А что за торговля была у Венеции с Египтом! Те крестоносцы, которым посчастливилось вернуться домой, очень способствовали в Европе повышению спроса на экзотические пряности Востока, наполнявшие дома ароматом богатства и высокого положения. К примеру, немецкие монахи традиционно продавали пряники, называемые «Lebkuchen». После крестовых походов в них начали добавлять перец. Так появились известные ныне перечные пряники «Pfefferkuchen».
И вот, сцена подготовлена для исторического действия: европейцы сходят с ума по пряностям, мусульмане отчаянно собирают силы для войны с монголами и крестоносцами, а итальянцы неплохо контролируют проливы, через которые провозится живой товар — рабы.
У Омейядов — первой арабской империи — не было проблем с пополнением армии за счет правоверных мусульман — гордых, отчаянно-независимых, умевших воевать бедуинов. По мере того как мусульманские завоевания ширились по всему Среднему Востоку, население маленькой Аравии уже не справлялось с поставками все большего числа суровых воинов пустыни для возраставшей армии ислама.
В более сельскохозяйственных и «цивилизованных», недавно принявших ислам, землях жили хлеборобы, не воины. Особенно хорошо это было заметно в Междуречье Аббасидов и Египте Фатимидов. Из оседлых земледельцев получались плохие солдаты, точно так же тяжело оказалось из каирского торговца или багдадского писца сделать грамотного офицера.
Солдат нужно было импортировать, подобно всякому дефицитному товару, причем набирать из мест, где они голодны, жестоки и имеются в изобилии. Историк Дэниел Пайпс замечает, что таких бойцов необходимо набирать «на окраинах», где не установилась централизованная власть. Население таких стран стояло перед жестокой необходимостью
«защищаться, собираясь группами, связанными взаимным доверием… Порядок поддерживался сложными кодексами чести и законами о бдительности. Эти правила действовали для всех, и это обостряло внимание каждого, готовность к бою. Повсеместно происходили разбойничьи нападения и междоусобные стычки. Чтобы уметь нападать и защищаться, всякий мужчина с детства обучался боевым искусствам, был подготовленным солдатом и все время практиковался.
Где же находились эти окраины, с которых мусульманская империя набирала солдат? Во-первых, в Анатолии и на Кавказе. Всадники из этих краев периодически пускались в набеги на юг и запад, разоряя и подчиняя «более развитых» жителей Среднего Востока и Европы. Самым лучшим поставщиком невольников была кавказская Черкесия. Невольники оттуда — и мужчины, и женщины — высоко ценились за красоту.
А главным из боевых искусств, в которых практиковались жители окраин, было умение стрелять из лука, необходимое и на охоте, и на войне. Другим навыком, который с детства усваивали степные жители, было умение ездить на коне со стременами. Употребление стремени, вероятно изобретенного в Китае в V веке, медленно распространялось через Среднюю Азию, к мусульманскому миру. Объединив коня и всадника в одну могучую массу и позволив конному воину увеличить силу удара копьем, мечом или палицей, это, на первый взгляд, простое приспособление произвело революцию в военном деле.
Уже в начале IX века армия Аббасидов состояла преимущественно из рабов, набранных из этих краев. В Египте империя Буйидов, которые предшествовали Фатимидам, покупала множество турецких невольников. Фатимиды раздвинули свои торговые границы, закупая турок, славян и берберов.
Эта любопытная исламская система использования рабов-мамлюков происходила прямо из военных, демографических и политических императивов средневекового мусульманского мира и из законов человеческой природы. В древнем и средневековом мире рабство не носило расовой окраски, чаще всего мамлюками были метисы. Как сказал один историк: «Когда речь шла о пополнении войска мамлюками, на африканские рынки рабов никто не смотрел».
Женщин брали в прислугу и гаремы. Мужчин отправляли в военные лагеря и отряды, где «из неверных делали мусульман, из мальчиков делали мужчин, из новобранцев делали подготовленных солдат, а из рабов делали свободных людей». Рвение солдат в учебе повышалось с помощью проверенных временем технологий создания братских воинских уз и обещаниями свободы и богатства, которые щедро раздавали командиры и инструкторы (сами освобожденные рабы).
Как пишет один из лучших исследователей этой системы, Дэвид Аялон:
«Те из мамлюков, которых купили и освободили по воле султана, составляли главную опору его власти. Система воcпитания мамлюков глубоко укореняла в них покорность своему господину и освободителю, с одной стороны, и лояльность к своим собратьям по службе, с другой… Султан и мамлюки образовывали тесное сообщество, участников которого объединяли прочные связи. Между султаном и мамлюками существовала даже, можно сказать, двойная связь: пока правил султан, у мамлюков была власть, а правил он до тех пор, пока опирался на власть мамлюков».
Освобожденные рабы из солдат вырастали до высоких офицерских чинов. Вскоре они принялись свергать султанов. Привилегии и роскошь, которыми сопровождалась власть, за одно-два поколения изничтожали и природные боевые навыки мамлюков, и приобретенные умения. Для новой горстки худых и голодных солдат-рабов, привезенных с черкесских гор в тренировочные лагеря Египта, открывалась новая возможность отнять власть у раздобревшего, несостоятельного господина. Новый султан-мамлюк начинал с того, что очищал элитные отряды — так называемых царских мамлюков — от старых кадров, заменяя их своими последователями, и цикл начинался заново. Переход власти от одной группы к другой совершался быстро или постепенно, при помощи меча или почетной отставки. Нередко в обычной жизни или в низших слоях армии сосуществовали мамлюки нескольких поколений.
Всю систему разъедало бытовавшее среди мамлюков мнение, что султан держится у власти только их милостью. Согласно Пайпсу, «эти солдаты считали, что правитель перед ними в долгу, и терпели его только как судью в спорах».
Прошло время, и султану, страдавшему от давления «старых друзей», понадобились «новые друзья», не связанные обязательствами со «старыми». Откуда их взять? Конечно, из тренировочных лагерей, куда прибыли свежие солдаты-рабы — теперь им предлагали свободу и власть в обмен на поддержку.
В конце правления курдской династии Айюбидов один придворный, как говорят, спросил своего коллегу про мамлюков, что это за стража у султана в таком странном наряде? Тот ответил: «Это одежда тех, кто завоюет нашу страну и отнимет наше имущество и наши сокровища».
Система подготовки рабов-мамлюков, как уже было отмечено, появилась всего через пару столетий после начала арабских завоеваний. Затем она медленно выстраивалась при Аббасидах, Буйидах и Фатимидах, ставших жадными охотниками до свежих рабов. Венецианцы со своей коммерческой хваткой и свежеобретенным контролем над Босфором в первой половине XIII века могли обеспечить нужды египтян.
До завоевания Иерусалима в 1187 году курд Саладин успел сместить последнего правителя Египта из династии Фатимидов и основать собственную династию Айюбидов, которая продержалась у власти недолго. Турецкие и кавказские мамлюки Саладина не только были искусными наездниками, но при помощи луков и стрел умели производить опустошение среди крестоносцев. В битве при Хаттине лучников-мамлюков обеспечили четырьмя сотнями вьюков со стрелами. В самый разгар битвы дополнительный запас стрел подвезли на 70 верблюдах. Конечно, не будь мамлюков, войска Саладина не смогли бы выбить франков из Святой земли. Даже его легендарные ударные отряды халка («круг») состояли в основном из турок-мамлюков.
Вряд ли без мамлюков мусульмане смогли бы покорить Византию, Индию и Среднюю Азию. Они были бы сегодня небольшой сектой в пределах крошечного анклава на Среднем Востоке и в Северной Африке.
