— Капрал Бенджамин, какие у вас основания для подозрений? — убаюкивающим голосом вопрошает Енох Роот.
— Лейтенант не позволяет мне исполнить долг и уничтожить кодовые книги! — Бенджамин совершенно вне себя.
— У меня четкий и определенный приказ полковника Чаттана! — апеллирует к Рооту Монкберг. Шафто изумлен. Монкберг явно считает Роота компетентным судьей. А может, он напуган и ищет союзника. Офицеры всегда стоят друг за дружку против нижних чинов.
— У вас есть письменный экземпляр приказа, с которым я мог бы ознакомиться? — спрашивает Роот.
— Не думаю, что нам стоит вести этот разговор здесь и сейчас. — Тон у Монкберга по-прежнему просительный.
— Как, по-вашему, быть? — Роот протягивает шелковую нить через обесчувствленную плоть Монкберга. — Мы на мели. Скоро здесь будут немцы. Мы либо оставляем книги, либо уничтожаем. Решать надо сейчас.
Монкберг оседает на стуле.
— Вы можете показать письменные приказы? — спрашивает Роот.
— Нет. Они были отданы устно, — отвечает Монкберг.
— И в них определенно упоминались кодовые книги?
— Да. — Монкберг словно дает показания в суде.
— И в приказах говорилось, что книги должны попасть к немцам?
— Да.
Тишина. Роот завязывает один шов и начинает новый. Потом говорит:
— Скептик вроде капрала Бенджамина предположил бы, что насчет кодовых книг вы все выдумали.
— Если я подменил приказы, меня можно расстрелять, — говорит Монкберг.
— При условии, что вы и кто-нибудь из свидетелей доберетесь до дружественной территории и сличите заметки с полковником Чаттаном, — спокойно замечает лейтенант Роот.
— Чего за херня? — По трапу вбегает один из десантников. — Мы, бля, давно в шлюпках! — Лицо, красное от холода и волнения, ошалело ворочается по сторонам.
— Отвали, — говорит Шафто.
Десантник замирает.
— Ладно, сержант.
— Иди вниз и скажи ребятам, чтобы заткнули хлебало.
— Сейчас, сержант! — Десантник исчезает.
— Как подтвердят обеспокоенные бойцы в шлюпках, — продолжает Енох Роот, — вероятность того, что вы и какие-то свидетели доберетесь до дружественной территории, убывает с каждой минутой. Тот факт, что вы нанесли себе рану, существенно осложняет наше спасение. Либо нас захватят в плен, либо вы предложите вас бросить, и таким образом тоже попадете к немцам. В обоих случаях, допуская, что вы — немецкий шпион, вы избежите трибунала.
Монкберг не верит своим ушам.
— Но это произошло случайно, лейтенант Роот! Я разрубил себе ногу блядским топором! Вы же не думаете, что я нарочно?
— Очень трудно определить, — скорбно отвечает Роот.
— Самое безопасное — просто уничтожить кодовые книги, — встревает Бенджамин. — Согласно инструкции. За это под трибунал не отдают.
— Но это погубит все задание! — визжит Монкберг.
Роот на мгновение задумывается.
— Кто-нибудь погиб, — спрашивает он, — оттого что враг завладел нашими тайными шифрами и прочел наши сообщения?
— Ясное дело, — отвечает Шафто.
— Кто-нибудь из наших погиб, — продолжает Роот, — оттого что враг не завладел нашими секретными шифрами?
Вопрос на засыпку. Капрал Бенджамин первый приходит к решению, но даже ему нужно время подумать.
— Конечно, нет! — выпаливает он.
— Сержант Шафто? У вас есть свое мнение? — Роот пригвождает Шафто серьезным и трезвым взглядом.
Шафто говорит:
— В этих делах с шифрами хрен разберешься.
Очередь Монкберга.
— Я… наверное… наверное, могу придумать гипотетическую ситуацию, в которой кто-то погибнет.
— А вы, лейтенант Роот? — спрашивает Шафто.
Роот долго молчит, только работает иголками. Проходит несколько минут. Может быть, меньше. Все нервничают из-за немцев.
— Лейтенант Монкберг пытается убедить нас, что для сохранения жизни союзных солдат мы должны сегодня оставить немцам шифровальные книги союзного торгового флота. — При звуке голоса лейтенанта Роота все вздрагивают. — На самом деле в подобном случае мы должны использовать своего рода калькуляцию смерти, поэтому настоящий вопрос: спасет ли это больше жизней, чем погубит?
— Дальше без меня, падре, — говорит Шафто. — Математику я не осилил.
— Тогда давайте начнем с известного: передача шифров приведет к гибели людей, поскольку немцы смогут выследить и потопить наши конвои. Верно?
— Верно! — подхватывает капрал Бенджамин. Похоже, Роот склоняется на его сторону.
— Это будет верным, — продолжает Роот, — пока союзники не сменят шифры, что, надо думать, произойдет очень скоро. Итак, в минусе у нас несколько конвоев, потопленных за короткий отрезок времени. Что в плюсе? — Роот, не отрывая взгляда от раны, задумчиво поднимает брови. — Каким образом передача шифров может спасти человеческие жизни? Ну, это умонепостижимо.
— Чего-чего? — переспрашивает Шафто.
— Предположим, например, что из Нью-Йорка выходит секретный конвой с тысячами солдат и новым оружием, которое переломит ход войны и спасет тысячи людей. Предположим, он использует новую систему шифров, и немцы не узнают о нем, даже заполучив кодовые книги. Немцы сосредоточат усилия на известных конвоях, потопят, может быть, несколько сотен моряков. Тем временем тайный конвой проскочит незаметно, доставит бесценный груз и тысячи людей будут спасены.
Снова долгое молчание. Слышно, как остальные бойцы подразделения 2702 перекрикиваются в шлюпках, вероятно, ведут свой собственный спор: если бросить на хер офицеров, можно ли будет это расценить как мятеж.
— Я выдвинул лишь гипотезу, — говорит Роот, — однако видно, что уравнение смерти может, хотя бы теоретически, дать положительный ответ. Более того, подумав, я прихожу к выводу, что отрицательной стороны может не быть совсем.
— То есть как?! — восклицает капрал Бенджамин. — Разумеется, есть отрицательная сторона.
— Вы исходите из того, что немцы не знают наши коды. — Роот направляет окровавленный указательный палец на том белиберды у Бенджамина в руках. — Однако они топят наши конвои направо и налево. Очень может быть, что коды давно взломаны. В таком случае, если они попадут к немцам, никакого вреда не будет.
— Но это противоречит вашей теории о секретном конвое! — говорит Бенджамин.
— Секретный конвой был Gedankenexperiment
[36], — объясняет Роот.
Капрал Бенджамин закатывает глаза; похоже, он и впрямь знает, что такое Gedankenexperiment.
