«Мое место в столице. Мой долг – спасать страну, а не бросать ее на растерзание заговорщикам!» – эта мысль точила его, не давая покоя. Но воспоминание об убийцах-вурсах и почему-то особенно – о взгляде Кирана у погребального костра остужало царевича. Что он может против врагов? Один, почти без поддержки?
«Спасение Аратты – не здесь, – твердил ему Невид. – Если хочешь найти верный путь, следуй за мной. Здесь, в столице, тебя ждет только смерть».
Разве он был не прав?
«Прав, – мысленно соглашался с ним Аюр, трясясь в крытом возке по бесконечно длинной северной дороге. – И я не хочу умирать напрасно… Но я еще вернусь – во главе войска, с верным Ширамом по правую руку!»
Вслух он, конечно, ничего подобного Невиду не говорил. У Северного храма явно были свои замыслы на его счет. Об этом ему еще расскажут, когда они прибудут в главный храм Белазоры, – так говорил Невид. Дескать, только там Аюр сможет обрести нечто такое, что поможет ему спасти Аратту.
«Что ж, послушаем, что они предложат и что захотят взамен», – думал Аюр, стараясь мыслить как государь. Северный храм был влиятельной силой, особенно в Бьярме и сопредельных землях. В столице его, однако, называли оплотом богохульников, и, судя по возмутительным речам старца, – ой не зря. Но сейчас царевичу было не из кого выбирать союзников. Порой ему казалось, что он умер тогда вместе с отцом и вознесся к Исвархе в священном пламени погребального костра. А тот, кто едет сейчас в возке вместе с этим многознающим, но, кажется, немного безумным жрецом, – какой-то совсем другой Аюр…
«Пусть северные жрецы мне помогают, хоть они и искажают веру Исвархи, – решил он в конце концов. – А уж потом, когда я доберусь до накхов и у меня будет войско…»
Ну и, кроме того, путешествие было весьма занимательно. Великая Охота, несмотря на все неудачи и несчастья, пробудила в царевиче любознательность, о которой он прежде и не подозревал. За каждым холмом или рощей ждали новые открытия. Даже несмотря на то, что поначалу, когда небольшой отряд то и дело проходил через городки и селения, Невид и Аюр прятались в возке. Царевич целыми днями смотрел по сторонам из-за полуопущенных занавесей, и скучать ему было некогда.
Уже на третий день путешествия отряд вышел на берег великой реки Ратхи, что рождалась на восточных горах и, вбирая в себя притоки, текла к морю на далеком юге. Дальше они не мешкая двинулись вдоль ее гористого берега по хорошей дороге с плотной, набитой множеством повозок колеей к северу – в лесной край, называемый Бьярмой.
Аюр в этих местах никогда не бывал. Да и вообще до своей Великой Охоты он весьма мало что повидал, кроме окрестностей столицы и летнего дворца. Государь все время держал его при себе, как недавно осознал Аюр, из страха за него – ведь оба старших царевича погибли не своей смертью. А теперь умер и сам отец. «Лучше бы отец не прятал меня от бед, а готовил к ним, – раздумывал Аюр с досадой. – Я бы тогда не чувствовал себя чужаком в собственной стране!»
Здешние земли были очень похожи на земли ингри, но тут все было как-то просторнее и мощнее. Невообразимо широкая водяная гладь Ратхи, где рыбачьи челны казались березовыми листочками, изумила царевича. А уж Змеево море, говорили ему воины храмовой стражи, – так у него и вовсе дальнего берега не видать, и никому не известно, есть ли он вообще. Аюру не очень-то верилось, но он молчал. Великая Аратта, живым богом которой он теперь стал, весьма сильно отличалась от окрестностей Лазурного дворца и садов Верхнего города, и с этим приходилось мириться.
Северная дорога была так же хороша, как и та, по которой Аюр ехал на Охоту Силы, – прямая как стрела, ухоженная, с постоялыми дворами на пути. То и дело встречались отряды стражи, оберегающие путников от лихих людей. Правда, как сказал Невид, эта дорога была и единственной в Белазору. Еще одна подобная шла в Ратхан, третья – в Майхор, ну а между ними раскинулся дикий лесной край, где странствовать можно было разве что по рекам и звериным тропам.
– Мы зовем нашу землю Бьярмой, а ее жителей – бьярами, по одному из наибольших племен, – рассказывал по пути Невид. – Но на самом деле в лесах живет великое множество народностей из одного корня, говорящих на одном языке. Виндры, что зовут себя поморянами; горные вурсы; восточнее, ближе к горам, – арсури, южнее – маурема…
И перечислял, пока у Аюра голова не начинала идти кругом от незнакомых имен.
– Ну хорошо, значит, мы едем к морю, в земли виндров. Самый большой город там – Белазора, так?
– Да, наша столица. Даже теперь, когда море наполовину затопило ее, она остается главным городом Бьярмы. Змеево море медленно убивает север, но оно же и кормит его. Зимы у нас очень суровы, но волею богов море не замерзает даже в самые сильные холода…
– Удивительно, – заметил Аюр.
– Так и есть. – Старик задумчиво покачал головой. – Как будто что-то греет его изнутри! Многие считают, что именно там, в пучине вод, находится логово Первородного Змея. Море очень богато рыбой, а также полно чудовищ, которых порой и представить невозможно…
– Я слышал об огромных морских змеях! А кто там водится еще?
– Сам наверняка увидишь, если сходишь на рыбный рынок в Белазоре. Там и сейчас есть на что посмотреть, а уж раньше! Рыбаки-поморяне ловили неописуемых страшилищ и даже имели наглость предлагать на продажу для еды! Отчаянный люд были эти поморяне!
– Почему «были»?
– Сейчас их земли по большей части под водой.
Невид вздохнул и призадумался.
– А что на востоке, за рекой?
– Там леса, а за ними – снежные горы. Предела им никто не знает. И жить там невозможно. Они – ледяная стена вокруг мира…
Наконец северный тракт свернул от реки, уклонившейся к востоку, и вокруг как будто сразу стало темнее. Дорогу с обеих сторон стиснули непролазные еловые леса. Время от времени, когда дорога взбегала на какую-нибудь горку, леса расступались и путешественники видели деревянную крепостицу, огороженную частоколом, – вроде той, что Ширам приказал возвести на высоком берегу Вержи, – и городок с торжищем вокруг нее.
Дома бьяров заметно отличались от приземистых полуземлянок ингри. Кто побогаче, ставил себе высокие срубные избы, крытые еловой дранкой. Невид сказал, что этот обычай новый и бьяры повсеместно перенимают его у лесных вендов. Но еще встречались остроконечные, врытые в землю дымники, что местные жители называли саонами. Некоторые из них были почти неотличимы от поросших жухлой травой холмиков, затерявшихся среди желтеющих деревьев. Порой попадались и хлипкие берестяные шатры-котты.
– Это самое древнее жилище на свете, – сообщил Невид. – «Первой чашей были ладони, а первым домом – котта». Так говорят бьяры.
Сами бьяры тоже весьма занимали царевича. Были среди них и пепельноволосые, с раскосыми светло-голубыми глазами, очень похожие на бледнокожих ингри, и темноволосые, и нечто среднее. Все они носили разукрашенную одежду из выделанной кожи и странной ткани, которую изготавливали из крапивы. Все как один ходили с луками за спиной. «Это, верно, потому, что они охотники», – думал Аюр, не привыкший к виду вооруженных простолюдинов.
