— Рэйнар, я хочу присутствовать на поединке.
— Ты меня вообще слушала? — Зрачки дернулись в вертикаль.
— Слушала, и очень хорошо. Но я хочу быть рядом с тобой на Арене. Потому что для меня это важно, потому что это важно для тебя. Рэйнар, о Тергране все равно уже известно, он официально давал показания. Если ты откажешься меня пригласить, я все равно приду.
— Как?
— Как твоя бывшая невеста.
Знаю, нечестно, но с ним иначе не получается. Поскольку драконище выглядел слегка очешуевшим, решила добить сразу:
— У меня есть свидетели. Кстати, Вэйлар будет на поединке?
— Я уже говорил, что ты играешь с огнем, Леона? — Рэйнар прищурился.
— Раз десять, — хмыкнула я.
И сложила руки на груди.
Его зрачки снова дернулись, только на этот раз по другой причине: из-за моих телодвижений камера мобильного съехала точно в откровенный вырез кофточки. Я быстренько дернула телефон наверх и вопросительно уставилась на вконец обалдевшего дракона.
— Я не боюсь огня, Рэйнар. И прятаться не стану. Ни от кого. Хочу, чтобы все видели, что я с тобой. Хочу, чтобы этому уроду — кем бы он ни был, об этом доложили. Хочу, чтобы он утерся и выкусил. Ясно?
— Леона, это не шутки. Это твоя жизнь.
— А я не шучу, — спокойно встретила его взгляд. — Почему ты не хочешь, чтобы я пришла?
— Потому что не прощу себе, если с тобой что-то случится. — Вот теперь он повысил голос. — Можешь ты это уяснить или нет?
— Ничего со мной не случится.
— Ты в этом настолько уверена?
— Уверена. Потому что ты сможешь меня защитить.
Повисла долгая пауза.
— Давай договоримся так, — все-таки произнес Рэйнар. — Ты подумаешь до утра и мне позвонишь. Подумаешь хорошенько, а не как обычно.
Я уже собиралась сказать ему все, что думаю о некоторых иртхамствах, когда он продолжил:
— Если по-прежнему захочешь присутствовать, поедешь со мной на Арену.
— И как ты будешь проверять, серьезно я подумала или как обычно? — не удержалась от шпильки.
Рэйнар снова прищурился.
— По темным кругам под глазами, эсса Ладэ. Доброй ночи.
Прежде чем я успела пожелать ему всего самого наидобрейшего, он уже отключился.
Показала погасшему дисплею язык и пошла наверх. Не знаю насчет размышлений, мне еще сестру перекладывать из кресла в ее спальню. А судя по тому, что она сидела рядом со мной, чего не случалось ни разу за всю нашу совместную жизнь, перекладывание может затянуться.
Утром я уронила себе на ногу чайник. К счастью, с холодной водой. Танни покосилась на меня, когда я сквозь сжатые зубы от неожиданной боли зашипела, чтобы не выругаться вслух, и пошла за тряпкой.
— Уверена, что тебе стоит ехать? — поинтересовалась сестра, когда я принялась вытирать лужу.
— Почему нет?
Чайник выжил, только носик слегка покосился. Хорошо, что он металлический.
— Ну не знаю… у тебя водолазка наизнанку надета.
Я посмотрела на рукав и поняла, что действительно наизнанку.
— Я же не в водолазке поеду.
Танни покачала головой.
— Леа, ты перед прослушиванием меньше волновалась.
— Меньше разве?
Сестра покачала головой.
— Ты вообще сегодня спала?
— Ну…
— Понятно. Оставь чайник в покое.
Я решила послушаться и оставила.
Насчет темных кругов под глазами Рэйнар оказался прав. Он вообще во многом был прав, если так подумать. А может, я просто недоспала, и поэтому мне в голову лезет непонятно что.
Пару часов мы проговорили с Танни, после чего все-таки разошлись по комнатам. Точнее, сестра отправилась к себе, а я в душ, в надежде, что потом сразу засну. Надежде было не суждено оправдаться: во-первых, в крови гулял освобожденный огонь, усиленный пламенем Рэйнара, во-вторых, было слишком много мыслей.
Я не могла перестать думать о том, что он мне сказал. И не только.
О том, что осталось в его прошлом — тоже. Рэйнар был подростком, когда на него совершили первое покушение. Мальчишкой, который не имел никакого отношения к власти, кроме разве что перспектив принять полномочия отца через много-много лет. И били тогда не по нему, били по Листерну Халлорану. Жена и сыновья Аррингсхана тоже не могли знать, что с ними произойдет. Просто однажды утром сели во флайс, чтобы больше из него не выйти.
От этого по коже шел мороз.
Потому что, если бы не виар, Рэйнара сейчас не было бы в живых. Потому что страшно представить чувства матери, когда во флайс ударяет лазерный луч, а она знает, что рядом сидят ее дети.
Сейчас особенно отчетливо я понимала, что жене правящего никогда не стать его парой. Просто потому, что он не имеет права так рисковать: это слабость, которую ни один правитель себе позволить не может. Гибель той, с кем связан отчаянно глубоко, поставит под угрозу целый город. А в случае Аррингсхана и всю страну.
— Леа, завтрак!
Я очнулась и посмотрела на сестру. Оказывается, передо мной уже стояла тарелка с дымящимися панкейками: щедро, на вкус Танни, залитыми камартовым фларом. А еще чашечка кофе, аромат которой ударил по сознанию, заставляя моргнуть. Сестра поднялась даже раньше меня (хотя я вскочила, когда едва начало светать) и отправилась готовить. Когда спустилась на кухню, она уже стояла у плиты: несмотря на то, что по выходным Танни чаще всего отсыпалась.
Только не сегодня.
Видимо, из солидарности со мной, потому что я почти не сомкнула глаз. Будильник будильником, но мне все равно казалось, что за ночь драконище придумает что-нибудь еще, чтобы не пустить меня на поединок.
Не придумал. Едва взглянув на меня, сказал, что пришлет флайс к десяти.
Сам поединок должен был состояться в полдень.
— Вкусно, — сказала я, подцепив кусочек на вилку.
— Спасибо.
— Кофе тоже. — Я сделала глоток от души.
— Врешь, — фыркнула Танни.
— Чуть-чуть.
Мы переглянулись и обменялись улыбками.
— Виу, — добавил Марр и запрокинул голову.
На правах идущего на поправку раненого он сегодня выпрашивал еду совершенно бессовестным образом. То есть постоянно.
Напряжение понемногу начинало отпускать, тем более что до десяти мне нужно было стереть с лица следы бессонной ночи с помощью кофе, душа и макияжа, списаться с ведущим (чтобы перенести встречу), созвониться с Лэм по тому же поводу и придумать, что надеть. Потому что я должна быть безупречна. Потому что никто не должен видеть, что я волнуюсь.
