Таким образом, и богов, и богинь следует считать воплощениями и хранителями эликсира Бессмертного Бытия, но не самим Высшим Бытием в его первичном состоянии. Герой стремится не общению с ними, а к их благосклонности, стремится овладеть их силой, источником и основой бытия. Лишь эта чудесная энергия-субстанция и есть Нетленное; а имена и образы богов, которые воплощают, распространяют и представляют ее повсюду, приходят и уходят. Это чудодейственная энергия молний Зевса, Яхве и Высшего Будды, плодородие дождя Виракоча, благодать колокольного звона во время мессы, во время обряда причастия,
[291] это свет окончательного просветления святого и мудреца. Ее стражи допускают к ней только достойных, прошедших испытания.
Но боги бывают слишком строги, слишком осторожны, в этом случае герой должен хитростью выманить у них их сокровище. Такая задача стояла перед Прометеем. В таком расположении духа даже высшие боги кажутся злобными, скрывающими жизнь страшными существами, и героя, который обманывает, убивает или усмиряет их, почитают как спасителя мира.
Полинезийский Мауи отправился к Маху-ика, стражу огня, чтобы добыть у него его сокровище и отдать его человечеству. Мауи подошел прямо к гиганту Маху-ика и обратился к нему: «Расчисть от кустарника это ровное поле, чтобы мы смогли померяться с тобой силами в честном соревновании». Мауи, следует сказать, был великим героем и мастером на всякие хитрости.
Маху-ика поинтересовался: «В какой же доблести и мастерстве мы будем с тобой соревноваться?».
«В мастерстве бросания», – ответил Мауи. Маху-ика согласился; тогда Мауи спросил: «Кто начнет?» Маху-ика ответил: «Я начну». Мауи дал свое согласие, и Маху-ика схватил Мауи и подбросил его в воздух; Мауи взлетел высоко и упал прямо в руки Маху-ика; снова Маху-ика бросил Мауи вверх, приговаривая: «Бросаю, бросаю – лети к небесам!».
Мауи полетел вверх, и Маху-ика произнес следующее заклинание:
Лети вверх до первого неба,
Лети вверх до второго неба,
Лети вверх до третьего неба,
Лети вверх до четвертого неба,
Лети вверх до пятого неба,
Лети вверх до шестого неба,
Лети вверх до седьмого неба,
Лети вверх до восьмого неба,
Лети вверх до девятого неба,
Лети вверх до десятого неба!
Мауи несколько раз перевернулся в воздухе, полетел вниз и упал рядом с Маху-ика; тогда Мауи сказал: «Ишь, как тебе весело!».
«Конечно же! – воскликнул Маху-ика. – А ты думаешь, что сможешь подбросить кита высоко в небо?»
«Я могу попытаться!» – ответил Мауи. И Мауи ухватился за Маху-ика и подбросил его вверх, приговаривая: «Бросаю, бросаю – лети к небесам!».
Маху-ика полетел вверх, и теперь Мауи произнес заклинание:
Лети вверх до первого неба,
Лети вверх до второго неба,
Лети вверх до третьего неба,
Лети вверх до четвертого неба,
Лети вверх до пятого неба,
Лети вверх до шестого неба,
Лети вверх до седьмого неба,
Лети вверх до восьмого неба,
Лети вверх до девятого неба,
Лети вверх до десятого неба!
Маху-ика несколько раз перевернулся в воздухе и начал падать вниз; когда он почти достиг земли, Мауи выкрикнул следующие волшебные слова: «Тот, кто вверху, – пусть упадет прямо на свою голову!».
Маху-ика упал; его шея сложилась в гармошку, и Маху-ика умер.
Герой Мауи тут же ухватил голову великана Маху-ика и отрубил ее, затем он завладел огнем, который подарил миру.
[292]
Величайшая легенда о поиске эликсира в месопотамской добиблейской традиции – сказание о Гильгамеше, легендарном царе шумерского города Урука, который отправился на поиски водяного кресса, растения бессмертия, растения вечной молодости. Благополучно миновав львов, которые охраняли подножия гор, и людей-скорпионов, стороживших несущие на себе небо вершины, он оказался среди гор, в райском саду, полном цветов, плодов и драгоценных камней. Он отправился дальше и пришел к морю, окружавшему мир. В пещере рядом с морем жила Сидури-Сабиту, воплощение богини Иштар, и эта женщина, закутанная с головы до ног, закрыла перед ним ворота. Но когда он рассказал ей свою историю, она пустила его к себе и посоветовала ему оставить поиски и научиться довольствоваться радостями смертной жизни:
«Гильгамеш, зачем ты идешь этой дорогой? Той жизни, что ты ищешь, ты никогда не найдешь. Когда боги сотворили человека, смерть определили они человечеству в удел, а жизнь оставили в своих собственных руках. Насыть свое чрево, Гильгамеш; наслаждайся день и ночь; и каждый день готовь себе приятные развлечения. И день и ночь будь весел и беззаботен; пусть одежды твои будут прекрасны, тело омыто и чиста голова. Уважь дитя, что за руку тебя возьмет. Пусть будет счастлива супруга на твоей груди».
Ил. 41. Победа над чудовищем: Давид и Голиаф; Мучения в аду; Самсон, побеждающий льва (гравюра). Германия, 1471 г.
Этот отрывок отсутствует в классическом ассирийском варианте данной легенды и встречается в намного более раннем вавилонском фрагментарном тексте.
[293] Часто отмечалось, что совет пророчицы призывает к гедонизму, но следует также отметить, что в этом отрывке описывается испытание посредством инициации, а не моральная философия древних вавилонян. Так и в Индии, столетия спустя, когда ученик подходил к своему учителю с просьбой открыть тайну бессмертной жизни, то вначале учитель отговаривал его, описывая прелести смертной жизни.
[294] И лишь если ученик упорствовал, то допускался к следующей инициации.
Но Гильгамеш продолжал настаивать на своем, и Сидури-Сабиту позволила ему пройти дальше и предупредила об опасностях в пути.
Женщина посоветовала Гильгамешу отыскать перевозчика Урсанапи, которого он нашел, когда тот рубил деревья в лесу, охраняемый группой людей. Гильгамеш победил спутников перевозчика (они назывались «те, что радуются жизни», «те, что из камня»), и тот согласился переправить его через воды смерти. Это путешествие заняло полтора месяца. Гильгамеша предупредили о том, чтобы он не дотрагивался до воды.
В далекой земле, к которой они приближались, жил Утнапиштим,
[295] герой первого потопа, который обитал здесь со своей женой в вечном мире. Утнапиштим издалека увидел приближающееся одинокое маленькое суденышко из дальней дали и подумал про себя: «Почему “те, что из камня”, чья лодка, повержены, и кто-то, кто не служит мне, плывет в ней? Тот, что приближается, разве он не человек?».
