Я не стал спорить. Это все корень валерианы, подумал я. Наверное, я дал ему слишком много.
Он опять пускал слюну, а глаза его сошлись к носу. Он попытался свернуть сигарету, но только накрошил табаком по всей постели, и мне пришлось забрать у него машинку.
Похоже, он даже этого не заметил.
— Там все еще дождь? — пробормотал он. — Невыносимая погода, она меня убивает.
— Не переживай, — постарался я его успокоить. — Это просто внеочередной шторм. Все, что нам нужно будет сделать, так это посмотреть соревнования, потом уехать в Кону и хорошенько отдохнуть. Там-то погода отличная.
Ральф кивнул, глядя сквозь потоки проливного дождя на маленький красный гольфмобиль, который медленно ехал по дорожке загородного клуба «Уайлали».
— В Кону? — вдруг переспросил он. — Я думал, мы едем на Гуам писать о политике.
— Что?
— На Гуам, — повторил Ральф. — Мне позвонил какой-то тип из Орегона…
— Это Перри, — сказал я. — Из журнала «Бег».
— Так оно и есть. Он редактор. Он мне сказал, что мы едем на Гуам взглянуть на эти чертовы выборы.
— Что?
— Ну да, в следующее воскресенье.
— Нет, Ральф, — проговорил я с нажимом. — В следующее воскресенье будет Марафон Гонолулу. Именно поэтому мы здесь.
— Марафон?
Я уставился на него. Зубы у Ральфа торчали изо рта, а глаза превратились в узкие красные щели. Срок действия валерианы скоро истечет, хотя, может быть, и недостаточно скоро. Если его не простимулировать чем-нибудь, он точно откинет коньки.
Я протянул ему бутылку со скотчем, которую он схватил и поднес ко рту, постанывая от вожделения. Глотнул разок, затем издал низкий животный звук и изверг содержимое желудка на постель.
Я перехватил его в тот момент, когда он летел с постели на пол, и потащил в ванную. Последние несколько шагов Ральф проделал на своих двоих, но в душе беспомощно рухнул на колени.
Я врубил воду на полную мощь, в оба крана, и захлопнул дверь, чтобы жена и дочь Ральфа не слышали его дегенеративных воплей.
* * *
Более нелепой вечеринки было трудно себе представить. Мы опоздали на ужин, к тому же повсюду висели таблички: «Не курить». Ральф попытался наладить общение, но он выглядел таким больным, что никто из гостей не захотел с ним разговаривать. Многие из собравшихся были бегунами мирового класса, фанатиками личного здоровья, а потому вид Ральфа вызывал у них отвращение. Алоэ наполовину залечило его спину, но он по-прежнему передвигался как жертва инсульта, и радости его присутствие никому не прибавляло. Хромая из комнаты в комнату с записной книжкой в руках, все еще под воздействием валерианы, он наконец напоролся на парня в джемпере «Найк», который вывел его наружу и посоветовал навсегда поселиться в лепрозории на острове Молокаи.
Я обнаружил его притулившимся к стволу альбиции в дальнем углу террасы, где он злобно спорил с каким-то типом о цене на марихуану.
— Это ужасная привычка, — говорил Ральф. — Меня тошнит от ее запаха. Надеюсь, тебя посадят.
— Ты дерьмовый алкаш! — кипел яростью его собеседник. — Это из-за вас, ублюдков, у марихуаны такая дурная слава.
Я быстро занял позицию между спорщиками, с грохотом уронив полный стакан пива на красное дерево пола. Незнакомец, как ящерица, отпрянул и встал в позицию бойца карате.
— Не прикасайся ко мне, — заорал он.
— Ты у меня сядешь, это точно! — прошипел я. — Я же тебя предупреждал: не пытайся продать наркотики этому человеку. Ты же видишь, что он болен.
— Что? — крикнул он и бросился на меня, пытаясь что есть силы ударить меня по ногам. На нем были шипованные кроссовки, и мне было бы несдобровать, но парень промахнулся, потерял равновесие и едва не упал на меня. Я ткнул ему горящей сигаретой в физиономию, и он замешкался между мной и Ральфом, сбивая горящий пепел со своего подбородка.
— Проваливай! — заорал я. — Нам не нужны твои наркотики. Держи свою вонючую наркоту при себе!
На нас обратили внимание. Парень сразу затих, а мы с Ральфом тут же свалили. Лимузин ждал нас на дорожке. Увидев, что мы приближаемся, водитель завел мотор, подхватил нас уже в движении и вылетел на магистраль, резко свистя резиной шин. По пути в отель Ральфа два раза скрутил спазм. Водитель устроил нам истерику и попытался тормознуть «скорую помощь» на светофоре у бульвара Вайкики, но я пригрозил, что затушу сигарету о его шею, если он не отвезет нас прямо в отель.
Прибыв в отель, я отослал его на вечеринку, забирать остальных. Ночной клерк-самоанец помог мне отнести Ральфа в его номер, после чего я проглотил двойную дозу валерианы и отключился.
* * *
Следующие несколько дней мы посвятили исследованиям. Ни один из нас и приблизительно не знал, как проходит Марафон, зачем люди бегут эту дистанцию, и я понял, что мне нужно кого-нибудь об этом поспрашивать и вообще потереться среди бегунов.
Это помогло, тем более что до Ральфа наконец дошло, что мы не едем на Гуам и что «Бег» — это не политологический журнал. К концу недели мы безнадежно увязли в трясине тарабарщины: на нас обрушились какие-то «карбо-загрузка», «удар об стену», «раздельный бег», «теория палец-пятка», а объем таинственных сведений из сфер спортивного бизнеса, попавших в наше распоряжение, настолько возрос, что мне пришлось купить новую пляжную сумку от Кардена, чтобы таскать все это с собой.
Мы посетили несколько мероприятий, предшествовавших Марафону, но наше присутствие заставляло людей порядком нервничать, и нам пришлось ограничиться сидением в кафе «Хо Хо» отеля «Хилтон». Мы так много времени провели в разговорах с бегунами, что я окончательно запутался во всем том, что касается бега, и это крайне раздражало моих новых собеседников.
Каждый день шел дождь, но мы научились с этим жить… И вот в полночь накануне соревнований мы почувствовали, что готовы.
Поколение обреченных
Мы прибыли на место старта где-то около четырех утра, за два часа до начала Марафона, но само место уже вполне напоминало дом умалишенных. Половина участников, очевидно, от волнения не спала всю ночь, и с ними невозможно было говорить — так они были перевозбуждены. Воздух был пропитан запахом экскрементов и вазелина. К пяти часам огромные очереди выстроились перед рядом биотуалетов, привезенных сюда доктором Скаффом и его людьми. Предстартовый понос — обычный кошмар всех марафонов, и Марафон Гонолулу в этом смысле ничем от них не отличался. Существует множество уважительных причин для того, чтобы сойти с дистанции, но сорванное днище к ним не относится. Куда почетнее свалить, если у тебя полное брюхо пива и другого дешевого горючего, которое быстро заканчивает свое действие…
Карбо-мощь. Никакого мяса! Белок сгорает слишком медленно. Этим людям нужна быстрая энергия. Их желудки подобны моторам гоночных болидов, а мозги поражены страхом.
