Давно позади то время, когда на длинной веранде дома на Генри-стрит жеманились мамзели, а джентльмены, возвращаясь со скачек, сквозь белые перила смотрели на их прелести, проверяли бумажники, забывали о приличиях, поворачивались на каблуках и взбирались по широкой лестнице. Теперь тут живут офицеры и чокнутые математики: на первом этаже все больше австралийцы, на втором — все больше американцы и несколько счастливчиков-британцев, которых вывезли из Сингапура, чтобы генерал Ямасита, Тигр Малайи и покоритель этого города, не взял их в плен и не расколол на предмет секретной информации.
Сегодня в бывшем борделе царит суета: гараж, где собрались все с допуском «Ультра», гудит от вентиляторов и только что не светится от жара человеческих тел. В гараже лежит ржавый жестяной чемодан, заляпанный речным илом, под которым почти не разобрать японских иероглифов. Успей японский шпион заметить чемодан по пути из порта в гараж борделя, он бы узнал имущество радиоподразделения двадцатой дивизии, затерянной сейчас в джунглях Новой Гвинеи.
Новоприбывшим, перекрикивая вентиляторы, сообщают, что чемодан нашел австралийский сапер. Отряд прочесывал брошенный лагерь двадцатой дивизии на предмет мин, и на берегу реки металлодетектор взбесился.
Кодовые книги уложены аккуратными рядами, как золотые слитки. Они мокрые, плесневелые, без обложек, но по меркам военного времени в отличном состоянии. Голые по пояс потные мужчины вынимают их одну за другой, как нянечки в роддоме — новорожденных младенцев, и несут за столы, где отрезают размокшие корешки и вешают страницы на протянутых бельевых веревках. В горячем потоке воздуха от вентиляторов бумага начинает отдавать влагу, распространяя ново-гвинейскую вонь, так что в полумиле по ветру прохожие морщат нос. Шкафчики, все еще пахнущие французскими духами, пудрой, лаком для волос и спермой, перерываются в поисках бечевки, новые и новые шнуры протягиваются поверх и поперек старых, но места для мокрых листов по-прежнему не хватает. Каждый лист представляет собой таблицу: в одной ячейке катакана, хирагана или иероглифы, в другой — арабские цифры и ромадзи. Целые страницы перекрестных ссылок — мечта криптографа, мука для обычного человека.
Приходит фотограф в сопровождении помощников, нагруженных километрами пленки. Он знает, что каждую страницу нужно сфотографировать как можно качественнее. В первое мгновение малярийный дух чуть не сбивает его с ног, потом он обводит взглядом гараж и видит уходящие в бесконечность ряды страниц. Они белеют и сворачиваются, высыхая, таблицы проступают рельефно, как перекрестия бомбовых прицелов, визирные нити перископов, наводящихся сквозь облака и туман на японские транспортные суда, наполненные топливом с Северного Борнео и перегретым паром.
Таран
— Сэр! Не скажете ли, куда мы направляемся, сэр?
Лейтенант Монкберг тяжело, судорожно вздыхает, его грудная клетка ходит, как жестяной барак под ураганным ветром. Он не очень спортивно отжимается, вынимая голову из унитаза или толчка, как это называют здесь, на полуразвалившейся грузовой лоханке. Лейтенант отрывает кусок туалетной бумаги, которую в Европе явно делают из наждака, и вытирает рот, прежде чем поднять глаза к люку. В люке, держась за край, стоит сержант Роберт Шафто.
Шафто должен держаться крепко, потому что вес снаряжения на спине равен весу его тела. Все выдано старательно упакованным.
Можно было оставить как есть, но это не по-бойскаутски. Бобби Шафто распаковал все, разложил на палубе, осмотрел и перепаковал по новой.
Это дало ему кое-какую информацию. Конкретно Шафто узнал, что бойцам подразделения 2702 предстоит провести ближайшие три недели в таком месте, где главной задачей будет не околеть от холода. А в промежутке укокошить довольно много вооруженных гадов. Скорее всего фрицев.
— В Н-н-норвегию. — Лейтенант Монкберг выглядит так жалко, что Шафто думает, не предложить ли ему немного м-м-морфия. От этой мысли накатывает легкая тошнота, зато отступает куда более сильная тошнота от качки. Тут он вспоминает, что лейтенант Монкберг — офицер, чей долг посылать Шафто на смерть, и пусть лучше засунет палец себе в задницу.
— Сэр! Какое у нас задание в Норвегии, сэр?
Монкберг раскатисто рыгает.
— Врезаться и бежать, — говорит он.
— Сэр! Врезаться куда, сэр?
— В Норвегию.
— Сэр! Бежать куда, сэр?
— В Швецию.
Шафто нравится эта мысль. Опасный путь через кишащие немецкими подлодками воды, столкновение с Норвегией, отчаянный рывок через оккупированные фашистами снега — не великая плата за то, чтобы окунуться в самый большой и чистый кладезь настоящего шведского ебова.
— Шафто! Очнись.
— Сэр! Есть, сэр!
— Вы заметили, как мы одеты?
Лейтенант хочет сказать, что все они в гражданке или форме моряков торгового флота. Личные жетоны у них забрали.
— Сэр! Так точно, сэр!
— Нельзя, чтобы фрицы или даже наши узнали, кто мы на самом деле.
— Сэр! Так точно, сэр!
— Вы, возможно, спрашиваете себя: если мы должны выглядеть, как гражданские, на черта мы таскаем с собой пистолеты-пулеметы Томпсона, гранаты, взрывчатку и все такое.
— Сэр! Это был бы мой следующий вопрос, сэр!
— На этот счет у нас разработана легенда. Идемте со мной.
В Монкберге внезапно просыпается рвение. Он встает с коленей и ведет Шафто по переходам и трапам в трюм.
— Вам известно, что это за корабли?
Шафто смотрит непонимающе.
— Другие корабли, вокруг нас. Мы в центре конвоя.
— Сэр! Так точно, сэр! — не очень уверенно отвечает Шафто. Их доставили на эту дырявую галошу несколько часов назад, с тех пор никто из бойцов на палубе не был. Кроме того, в темноте и тумане все равно ничего не видать.
— Мурманского конвоя, — продолжает Монкберг. — Все эти корабли везут Советскому Союзу оружие и припасы. Понятно?
Они в грузовом трюме. Монкберг включает свет. Вокруг ящики. Много ящиков.
— В каждом — оружие, в том числе пистолеты-пулеметы, гранаты, взрывчатка и все такое. Понял, куда я клоню?
— Никак нет, сэр! Не понимаю, куда вы клоните!
Монкберг подходит близко. До неприятного близко. Говорит заговорщицки:
— Смотри, мы — команда торгового корабля, идущего в Мурманск. Опускается туман. Мы случайно отбиваемся от конвоя. И бац! — врезаемся в долбаную Норвегию. Мы на территории, занятой фашистами. Нам надо прорваться в Швецию! Секундочку, говорим мы себе, ведь между нами и шведской границей — чертова туча немцев. Стоит вооружиться до зубов. А кто может вооружиться до зубов, если не команда торгового корабля, набитого оружием и боеприпасами? Мы бежим в трюм, торопливо вскрываем несколько ящиков и вооружаемся.
Шафто смотрит по сторонам. Ни один из ящиков не вскрыт.
