— Привет! Я Делореан, новый десятский с «Тройной шестерки». Для меня посылка есть?
Следующие несколько секунд — это то, за что люди готовы платить, и платить много: вибрация сразу всех нервных окончаний оттого, что вся ваша жизнь теперь раскололась надвое и висит на волоске. Никакая рулетка в Лас-Вегасе, никакой самый крутой наркотик не даст вам такого кайфа, как этот. И если вы подписались на сотню ящиков из-под пива «Примо», набитых гавайской марихуаной, у вас теперь есть только два способа покинуть почтовое отделение в восточном Техасе. Первый — в цепях под присмотром ребят из ФБР; если вас, конечно, не уложат в открытой перестрелке. И второй путь — спокойно купить почтовые марки и, пока волосатые грузчики под присмотром начальника почты набивают ваш грузовик марихуаной, стоять и внимательно разглядывать на доске полицейской информации постеры с надписью «Разыскивается!».
Аккерману степень риска показалась приемлемой, поэтому, спустившись с горы, мы решили въехать в гостиницу «Царь Кам». Ральф, когда уезжал, организовал все необходимое для ухода за собакой, но почему-то не упомянул, что за ней станут присматривать близкие, а потому клерк в приемной гостиницы заметно занервничал, когда я сказал, что мы с мистером Аккерманом переедем в люкс мистера Стедмана на все время, пока собака будет бороться с болезнью. Я к тому времени уже переговорил с гостиничным врачом, и тот признался, что был в стельку пьян, когда подписывал бумагу, по которой гостиница принимает на себя ответственность за пса.
— Это какая-то ненормальная собака, — жаловался доктор. — Просто чудовище. Жрет за семерых. За сутки прибавила пять фунтов. Масса растет, как гриб, зато центральной нервной системы — как не бывало!
— Не волнуйтесь, — успокоил я его. — Я вырастил эту собаку из щенка. Это был мой рождественский подарок дочери мистера Стедмана.
— О Господи! — пробормотал доктор. — А что она подарила вам?
— Ничего, что было бы столь же ценным, как Руперт. Когда мы вернемся в Англию, я займусь разведением этой породы, и Руперту придется хорошенько потрудиться.
— Какая ужасная идея! — не смог сдержаться доктор. — Если бы у меня был такой пес, я бы его усыпил.
— Решение принимаем не мы, — сказал я. — Мистер Стедман оставил инструкции, и мы обязаны исполнять их.
Доктор с нами согласился. Согласился и клерк, хотя некоторые детали ему никак не давались.
— Кто-то должен это подписать, — сказал он. — А здесь только собака.
Клерк смотрел на счет, который держал в руках.
— Кто здесь Руперт? — спросил он. — Только Руперт может подписать счет, и тогда я его приму.
А кто может, действительно? Я внимательно разглядывал переносицу клерка. Рупертом звали пса, но клерку этого не объяснить. Аккерман остался на парковке с десятью мешками марихуаны, которую нужно было погрузить в лифт и потом на тележке перевезти в номер Ральфа. Назад пути не было.
— Не беспокойтесь, — сказал я клерку. — Мистер Руперт будет с минуты на минуту. Он подпишет все, что угодно.
Именно в этот момент сердито жестикулировавший Аккерман влетел в вестибюль и подошел к стойке клерка.
— Ага! — сказал я. — Вот и мистер Руперт.
Аккерман слегка опешил.
— Вы должны подписать это, — сказал я ему. — Собака слишком больна.
— Конечно! — ответил Аккерман. — У меня есть лекарство для несчастного животного. Прямо здесь.
Он сунул руку в пластиковый пакет и вытащил наружу целый ворох ошейников против блох. Красных и желтых — цвета Алии. Тон клерка изменился.
— А, собака… — пробормотал он. — Помню. Да, и доктор Хо был очень озабочен. Собака в пятьсот пятом.
Он проверил по компьютеру.
— И в пятьсот шестом! — торопливо добавил он, и в голосе его зазвенела нервная нотка.
— Что? — переспросил я.
Вдруг клерк взвизгнул:
— Эту собаку следует усыпить! На ней миллионы красных блох. Мы даже не можем войти в эти комнаты, не то что сдавать их. Этот вонючий пес стоит нам триста долларов в сутки!
— Я это знаю, — невозмутимо сказал Аккерман. — И я буду жить в одной комнате с несчастным созданием. Перед отлетом в Лондон мистер Стедман заставил меня поклясться в этом, и я сдержу клятву. Он хочет, чтобы собака улетела к нему, как только поправится и будет готова.
— Мы теперь несем ответственность за Руперта, — веско сказал я клерку. — Все мы.
— Руперта? — переспросил клерк.
— Не обращайте внимания, — оборвал его Аккерман. — Доктор Хо организовал особый уход. Об издержках не беспокойтесь. Деньги не значат ничего для мистера Стедмана.
— Именно так, — подтвердил я. — Он — богатейший художник Англии. И мы ему в этом способствуем.
Клерк с уважением кивнул головой, а я подтащил Аккермана к стойке.
— Это мистер Руперт, — представил я Аккермана клерку. — Личный менеджер мистера Стедмана. Он справится с любыми бюрократическими формальностями.
Аккерман тепло улыбнулся и протянул клерку руку, которая еще сохраняла, пусть и поблекшую, голубизну. Клерк явно колебался, смущенный трупным цветом плоти Аккермана, но рука была покрыта светлым пушком, а на запястье поблескивал золотой «Ролекс». Глаза клерка выражали предельную осторожность, но напряжение уже спало. Ясно было — мы люди основательные, хотя временами и эксцентричные.
— Приятно, мистер Руперт, — наконец сказал он, пожимая руку Аккермана. — Мы поможем вам всеми доступными нам способами.
— Благодарю вас, — сердечно ответил Аккерман. — Гибель собаки стала бы для нас трагедией.
— Не волнуйтесь, — успокоил его клерк. — Доктор Хо — в высшей степени уважаемый человек. Иначе мы не пригласили бы его стать врачом гостиницы.
— Абсолютно согласен, — подтвердил я. — Он все еще лечит меня от последствий укусов осы.
Клерк рассеянно кивнул, потом засунул руку в ящик стойки и, вытащив бланк, осторожно протянул его Аккерману.
— Вам нужно подписать это, — сказал он.
Аккерман накорябал что-то на бланке и получил от клерка пару ключей.
— Мистер Стедман жил в пятьсот пятом, — пояснил клерк. — Но мы открыли межкомнатные двери в пятьсот шестой, и теперь в вашем распоряжении весь люкс с встроенным баром и всем необходимым пространством для вашей больной собаки.
Мы поблагодарили его и двинулись к лифту, но он нас окликнул:
— И вы, конечно, понимаете, что ваш люкс выходит за пределы возможностей персонала.
Аккерман остановился на полушаге, затем, как робот, медленно повернулся на каблуках и уже безо всякой улыбки посмотрел на клерка.
— Что вы имеете в виду — за пределами возможностей персонала?
Клерк принялся изворачиваться:
