеленые козырьки, простаивали перед машинами Холлерита и перфосчитывателями ЭТК — все равно Зевс не сумел бы охватить ситуацию. Он бы впал в ступор и не знал, кого из смертных поражать молниями и к кому из связисточек или солдатиков бить клинья.
Лоуренс Притчард Уотерхауз сам теперь олимпиец не хуже других. У Франклина Делано Рузвельта, Уинстона Черчилля и еще нескольких человек в списке «Ультра-Мега» тот же уровень допуска, но у них другие дела и заботы. Они не могут бродить по всемирной столице информационных потоков, заглядывать через плечо переводчикам и читать свежие расшифровки, когда те — щелк-щелк-щелк — выползают из ТАЙПЕКСов. Они не могут бегать от здания к зданию, собирая воедино сюжетные нити мирового повествования, пока девушки в одиннадцатом корпусе переключают провода из гнезда в гнездо, сплетая сеть, в которую послания Гитлера попадают, едва выйдя в эфир.
Вот, например, что знает Уотерхауз: битва под Эль-Аламейном выиграна, Монтгомери стремительно гонит Роммеля на запад, через Киренаику, к далекому оплоту Оси в Тунисе. Однако все не настолько в ажуре, как может показаться. Если бы Монти оценил важность информации, поступающей по каналам «Ультра», он бы действовал решительнее, окружал и брал в плен изолированные подразделения итальянцев и немцев. Однако он этого не делает, и Роммель отступает организованно, готовясь дать новое сражение, а в Блетчли-парке кроют Монти последними словами за нежелание воспользоваться бесценными, однако недолговечными сокровищами разведданных.
А сейчас в Северо-Западную Африку перебросили чертову уйму народа. Это называется операция «Факел», ее цель — зажать Роммеля между молотом (английскими войсками) и наковальней (американскими войсками). Или, если Монти не поторопится, наоборот. Операция кажется блестяще организованной, но это не так: Америка впервые наносит серьезный удар через Атлантику, поэтому на корабли загрузили абсолютно всех. Сотрудники радиоразведки, строя из себя десантников, театрально бежали к берегу по пояс в воде. Также в высадке участвовал американский контингент подразделения 2702 — аварийная команда, составленная из отборных морских пехотинцев, прошедших огонь, воду и медные трубы.
Часть из них получила свой боевой опыт на Гуадалканале — никому прежде не нужном островке в юго-западной части Тихого океана, где Японская империя и Соединенные Штаты Америки спорят — посредством оружия — за право построить военную авиабазу. Судя по первым сообщениями, японская армия за время пребывания в Восточной Азии несколько утратила форму. Оказывается, изнасиловать все женское население Нанкина или перебить штыками беззащитных филиппинских крестьян еще не значит набраться боевого опыта. Японская армия по-прежнему пытается придумать, как бы, скажем, убить сто американских морских пехотинцев, не потеряв на этом пятьсот своих.
Другое дело — японские ВМС. Они свое дело знают. У них есть Ямамото. Их торпеды действительно взрываются, попав в цель, в отличие от американских, которые, слегка поцарапав краску японских кораблей, виновато идут ко дну. Ямамото только что сделал очередную попытку уничтожить американский флот у островов Санта-Крус, потопил «Хорнет», проделал аккуратную дыру в «Энтерпрайзе». Однако он потерял треть своих самолетов. Наблюдая, как японцы несут потери, Уотерхауз гадает, сообразил ли кто-нибудь в Токио взять счеты и прикинуть кое-какие цифры.
Союзники тоже считают и напуганы до потери пульса. В Атлантике сейчас сто немецких подлодок, они ведут действия главным образом из Лорьяна и Бордо. То, что там происходит, уже не битва, а вакханалия убийства в масштабах «Лузитании»
[26]. За последний месяц немцы потопили кораблей в общей сложности на миллион тонн. Попробуй осознай!.. Положим, тонна — примерно автомобиль. Уотерхауз пытается представить себе, что Америка и Канада сбросили в середину Атлантики миллион автомобилей. Бултых!
Проблема в Акуле.
Немцы зовут ее «Тритон». Это новая шифросистема, используемая исключительно на флоте. «Энигма», но не обычная, трехдисковая. Ту поляки научились взламывать два года назад, а в Блетчли-парке процесс поставили на поток. Однако меньше года назад у южного берега Исландии села на мель немецкая подводная лодка. Сотрудники Блетчли-парка хорошенько ее прочесали и нашли «Энигму» с выемками для четырех, а не для трех дисков!
Когда первого февраля заработали четырехдисковые «Энигмы», вся Атлантика почернела. С тех самых пор Алан и другие не покладая рук бились над этой задачей. Загвоздка была в том, что они не знали, как подсоединен четвертый диск.
По счастью, несколько дней назад захватили еще одну немецкую подводную лодку, в восточной части Средиземного моря. Полковник Чаттан, оказавшийся поблизости, и еще несколько сотрудников Блетчли рванули туда сломя голову. Они нашли четырехдисковую «Энигму», а это хоть не сам код, но по крайней мере ключ к его взлому.
Гитлер, видать, совершенно в себе уверен — собрался отдохнуть в Альпах. Что не помешало ему прибрать к рукам последние остатки Франции — похоже, операция «Факел» задела его за живое, и он окончательно оккупировал вишистскую Францию. Одновременно он отправил еще десять тысяч солдат и соответствующее количество припасов через Средиземное море в Тунис. Уотерхауз воображает, что сейчас можно добраться от Сицилии до Африки, просто прыгая с одного немецкого транспорта на другой.
Разумеется, будь это так, его работа была бы куда легче. Союзники топили бы суда сколько душе угодно, и ни один голубоглазый тевтон на фронте информационной войны не повел бы арийской бровью. Однако на самом деле судов мало и расположены они редко. Насколько именно мало и редко — это параметры уравнений, которые они с Аланом Матисоном Тьюрингом всю ночь пишут на доске.
Часов через десять — двенадцать этого занятия, когда наконец снова встает солнце, остается разве что сесть на велосипеды и прокатиться с ветерком.
