Вот пример того, как собранность и сосредоточенность на конкретной цели приносят заветные плоды. Этот поход Лабиэна – одна из главных жемчужин всей военной кампании 52 г. до н. э.
А вот Юлий Цезарь, конечно, своим бесконечным улаживанием внутренних делишек эдуев крайне осложнил положение римлян в Галлии. Естественно, он пытался сделать все красиво и правильно, но случай этот требовал иного. А пока что приходилось пожинать плоды необъяснимого благоволения Цезаря к убогому и бесстыжему народу эдуев.
В «Записках» сказано:
«Как только отпадение эдуев стало известным, война приняла более широкие размеры. Повсюду рассылались посольства; эдуи старались соблазнить соседние общины всем, чем могли: влиянием, могуществом, подкупом. Они обладали заложниками, которых поместил у них Цезарь, и угрозой казнить их запугивали колеблющихся. Далее, они просили Верцингеторига прибыть к ним и сообща обдумать план военных действий. Добившись его прибытия, они настаивали на том, чтобы верховное руководство войной было предоставлено им, и так как это вызвало споры, то назначили общегалльский съезд в Бибракте. Со всех сторон собираются массами. Дело решается общим голосованием; все до одного признают главнокомандующим Верцингеторига.
На этом съезде не было ремов, лингонов и треверов: первые два племени оставались верными союзу с римлянами, а треверы жили очень далеко, и их теснили германцы, вследствие чего они в продолжение всей войны не принимали в ней никакого участия и не посылали ни одной стороне вспомогательных отрядов. Эдуи очень огорчились потерей главенства, стали жаловаться на изменение своего положения и желали вернуть благоволение Цезаря; однако, раз решившись на войну, они не осмеливались действовать отдельно от других. Честолюбивые молодые люди – Эпоредориг и Виридомар неохотно подчинялись Верцингеторигу.
Тот требует от общин к определенному сроку заложников. Всей коннице, числом в пятнадцать тысяч человек, отдается приказ немедленно собраться; что же касается пехоты, то, по его словам, ему будет довольно той, которая была у него до сих пор; он не думает пытать счастья и давать открытое сражение, но при численном перевесе его конницы ему очень легко затруднять римлян в добывании хлеба и фуража. Пусть только галлы равнодушно собственными руками испортят свой хлеб и подожгут усадьбы; ценой этих материальных жертв они, несомненно, навсегда приобретут власть и свободу. После этого он требует от эдуев и сегусиавов, ближайших соседей Провинции, десять тысяч человек пехоты; к ним он придает восемьсот всадников. Во главе их он ставит брата Эпоредорига и приказывает ему открыть войну против аллоброгов. На противоположном конце Галлии он посылает габалов и отряды ближайших арвернских округов против гельвиев, а рутенов и кадурков – опустошать страну вольков и арекомиков. При всем том он тайно отправляет к аллоброгам, чтобы соблазнить их, гонцов и посольства, в надежде, что они еще не успокоились от предыдущей войны. Их князьям он обещает деньги, а общине – власть над всей Провинцией».
История – дивная наука!
Она позволяет, оперируя фактами, постичь саму тайную суть явлений.
Описываемый год не предвещал поначалу ничего скверного.
Но небольшой недосмотр, ничтожная слабинка и – все пошло прахом!
У Цезаря оказался грозный противник.
А еще очень умный и во многом схожий с самим Цезарем.
Невероятно, но практически на всем протяжении их соперничества не Цезарь, а именно Верцингеториг задает тон.
Его конница своим числом значительно превосходит римскую, поэтому римлянам даже думать нечего о том, чтобы дать сражение на равнине. Там у них не будет шансов. Вместе с тем Верцингеториг явно не спешит ввязываться в серьезную схватку, выжидая наиболее благоприятный момент, чтобы окончательно покончить с Цезарем. В сущности, все должно было происходить иначе. Это именно Цезарю надлежало диктовать свою волю. Однако он упустил инициативу, а Верцингеториг этим воспользовался. Теперь Цезарь должен был придумать некий совершенно гениальный ход, чтобы возобладать над Верцингеторигом. И, надо полагать, он этот ход как раз разрабатывал.
Пока что хвалиться Цезарю было особенно нечем.
Однако мудрецы недаром говорили: уступить в сражении еще не значит проиграть войну. У Юлия Цезаря еще оставались все шансы на удачу.
На то он был и Цезарь!
Ранее в приводимом из «Записок» фрагменте мы продемонстрировали, насколько серьезной на тот момент была военная мощь Верцингеторига.
Что могли противопоставить всему этому римляне?
Если верить «Запискам», то «римляне имели под оружием только двадцать две когорты из самой Провинции, которые легат Ю. Цезарь выставлял против врага на всех пунктах. Гельвии на свой страх сразились с соседями, но были разбиты и, потеряв много человек убитыми, в том числе и своего князя Г. Валерия Доннотаура, сына Кабура, отброшены за укрепления своих городов. Аллоброги расставили вдоль по Родану густые караульные цепи и с большой заботливостью и бдительностью стали сторожить свои границы. Так как Цезарь знал о численном превосходстве неприятельской конницы и, будучи отрезан от всех дорог, не мог получить никакой поддержки ни из Провинции, ни из Италии, то он послал за Рейн к покоренным в предшествующие годы германским племенам гонцов, чтобы получить от них конницу и легковооруженную пехоту, сражающуюся в ее рядах. Когда германцы прибыли, то их лошади оказались не вполне удовлетворительными. Поэтому Цезарь взял лошадей у военных трибунов и прочих римских всадников, а также у добровольцев-ветеранов и распределил их между германцами».
Вот, пожалуйста, весьма нестандартное решение. В итоге не только увеличена численность римской конницы, но явно усилен и ее состав. Превосходное начало!
Однако враги тоже не дремали:
«Тем временем неприятельские отряды, двинувшиеся из страны арвернов, соединились с всадниками, которых должна была поставить вся Галлия. И вот, когда Цезарь шел в область секванов окраиной земли лингонов, чтобы, в случае надобности, немедленно подать помощь Провинции, Верцингеториг расположился с этими значительными силами тремя лагерями милях в десяти от римлян.
Созвав на совет начальников конницы, он указал им, что настал час победы: римляне бегут в Провинцию и очищают Галлию; для достижения свободы в данный момент галлам этого достаточно, но на будущее время мир и покой этим мало обеспечиваются: конечно, римляне вернутся с большими силами и не прекратят войны. Поэтому галлы должны напасть на них на походе, когда они не готовы к бою. Если легионеры будут подавать помощь своим и на это тратить время, то они не смогут продолжать поход; если же – чего он скорее ожидает – они бросят обоз и будут думать только о своем спасении, то они лишатся не только предметов первой необходимости, но и своего престижа. Что же касается неприятельских всадников, то и сами галлы не должны сомневаться в том, что никто из них не осмелится показаться наружу из-за рядов прикрывающей их пехоты. Для укрепления их мужества при атаке он будет держать все войско перед лагерем и этим нагонять страх на врагов. Всадники дружно кричат, что надо обязать себя священной клятвой – не принимать в дом и не пускать к детям, родителям и женам никого, кто два раза не проскачет сквозь неприятельскую колонну.
